В рамках фестиваля нового британского кино в Центральном доме кинематографистов был показан фильм Гая Ритчи "Большой куш". Картина, которая на днях вышла в московский прокат, была встречена с восторгом — вероятно, потому, что это наименее британский из всех показанных фильмов.
Как и предыдущий фильм Ритчи (Guy Ritchie) "Карты, деньги, два ствола" (Lock, Stock and Two Smoking Barrels), "Большой куш" (Snatch) опирается на кинематограф Тарантино и на интернациональную эстетику рекламных и музыкальных роликов (Ритчи — бывший клипмейкер). И конечно, на буйный темперамент самого режиссера. Слово "snatch", одно из значений которого — "обрывок", как нельзя лучше характеризует стиль Гая Ритчи, отрывистый и судорожный. Как и в предыдущем его фильме, кажется, что сценарий "Большого куша" одновременно писали несколько человек, каждого из которых распирало желание поскорее выложить свою историю. Отпихивая конкурентов от клавиатуры, каждый лихорадочно вписывал свой кусок, связанный с остальными только примерным единством тематики: герои должны быть преступниками, носить труднопереводимые замысловатые клички и ежесекундно хвататься за пушки.
В "Большом куше" один из этих "внутренних сценаристов", толпящихся в голове у Гая Ритчи, хотел рассказать об охоте за гигантским бриллиантом, а другой — о букмекерах, устраивающих договорные боксерские матчи. Остальные по мере остроумия изготовляли прослойки, описывая бандитов, занятых своим бандитским делом и подающих смешные реплики. Поскольку персонажей очень много и запутаться в них не составляет труда, режиссер заставляет их иногда комментировать происходящее закадровым голосом, облегчая себе таким образом задачу. Благодаря этому кое-что из происходящего на экране становится ясно: речь персонажей, несмотря на сильный лондонский акцент, более доходчива, чем изобразительный язык режиссера. Бывают такие люди, которые говорят настолько быстро, что почти ничего невозможно разобрать. Вот такое же впечатление оставляют фильмы Ритчи, в которых все время что-то вспыхивает, вздрагивает, подпрыгивает.
Можно понять зрителей, которые находят Ритчи свежее, смелее, острее даже самого Тарантино. Ритчи действительно зрелищней, но и гораздо поверхностней: стоп-кадры, рапиды, монтажные фокусы и прочие выверты маскируют умственную недостаточность и неспособность продумать свое произведение как целое. Продукция для детей обычно продается в более броской упаковке, чем для взрослых,— а Ритчи и есть Тарантино для самых маленьких. Но от американского классика Гаю Ритчи все равно деваться некуда — это Тарантино придумал в промежутках между кровопролитием вставлять гангстерские наивные споры на отвлеченные темы: о французском "Макдональдсе", массаже ступни и прочих пустяках. В "Большом куше" разговор гангстеров, переодетых хасидами, о том, что вся католическая религия с ее концепцией непорочного зачатия основывается на ошибке переводчика, который перевел "девственница" вместо "молодая женщина",— всего лишь беспомощное подражание дискуссии в начале тарантиновских "Бешеных псов" (Reservoir Dogs), где обсуждается смысл песни Мадонны Like a Virgin.
Тем не менее "Большой куш" — большой шаг вперед по сравнению с фильмом "Карты, деньги, два ствола". В нем гораздо больше внятных кусков, и если Ритчи, постепенно сводя к минимуму свои припадки клипмейкерства, сделает еще пару фильмов о гангстерах, то последний будет очень даже ничего себе. Но, к сожалению, режиссер решил завязать с гангстерской темой и считает, что уже дорос до масштабных исторических блокбастеров. Теперь он хочет сделать религиозную драму о христианстве и исламе, действие которой будет происходить в XVI веке. Представляю себе этот фильм, где понять разницу между Христом и Аллахом будет решительно невозможно, но зато лошади будут носиться со скоростью гоночных машин, а стрелы — свистеть, как пули.
ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА