За двадцать лет своего существования российский юридический бизнес изменился до неузнаваемости и приобрел цивилизованные формы. Управляющий партнер Borenius в Санкт-Петербурге АНДРЕЙ ГУСЕВ в интервью с корреспондентом "Ъ — Юридический форум" КРИСТИНОЙ НАУМОВОЙ вспоминал "бурлящие" девяностые и переломные моменты при формировании отечественного рынка правовых услуг.
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
— Как российский юридический бизнес выглядел двадцать лет назад, когда он только начинал формироваться?
— В советский период юридическое сообщество делилось на несколько групп: всевозможные госслужащие с юридическим образованием и функциями (например, юристы собесов), судьи, нотариусы, представители, как сейчас говорят, силовых ведомств (милиции, прокуратуры), адвокатская корпорация и внутренние юристы организаций (так называемые юрисконсульты). Адвокаты в советское время были странным, особым, не очень прозрачным, отдельно существующим сословием, окутанным ореолом тайны и в известной степени романтики. Среди них, конечно, выделялись известные адвокаты по нашумевшим уголовным делам. А по советским меркам громкие дела — это, например, дела о хищении социалистического имущества. Однако мне кажется, таких адвокатов было немного. Остальные занимались каким-то мелким "кормлением", в основном мелочью, рутиной. При этом адвокаты по гражданским делам, как мне кажется, были не очень-то востребованы — ведь не было реальных имущественных (тем более предпринимательских) отношений. Что касается внутренних юристов, то у них был крайне низкий рейтинг. В иерархии советского предприятия юрисконсульт был где-то на одной планке с работником отдела кадров. Понятие юрисконсультов сейчас полностью исчезло — теперь их называют "инхаусами", и теперь эти самые "инхаусы" являются очень важным звеном бизнеса, а руководители внутренних юридических служб — важной частью управленческой команды.
— И потом начинается новое время...
— В 1990-е развиваются предпринимательские отношения. Начинается бурление. Юридическая профессия не регулировалась, как не регулируется и по сей день. Возникают всевозможные юридические фирмы, как грибы после дождя. Кто оказывает юридические услуги на молодом рынке? Остались адвокаты. И если в уголовном праве они себя чувствуют уверенно, то в стремительно развивающемся коммерческом (как раньше говорили — хозяйственном) праве их начинают теснить новые игроки. В них работают юристы с высшим юридическим образованием, студенты, а также всевозможные авантюристы и персонажи, которые никакого отношения к юридической профессии не имеют, но активно оказывают правовую помощь. И вдруг во всем этом бурлении появилось нечто новое: на российский рынок пришли иностранные юридические фирмы, как "лучик света в темном царстве". Как сказано выше, юридическая профессия не регулируется, и это означает, что любой юрист, например из Лондона, может, не сдавая никаких экзаменов, оказывать услуги по российскому праву. В это время в России наблюдается приток иностранных инвесторов, и они обращаются за правовой помощью в российские филиалы зарубежных юрфирм. Это очень просто объяснить. На российском рынке из россиян было обратиться не к кому: никто не умел работать по европейским стандартам качества, на английском языке. Пока у нас был "железный занавес", мы варились в собственном соку, а, например, в Европе происходило формирование юридического рынка, стандартов профессии. Когда занавес открыли, плотину прорвало. Нужно было всему научиться заново и очень быстро. Обучение международным стандартам работы проходило в условиях страшных цейтнотов и перегрузки информацией. Я помню себя в 1992 году, когда я только начал работать. Я просто перегревался от новой информации. А ведь интернета нет. Приходишь домой, — проверяешь почтовый ящик, открываешь его, и на тебя вываливаются газеты и журналы с новой информацией (включая тексты нормативных актов), которой нужно владеть буквально уже завтра. Была неразбериха, царил полный хаос, из которого постепенно начали выстраиваться новые конструкции.
— Кто пришел работать в иностранные фирмы, которые открыли представительства в России?
