Перед концертами в Москве ГОРАН БРЕГОВИЧ ответил на вопросы корреспондента Ъ ЮРИЯ Ъ-ЯРОЦКОГО.
— Намеренно ли вы решили выступать в Москве на Пасху?
— Я специально выбрал эту дату. Мы рассматривали несколько дат, и когда выяснилось, что одна из них приходится на Пасху, все решили, что было бы очень символично сыграть в Москве именно в эти дни. Тем более что вместе с нами будет выступать хор "Пересвет", часто исполняющий церковные произведения. Хотя в общем-то я особо с религией не связан.
— А почему вместе с вашим Wedding And Funeral Band играют еще сразу несколько коллективов?
— Когда я начинал играть свою музыку на концертах, со мной был только симфонический оркестр. Но очень скоро я увидел, что все получается слишком вылизанным. И необходимый элемент суеты и анархии очень хорошо привносят дополнительные силы. К тому же мне очень нравится играть с местными музыкантами. Я играл с эстонскими музыкантами на севере, с турецкими на юге. Это всегда получается очень интересно.
— А как вы их находите? Вы, наверное, должны очень много времени проводить в поисках хороших коллективов и интересной новой музыки...
— Я ведь происхожу из рок-н-ролла. А в рок-н-ролле ты никогда не работаешь один. Это определенная инвалидность. Не получается жить так, как классические композиторы: восход солнца, ты наедине со своим роялем... Я всегда работаю с людьми. У меня всегда есть четыре-пять ассистентов, каждый из которых на чем-то специализируется. Мне не приходится в чем-либо копаться. У меня есть дирижер, который заботится о моем оркестре, есть человек, который занимается всеми нужными исследованиями. Я предпочитаю не знать слишком много. Так мне намного комфортней. Если ты во что-то слишком сильно погружен, ты начинаешь это слишком сильно уважать и теряешь чувство сиюминутности. Я воспринимаю музыку как свободу и я должен получать от нее удовольствие. Слишком серьезным быть не нужно.
— Как случилось, что вы перестали играть рок и занялись киномузыкой?
— Ну это довольно обычная история. Я был у себя на родине самой большой рок-н-ролльной звездой. Первый раз я написал музыку для кино, это было "Время цыган", потому что режиссер был моим другом. Потом я оказался в Париже, как раз в этот момент началась война — и впервые без денег и каких-либо перспектив. И начал писать музыку для рекламы, потом мне предложили кое-что делать для кино. Я так устроен, что могу делать ради денег только то, что я делаю для удовольствия, а такая работа мне очень понравилась. Сейчас не те романтические времена, как в 40-50-е, когда для написания киномузыки привлекались самые большие композиторы своего времени. Все по-другому: если ты готов за месяц написать час музыки — пожалуйста. Найти серьезных, солидных композиторов, которые готовы этим заниматься, довольно сложно. А мне вполне нравится такая неприхотливая работа.
— Вы много гастролируете. Какой главный для этого стимул — деньги, возможность путешествовать или просто любовь к живым выступлениям?
— Знаете, для музыкантов невозможность играть вызывает почти физическую боль. Без музыки наступает ломка, эта привязанность сродни наркотической. Я в свое время наигрался концертов, когда у меня была рок-группа. Когда она распалась, все шло к тому, как это обычно бывает у вышедших в отставку рок-звезд. Свой остров, тихая размеренная жизнь. Весь рок-антураж меня сильно утомил. Но однажды ребята из Balanesku Quartet попросили меня написать музыку и для них. Когда я увидел, как здорово это выглядит... Ничего общего с тем, что делал раньше. Люди просто сидят и играют музыку. Мне тоже захотелось попробовать что-то подобное, хорошо проводить время, так вот — немного выпить и, не напрягаясь, играть музыку.
— Считаете ли вы себя одним из тех, кого принято называть современными классическими композиторами?
— Я, честно говоря, не обладаю цельной картиной того, что называется contemporary music. И, наверное, я не уважаю ее в той степени, как это для современного композитора положено. Я одинаково ценю цыганскую музыку, религиозную музыку, классическую музыку. Пожалуй, наиболее комфортно я себя чувствую с термином "хорошая музыка".