В ночь с субботы на воскресенье на окраине города Женевы (Швейцария) на берегу одноименного озера в районе индивидуальной застройки Жанто знаменитый часовщик Франк Мюллер (Franck Muller) открыл музей собственной трудовой славы Watchland (Страна часов). На торжественное открытие были приглашены более тысячи потребителей продукции господина Мюллера. В основном обеспеченные люди, купившие от одной до 200 пар часов Franck Muller, цена которых колеблется от $30 тыс. до $600 млн. Короче, из Женевы — АЛЕКСАНДР Ъ-КАБАКОВ.
В разгар праздника я поймал его за рукав и спросил:
— Господин Мюллер, обычно художников занимает вопрос "как?" — это главный вопрос искусства: профанов интересует "что?". Но для вас "как?" уже не вопрос, а "что?" — уже выбрали ваши поклонники, поэтому хочется спросить у вас — зачем?
Франк Мюллер почти не думал над ответом. Возможно, он даже не совсем понял вопрос, просто пожал плечами и сказал:
— Я получаю удовольствие. И это дает мне деньги.
Он швейцарец, это многое объясняет. Франк Мюллер родился 11 июля 1958 года в городе Ла-шо-де-Фон. Если бы он родился в Кемерове или Норильске, все пошло бы по-другому. Скорее всего, он открыл бы году в 86-м посреднический кооператив, году к 92-му занялся бы конкретно экспортом сырья, пошел бы в Думу, и если бы остался в живых, сейчас был бы не швейцарцем, а гибралтарцем или даже израильтянином и ждал бы решения суда.
Но он родился швейцарцем, в его стране подняться чисто на посреднических делах невозможно. И жажда успеха, которая толкает сынов других, более романтических народов на кривую дорожку, привела Франка, естественно (дело-то происходило в Швейцарии, не сыр же ему было варить), в Школу часового искусства, где ему дали на диплом довести до ума чью-то безнадежно запоротую модель. Он довел, скромно подписал часики: "Школа часового искусства. Мюллер Франк", и они ушли на распродаже школьных работ не то за $600, не то за $2 тыс. Теперь владелец не соглашается их продать за $600 млн. Это не шутка — это история о том, как поднялся парень не воруя.
В Швейцарии очень трудно разбогатеть, потому что все кому положено в ней уже давно разбогатели. Их прапрадедушки открыли первые банки, первые часовые мастерские и сыроварни, первые горные санатории для чахоточных князей и гостиницы для лыжников-миллионеров. Франк Мюллер умудрился разбогатеть, да еще и прославиться в часовом деле, 500 лет как налаженном ко времени его рождения и начавшем именно к его совершеннолетию тихо умирать. В 70-е годы кварцевые часы со своей тупой, но абсолютно точной микроскопической и многофункциональной электроникой привели в безнадежное отчаяние швейцарских часовщиков. Они построили свою судьбу на механических часах, делавших все то же самое, что и кварцевые — но обходившихся в сотни раз дороже. Но Франк Мюллер потому и новый швейцарский, что у него понятие есть.
Он не хотел просто миллион, он хотел делать часы, а часы могут быть только механическими, иначе это не часы, а электронное устройство для измерения времени. Он хотел делать часы, а все часы были уже сделаны, и он для разминки реставрировал старые и видел, что уже двести лет назад часы могли все. Они показывали секунды и месяцы, годы и фазы луны, даты и эпохи — в общем, все, что нормальному человеку никогда не требуется от часов, но что и составляет ход Haute Horlogerie — "высокое часоделие", как есть Haute Couture (высокое шитье) или Haute Cuisine (высокая стряпня). Франку хотелось разбогатеть, но только на настоящих часах. Он нашел свой ход.
