В Канне завершился первый уик-энд, а значит, прошли премьеры нескольких громких фильмов. Уже можно говорить если не о фаворитах, то, во всяком случае, о самых сильных впечатлениях первой половины фестиваля. Среди них — премьера анимационного фильма "Шрек" (Shrek, режиссеры Vicky Jenson и Andrew Adamson). Много говорили о его революционной технологии, но оказалось, что дело вовсе не в ней, а в том, что мультперсонажи, озвученные голливудскими звездами, похожи на живых людей. Особенно по контрасту с мертвечиной некоторых "человеческих" фильмов. Картина спилберговской студии DreamWorks выжимает слезы умиления у чувствительного зрителя, который обнаруживает, что монструозный на вид Шрек тоже человек. Сказочная кутерьма с принцессами, чудесами и погонями в стиле "Ну, погоди!" заставляет вспомнить о добрых традициях советского киноискусства, поставленных в Голливуде на новый технический уровень.
       Японские фильмы, что уже привычно, говорят о шоковых ситуациях, в которые периодически впадает общество потребления. Герои фильма "Дистанция" (Distance, режиссер Кореэда Хироказу, Kore-eda Hirokazu) пытаются понять мотивы своих родственников, оказавшихся в лапах тоталитарной секты. Персонажи фильма "Пульс" (Kairo, режиссер Куросава Киеши, Kurosawa Kiyoshi) становятся жертвами смертельного компьютерного вируса. Философская драма и триллер отличаются особенностями кинематографического решения, но в сущности говорят об одном и том же — как трудно человеку ужиться с самим собой в урбанизированном мире.
       Для политизированных зрителей самыми интересными стали боснийский фильм "Ничья земля" (No Man`ds Land, режиссер Данис Танович, Danis Tanovic) — политическая сатира на тему балканской войны — и иранский "Кандагар" (Kandahar). Иранская картина — о жертвах многочисленных конфликтов на территории Афганистана. Люди, подорвавшиеся на минах, с оторванными ногами и руками — зрелище не для слабонервных. Но знаменитый режиссер Мохсен Махмалбаф (Mohsen Makhmalbaf) сумел показать жертв войны достойными не только сострадания. Удивительным образом макаберная сцена, когда толпа одноногих мужчин в безумном танце бежит по пустыне за протезами, которые сбрасывает на парашютах Красный Крест, превращается в праздник жизнелюбия. Толпа женщин, задыхающихся под паранджами, выглядит как уникальный орнамент — и Махмалбаф не стесняется любоваться этим сплетением ярких экзотических красок. Фильм мог бы остаться политической агиткой, если бы режиссер не сделал из него произведение искусства.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...