Первый канал показал новый амбициозный проект, ретросериал «Чудотворец», посвященный одному из феноменов 1990-х — массовому интересу к деятельности целителей и экстрасенсов. Восьмисерийное погружение в прошлое обнаруживает, что наше настоящее отстоит от него не так уж далеко
На первый взгляд "Чудотворец" похож на тревожное "кооперативное кино" из тех же постперестроечных 1990-х, о приходе которых повествует: главный герой вступает в жестокое противостояние с соперником и мафией ради благого дела и терпит на этом пути одно поражение за другим. В канун нового, 1989 года наделенный исключительными паранормальными способностями гипнотизер Николай Арбенин (Филипп Янковский) прозябает на рынке, торгуя самопальными футболками, пока его младший брат-картежник (Евгений Антропов) не втягивает его в криминальный сюжет. Рэкетир по кличке Седой (Сергей Журавль) забирает квартиру Арбениных за долги, вынуждая Николая в поиске серьезного заработка стать целителем-шоуменом: совестливый Арбенин отныне развлекает зевак и пользует недужных со сцен концертных залов по всей стране, а также в прямом эфире. По сюжету Арбенин вступает в опасную конкуренцию с давним знакомцем, куда менее талантливым экстрасенсом и бессовестным дельцом Ставицким (Федор Бондарчук), который давно поставил торговлю чудесами на поток. Но покуда Арбенин бьется в тисках доморощенного постсоветского шоу-бизнеса и предсказуемо теряет себя, соглашаясь на один компромисс за другим, Ставицкий будто движется ему навстречу — в финале этой битвы экстрасенсов он предстает уже не таким каноническим злодеем, каким выглядел вначале. А казавшийся простоватым сюжет о противостоянии чистого духом гения и меркантильного злодея на фоне криминальных разборок перерастает в нечто большее. В историю о том, как в постперестроечном хаосе формировались новые социальные типы, уходили на дно честные, лишенные коммерческой жилки «лопухи», а на поверхность выбивались ушлые воротилы, и о том, как страна, потеряв прежнюю идентичность, училась считать деньги и торговать — и в то же время самозабвенно верила в чудеса.
Ретро — один из самых востребованных нынешних форматов на ТВ, а ностальгия всегда хорошо продается. Но именно к ретроисториям публика и критика как-то особенно строги: кажется, как ни сними — пожнешь ворох недовольных отзывов. Достаточно вспомнить, как недавно на «неправильно показанное прошлое» пеняли сериалу "Обратная сторона луны" (2012): сплошная бутафория, слишком чистые улицы, будто только что нарисованные свежей краской вывески, явное приукрашивание неказистой советской бытовухи. По поводу главной прошлогодней телесенсации, сериала "Оттепель", тоже велись критические баталии, хотя и несколько иного толка: мол, в 1960-е все было не так, тогда столько не курили, а девушки носили платья других фасонов. В "Чудотворце" ретроантураж представлен в кадре как некий смутный, мерцающий фон, на котором издалека навскидку узнаются знаковые предметы-приметы времени: ковер на стене, джинсовая куртка-«варенка», механическая пишущая машинка, унылая однотипная мебель — на вид сущие дрова. Только все это невозможно толком разглядеть, остается лишь смазанная картинка и ощущение неказистого, бедного быта. Ковер ковром, вот он висит, но узоры на нем не рассмотришь, а значит, и не поспоришь, что они были «не такие» — в "Чудотворце" блеклые, будто выцветшие интерьеры маячат где-то на заднем плане, будто в смутном воспоминании. Самая удачная находка сериала — точно подобранная съемочная локация: снятый чуть сверху шумный, копошащийся, словно муравейник, рынок. Это донельзя конкретный и в то же время насквозь метафоричный объект — чрево города, куда Арбенин приходит отогреваться, пить водку и плакать в жилетку другу Сурену (Павел Поймалов). Рынок как символ российских 1990-х, поворота от идеального к материальному, ко всей оголтелой доморощенной коммерции тех лет. В сериале, разумеется, присутствуют и прямолинейные отсылки к тогдашним реалиям — чего стоит один загримированный под Кашпировского Федор Бондарчук. И в остальном все соответствует протоколу: в телевизоре Горбачев, на улицах пацаны поют под гитару песни группы "Алиса", а в кабаках лабухи исполняют хит Кузьмина "Симона", функционеры из КГБ поминают теракт захвативших самолет Овечкиных. Но есть и более тонкие реминисценции, незаметно вводящие в контекст сериала старое кино: это не сразу заметные отсылки к выдающемуся советскому теледетективу «Переступить черту» (1985), где речь тоже шла о противостоянии «хорошего» и «плохого» экстрасенсов. В какой-то момент Арбенин говорит в кадре: «Всегда чувствуешь черту, за которую нельзя переходить», и тут вспоминается, что все та же группа "Алиса" снималась и в том давнишнем, теперь уже классическом фильме.
Время от времени сюжет "Чудотворца" грешит логическими нестыковками. Например, в нем присутствует забавный эпизод с подельницей Седого, которая требует от Арбенина «отворожить» мужа от соперницы,— Арбенин досадливо морщится, демонстрируя неприятие совсем уж темных суеверий. Тем не менее именно этим оба экстрасенса успешно и занимаются: Ставицкий — приворожив собственную жену Веру (Оксана Фандера), а Арбенин — заставив неприступную журналистку полюбить своего брата.
Как и в другом нашумевшем ретропроекте "Первого канала" "Высоцкий. Спасибо, что живой" (2011), в "Чудотворце" в качестве одного из ключевых персонажей фигурирует порядочный кагэбэшник. Более того — Комитет госбезопасности и близкий ему по духу орган МВД становится в сериале той силой, что вроде хочет зла, но совершает благо, той последней инстанцией, которая как по волшебству разруливает все проблемы Арбенина. Точнее, предпоследней — последней все-таки остается Бог, сначала лишивший экстрасенса дара за то, что использовал его во зло, а потом вернувший его раскаявшемуся Арбенину. И тут выстраивается несколько странная иерархия.
Иногда сюжетные линии повисают в воздухе — младший брат Арбенина, в зачине заядлый картежник, в дальнейшем напрочь забывает об этом нешуточном пороке. Но если не считать мелких недочетов, "Чудотворец" — это крепкая ретродрама с отличными актерскими работами, прежде всего это бенефис Филиппа Янковского, который без видимых усилий удерживает внимание на своем персонаже каждую минуту экранного времени.
На протяжении всех восьми серий авторы сериала удачно воссоздают ретроатмосферу и не перегибают палку по части назидательности, но ближе к финалу все-таки не удерживаются от ненужного обобщения: в кадре огромная толпа ломится на выступление настоящего Кашпировского. По-видимому, этот эпизод призван обозначить отличие нашего темного прошлого от просвещенного настоящего: мол, время массового психоза вокруг могущественных целителей и чудотворцев давно позади, теперь мы можем отрефлексировать это как пережиток. Однако чтобы понять, что это не совсем так, достаточно просто переключить каналы — с первого, где транслируется "Чудотворец", на "настоящий мистический" третий.