Он стал делать самые сложные часы, гораздо сложнее, чем делали до него. В том-то весь прикол: понять невозможно. Там есть такая штука, которая называется турбийон и которая, насколько может разобраться человек с высшим техническим образованием, компенсирует неточность хода, возникающую из-за земного притяжения. Ее изобрели в 1801 году, и до Мюллера сделали всего несколько штук, а он теперь их делает регулярно и продает за какие-нибудь $100-150 тысяч. Там есть секторный секундный циферблат, стрелка которого, отсчитав 60 секунд, каждый раз прыгает на нуль и считает с нуля, при этом ни секунды не теряет. Там еще есть циферблаты, показывающие, когда надо в следующий раз заводить часы, и есть показывающие время в трех часовых поясах (все управляется одной заводной головкой) и еще черт знает что. Кроме того, он придумал совершенно неповторимый корпус. Стиль Franck Muller Curves — часы, на вид просто имеющие форму бочки (вроде советских часов "Звезда", выпущенных после войны, форма которых была содрана с трофейных, сделанных в 30-х годах, пожилые советские люди помнят). Но корпус мюллеровских часов изогнут в трех плоскостях, и никто не пытается их подделать: себе дороже.
Зачем он это сделал? Чтобы сложно было, то есть интересно ему и таким же странноватым, которые готовы платить совершенно бешеные деньги не за часы, а за интерес.
Теперь, на сорок третьем году жизни, Франк Мюллер имеет все. Он очень богат и знаменит. Его главная мастерская и собственный кабинет расположены в настолько хорошо отреставрированной усадьбе XVIII века, что она напоминает подмосковный коттедж. Для Watchland он получил почти даром от властей гектара полтора женевской земли, сотка которой стоит почти столько, сколько его часы приличной модели.
На презентации "Земли часов" был швейцарский министр в треуголке, почетный караул Старых гренадеров (почему-то в белых кожаных фартуках и с топорами на плечах) медленно ходил строем. Среди приглашенных не было заметно телезнаменитых лиц, хотя Элтон Джон (Elton John), говорят, собрал полторы сотни мюллеровских часов, и Наоми Кэмпбелл (Naomi Campbell) их тоже любит, но позвали людей простых, деньги которым сделали их предки: банкиров в пятом поколении, скромных землевладельцев, пяток арабских нефтяников, пожилых дам с голыми веснушчатыми спинами. Компанию сплачивала общая причуда: на всех запястьях можно было увидеть часы Franck Muller, выпускающиеся, как всем известно, либо в недорогих корпусах из желтого, розового, красного, белого или зеленого золота по 17 карат, либо в солидных — из платины 950-й пробы.
Джентльмены в смокингах и дамы в декольте топтались перед шатром, специально устроенным для ужина между строением мюллеровской усадьбы, мочили бальные туфли в росе, почему-то всегда лежащую на траве хорошо содержащихся лужаек. В шатре распевался Шарль Азнавур (Sharles Aznavour), приглашенный выступить под еду... Сияло закатное солнце, и в его сиянии сам Мюллер-часовщик, обнимаясь с кем попало, прошел в палатку. Гений, естественно, был в мятом пиджачке поверх майки.
Тут трио балалаечников (обойдись-ка без наших!) грянуло для хозяина из солнечной Женевы почему-то в фрейлехс, а Образцовый духовой оркестр Министерства обороны Российской Федерации изготовил свою медь... И одновременно тренированный слух различил в говоре толпы русскую речь — при том, что всем надоевших олигархов не было видно ни одного. Но вдруг возникшее вокруг Франка Мюллера обилие смуглых людей, беседовавших с ним по-французски, а между собой по-русски с гортанным акцентом, отчасти объяснило такое присутствие русской духовности на этом торжестве швейцарской механики.
В общем, гуляли всю ночь, хотя не очень весело. Ну, как у них положено: лососина, фрикасе с "Мадерой", шампанское несоветское. Без души. Если честно, почти любая презентация в Москве и покруче, и повеселее.
АЛЕКСАНДР Ъ-КАБАКОВ, Женева