— Молодые кадры, которые быстро соображают и хотя бы как-то знают английский язык. В их категорию в 1994 году попал и я. На новом месте работы меня ждало обучение "международной" культуре работы, составлению документов по западному образцу (драфтингу) и английскому языку. К школьному "the weather is nice, isn't it?" пришлось добавить "effective tax rate", "material adverse change" и многое другое. В первые годы в моей орбите были почти только одни иностранные клиенты. Потом мы стали "обводить взглядом" рынок и поняли, что он уже начинает приобретать некие формы. Например, четко выделились так называемые ILF (International Law Firms, или "ильфы") с офисами в Москве и иногда в Петербурге. Адвокаты по-прежнему доминировали на уголовном поле. Кроме того, на сцене появляется первое поколение российских юристов, выросших внутри ILF. Эти кадры, получившие тренинг в международных фирмах, начинают образовывать свои собственные юридические фирмы. Они устали долго делать карьеру. Ведь, например, некоторые иностранные юридические фирмы организованы по принципу глобального партнерства: то есть ты не можешь быть партнером, если не становишься партнером всей фирмы. А это очень высокая планка, если не сказать "вызов", и талантливые (как бы сказал Гумилев — пассионарные) кадры начинают терять терпение, если партнерские "лычки" им не дают хотя бы после семи лет работы. Итак, новые (российские) фирмы начинают развиваться, и в 2000-х будут названы RLF (Russian Law Firms, или "рульфы"). Не все клиенты хотят идти в ILF, многие замкнуты на внутреннем рынке, не имеют иностранных элементов в своей деятельности и поэтому тяготеют к чисто российским юридическим советникам. В результате "рульфы" набирают обороты, подпитываясь переходом кадров из "ильфов". Таким образом, к концу 1990-х, как сказано выше, уже образовался класс российских юристов с высоким уровнем иностранного языка, культуры работы, которые знают, чего от них ждут иностранные клиенты, — и "рульфы" выходят на международную арену.
А дальше начинается дискуссия — что делать с адвокатами? Они всегда были немного обиженным, "задвинутым" сословием (если, разумеется, не говорить об уголовном праве). Тогда под давлением лоббистов вышли изменения в Гражданско-процессуальном кодексе, которые запретили всем, кроме адвокатов и "инхаусов", судебное представительство. Представьте, вы обращаетесь ко мне за юридической помощью и узнаете, что я своего рода "недоюрист": не могу представлять интересы клиента в суде, потому что не имею соответствующего статуса. Конечно, это вынудило многих юристов (особенно занимающихся судебным представительством) получать адвокатский статус. Но существует еще одна проблема. По российскому законодательству адвокатский статус запрещает работать по найму. Тогда юридические фирмы начали образовывать собственные адвокатские подразделения, многие из которых существуют и сегодня. Потом все смеялись, потому что этот запрет отменил Конституционный суд.
— Какие дискуссии в юридическом сообществе есть сегодня?
— Вопрос номер один — нужно ли регулировать юридическую профессию. Нужно ли сделать так, чтобы юридические услуги могли оказывать только определенные категории граждан? Второй вопрос — что делать с иностранцами, работающими в России? Можно ли допускать их до российской практики? Третий вопрос — что делать с адвокатами, нужно ли устанавливать адвокатскую монополию? Сейчас мы ходим по этому кругу вопросов. Многие адвокаты старой формации, конечно, считают, что адвокатская монополия необходима. На мой взгляд, что действительно необходимо, так это законодательно защитить титул юриста. Никто не должен иметь права называться юристом, если нет юридического образования.
— Но наличие диплома — тоже не показатель. Юридические факультеты есть почти во всех вузах.
— И меня очень сильно это беспокоит. Если институт физкультуры имеет юридический факультет, это смешно. Необходимо закончить эту ерунду и закрыть юридические факультеты в непрофильных вузах. Уже не девяностые, и пора навести порядок в новых реалиях. В Петербурге достаточно было бы иметь пять юрфаков. Я не могу смириться с юристами-ракетостроителями, юристами-экскаваторщиками, юристами-спортсменами...
— Как вы подбираете команду?
— У нас в компании очень сильна корпоративная культура, и мы прежде всего хотим убедиться в том, что нанимаемый человек — наш человек. В свое время нам надо было стандартизировать процесс, чтобы не запутаться в том большом потоке интервью, которые мы проводили при укрупнении фирмы. Тогда мы придумали тест HRC — honest, responsible, committed ("честный, ответственный, преданный делу"). Это люди, которые честны друг с другом и по жизни, лишний раз перепроверят информацию, не уйдут на обед, если ждут важный звонок. Наши люди не уходят из офиса со словами: "Мой рабочий день окончен". Наши сотрудники ходят по офису и спрашивают, нет ли у кого-то аврала, не нужна ли помощь. И делается это не демонстративно. Если по итогам нескольких собеседований мы приходим к выводу, что этот человек — HRC, мы следим за его успеваемостью, проверяем его уровень английского языка. Мы проводим много собеседований, так как боимся сделать ошибку. Но я могу почти со стопроцентной уверенностью сказать, что если человек работает с нами около двух лет, он уже никогда от нас не уйдет.
— Изменились ли потребности клиентов в этом году на фоне геополитических событий?
— Появились запросы о том, как себя вести в конкретной отрасли или, например, можно ли работать с определенным контрагентом. Среди наших клиентов есть организации, которые исторически работали с компаниями, попавшими в ограничительные списки. Но нервозность и истеричность уже осели, клиенты стали более рационально мыслить. Для всех очевидно, что похолодание рано или поздно закончится, поэтому нужно вести себя достойно. Более того, именно сейчас время вкладывать деньги, потому что когда рынок потеплеет, на него уже будет дорого входить.