26 апреля 1986 года взорвался четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС. Через пять с небольшим лет не стало СССР, и независимая Украина осталась со "всенародной бедой" один на один. К счастью для Украины, все, что можно было сделать в Чернобыле, к тому времени было уже сделано: радиоактивный фон внутри зоны отчуждения снизился до 1% от исходного. С этим одним процентом Украина боролась последние десять лет, сумев попутно создать уникальную отрасль народного хозяйства и уникальную резервацию площадью 2600 кв. км в полутора часах езды на машине от Киева.
Чернобыльский взрыв был не первой аварией такого рода. 29 сентября 1957 года в спецхранилище близ Кыштыма взорвалась десятилитровая банка с радиоактивными отходами завода по производству оружейного плутония в Челябинске-40, а 9 октября того же 1957 года произошел тепловой взрыв на английской АЭС в Виндскейле. Разница заключалась в масштабах: если самый маломощный из упомянутых взрыв в Виндскейле принять за единицу, то, по официальным данным, Кыштым — это пять, а Чернобыль — сто виндскейлов.
Сейчас все пострадавшие от чернобыльской аварии делятся на четыре категории. К первой относятся инвалиды. Сначала это были те, кто работал в самом пекле сразу после аварии и схватил дозу в десятки, а порой и сотни рентген. Это действительно тяжело больные люди, обреченные на преждевременную смерть, но, как шутят сами чернобыльцы, численность этой категории с годами парадоксальным образом растет, а не уменьшается. По слухам, "корочки" инвалида Чернобыля стоят в Киеве от $1,5 до $3 тыс. Во вторую категорию попадают те, кто с 26 апреля 1986 года по 31 декабря 1988 года проработал в зоне в общей сложности не менее трех месяцев. Для получения третьей категории достаточно было провести в зоне 30 суток в период до 31 декабря 1990 года. К четвертой категории пострадавших относятся все эвакуированные из зоны и проживающие на загрязненных после взрыва территориях, на Украине это примерно полмиллиона человек. Здесь о последней категории сложены народные сказания: якобы некие особо догадливые руководители районов и областей завозили тонны загрязненной земли и разбрасывали ее по своей территории перед приездом дозиметристов из правительственной комиссии.
Сейчас ходят слухи, что с 2002 года чернобыльские льготы по четвертой категории отменят. Но внутри самой зоны отчуждения льготы никто отменять не собирается, и на работу сюда по-прежнему можно устроиться только по блату. Например, здешние начальники устраивают на работу в Чернобыль родных детей и очень гордятся своим чадолюбием, хотя сейчас новички в зоне твердо могут рассчитывать только на двойную зарплату — в $100-120. Как долго сохранятся льготы по стажу (год за полтора), никто не знает. Да и ради досрочной пенсии в 135 гривен (чуть больше $20) рисковать, казалось бы, не имеет смысла.
Работают в зоне отчуждения вахтовым методом по трем разным схемам: либо четыре дня в Чернобыле, три дня дома, либо пять дней в зоне, два дня дома, либо 15 и 15 дней. Те, кому лень ехать домой или некуда ехать, живут в зоне неопределенно долго. В рабочие дни недели внутри 30-километровой зоны находятся около 10 тыс. человек, 70% из них рабочие, 30% — "белые воротнички". Молодежи мало: 60% ликвидаторов жили и работали здесь до 26 апреля 1986 года и потом вернулись, а 90% работают в зоне не меньше десяти лет. На каждую женщину в зоне приходится по два с половиной мужчины, однако, по личному впечатлению корреспондента Ъ, мужской контингент зоны для выполнения мужских обязанностей профнепригоден. И не по причине облучения, просто ближе к вечеру встретить здесь трезвого мужика практически невозможно.
Ежегодно из госбюджета Украины в зону поступает 56 млн гривен ($10 млн) в год на захоронение радиоактивности. Еще $50 млн выделяются из бюджета на вывод из эксплуатации Чернобыльской АЭС. И еще $10 млн — на нужды зоны отчуждения. Итого в зону поступает $70 млн в год, или около 1% госбюджета Украины. Кроме того, после закрытия четвертого энергоблока в декабре прошлого года начали поступать деньги из-за рубежа на ликвидацию атомной станции.
Обратный поток из зоны состоит в основном из радионуклидных материалов для обезвреживания и захоронения. На его пути стоят специализированные предприятия общим числом 192 штуки. Все они имеют офисы с Киеве, где трудится еще сколько-то тысяч (сколько именно, никто не признается) "чернобыльцев". Занимаются они тем, что контролируют так называемые временные захоронения, а из некоторых неправильных (с точки зрения науки о Чернобыле) захоронений откапывают радиоактивную грязь и снова закапывают уже в правильных местах. В беседах с корреспондентом Ъ некоторые ответственные чиновники зоны несколько раз проговаривались, что в зоне то ли уже хоронят, то ли планируют хоронить нечернобыльские радиоактивные отходы со всей Украины. Дескать, раз уж все равно помойка получилась, так пусть хоть прибыль приносит. Глава администрации зоны Владимир Холоша официально заявил корреспонденту Ъ, что все это сплетни и никакой чужой радиоактивности в зону не ввозилось, не ввозится и ввозиться не будет.
По словам чернобыльского профсоюзного лидера Сергея Будянского, на государственном уровне не существует документа, который определял бы дальнейшую судьбу зоны отчуждения. На вопрос Ъ, что будет дальше, не дал внятного ответа и глава администрации Владимир Холоша, согласный на реабилитацию (возвращение к нормальной жизни) лишь 10% территории зоны. Не знают, что будет дальше, и простые работяги, вернее, не хотят знать. Ученые, занимающиеся проблемой Чернобыля уже 15-й год и давно по-домашнему здесь обжившиеся, демонстрируют полный разнобой мнений о возможном будущем зоны — от создания безлюдного биосферного заповедника за колючей проволокой до промышленного выращивания зерновых, зернобобовых и прочих покрытосеменных. Один украинский бизнесмен уже взял заключение от ученых и теперь добивается в Киеве разрешения взять в аренду 5 тыс. га, чтобы выращивать в зоне пшеницу.
В целом же создалось впечатление, что по крайней мере тех украинцев, кто сейчас обитает внутри зоны, статус-кво устраивает. Они давно привыкли к перманентной ликвидации катастрофы, и большинство искренне уверено, что они делают нужное и героическое дело. Старое еврейское местечко Чернобыль — место красивое, тихое, птички поют, ручные белочки бегают. И главное — здесь кормят, дают крышу над головой и не берут за это деньги, а платят! Целых сто баксов платят. Касательно же того, что будет с Чернобылем, наиболее реален прогноз простого мужика-ликвидатора, работающего здесь с 1986 года. "Що будэ, що будэ? — передразнил он.— А ничого не будэ. Мы, ветераны, сдохнем, все и закончится". Ему сейчас под 50, на вид он еще крепкий мужчина, но если принять в расчет его сильно подпорченную ежедневным литром печень, то еще лет через 15 глобальная чернобыльская проблема, пожалуй, действительно рассосется. Сама собой.
СЕРГЕЙ Ъ-ПЕТУХОВ