Уход на бис

Балет прощание

Этуаль Opera de Paris и один из величайших балетных артистов XX века Никола Ле Риш официально закончил свою карьеру в труппе Парижской оперы. К своему уходу на пенсию 42-летний Ле Риш подготовил не прощальный спектакль, как того требуют традиции театра, а специальный вечер — оммаж французской балетной школе, любимым хореографам, коллегам и Опере, у которой, увы, не нашлось ему места в будущем. На прощальном вечере побывала МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА.

Никола Ле Риш — тот редкий случай, когда без превосходных эпитетов, как бы патетично они ни звучали, не обойтись. Он великий танцовщик и великий актер. С его именем связана золотая эпоха в истории Парижской оперы, начавшаяся в конце 80-х и подарившая миру звездное поколение. В среду на сцене Opera de Paris эта эпоха закончилась.

Район театра напоминал место проведения государственной спецоперации: полиции было едва ли не больше, чем зрителей,— повышенных мер безопасности требовал статус приглашенных. Французские министры во главе с премьером Манюэлем Вальсом заседали в центральной ложе, рядом — верные меценаты Оперы (среди которых давний поклонник Ле Риша — Пьер Берже), партер захватили медийные персоны (комик Гад Эльмалех с принцессой Монако Шарлоттой Казираги) и актеры (Жан-Пьер Марьель с супругой), высший балетный свет (от Манюэля Легри до Тамары Рохо) занял оставшиеся места, а действующим звездам труппы вроде Матиаса Эймана ничего не оставалось, кроме как подпирать стены рядом с капельдинерами. Простым же поклонникам артиста из-за наплыва ВИПов пришлось довольствоваться трансляциями вечера в эфире телеканала ARTE, на сайте театра и в нескольких кинотеатрах, да и то не в полном объеме. Па-де-де из балета Матса Эка "Квартира", которое Ле Риш танцевал со своей любимой партнершей Сильви Гиллем, не показали. Говорят, Мадемуазель Нет, как называют Гиллем, вновь проявила характер.

Никола Ле Риш появился на пустой черной сцене со своим другом — певцом и композитором Матье Шедидом. Смысл песни сводился к животрепещущему вопросу: "Куда же дальше?". Шедид про это пронзительно пел под гитару, Ле Риш — импровизировал. Вспоминал первые школьные па, любовно выстраивал ученические позы, постепенно усложняя технику и мастерство своих спонтанных комбинаций-призраков из прошлого. Ностальгическую тему продолжили отрывки из балетов его школьного детства с участием учеников ecole de danse. "Ярмарочные торговцы" Ролана Пети — первая встреча "крысеныша" Никола с мэтром, "Бал кадетов" Дэвида Лишина — выпускной спектакль, после которого в 1988 году 16-летнего подростка взяли в труппу Парижской оперы. Если не присматриваться, то сразу и не поймешь, что затерявшийся среди пестрой веселой толпы детей невысокий сухощавый молодой человек в кителе,— пенсионер Ле Риш: его глаза горят так, будто он не прощается со сценой, а впервые на нее попал. Арабский танец из III акта "Раймонды" Рудольфа Нуреева — кумира и учителя, который подарил ему первую большую роль Ромео, и "Послеполуденный отдых Фавна" Вацлава Нижинского — образчик чистого танца и его балет-фетиш, Ле Риш отдал коллегам (Стефану Бюльону и Доротее Жильбер; Жереми Беленгару и Эве Гринштайн), чтобы самому как следует подготовиться к главной и самой ожидаемой части программы вечера.

Партия Юноши из одноименного хрестоматийного балета Ролана Пети "Юноша и смерть" — главная в репертуаре Ле Риша. Роковая встреча с Судьбой в черном парике, подарившей ему смерть, у любого другого артиста за сотни выступлений превратилась бы в избитую мелодраму. Но Ле Риш каждый раз вытаскивает из себя что-то новое: диким хищником он взмывал в сильных прыжках, оголодавшим самцом — нагло и бесстыдно — овладевал своей роковой соблазнительницей (Элеонора Аббаньято), а если бросал стул, то с таким отчаянием, словно говоря про себя: "пропади оно пропадом". Не смог сдержать себя и зал: публика взвыла от удовольствия, устроив своему кумиру первую стоячую овацию.

Дальше — больше. Сенсацией вечера стало выступление Сильви Гиллем в дуэте из "Квартиры" Эка, которое до последнего момента было под вопросом (обиды и закулисные интриги даже много лет спустя после ее ухода из Оперы дают о себе знать). Десятиминутная картина беспросветного быта в исполнении Гиллем и Ле Риша становится чувственной и нежной историей отношений. Отношений между людьми, не привыкшими и не умеющими не то что доверять и любить, но и по-нормальному прикоснуться друг к другу. Отсюда — странные поддержки, нелепые столкновения, испуганные взгляды.

Под конец Никола Ле Риш приготовил оружие массового поражения — "Болеро" Мориса Бежара. Физически выдержать этот балет-заклинание может далеко не каждый молодой артист, но опасения за форму виновника торжества были напрасны. Более того, о технической стороне дела он как бы даже и не задумывался — никакой отдышки, никаких поблажек. Отдавшись музыке Равеля, свою силу Ле Риш наращивал постепенно: его руки повелевали, его тело не желало останавливаться, и с каждым тактом со все большей жадностью он впивался в зрителей — как вампир, который никак не может насытиться.

То, что творилось в зале, когда поднялся занавес, можно представить где угодно, только не в золотых интерьерах Парижской оперы. Почтенная публика выла, визжала, визги переросли в скандирование "Никола!" и тридцатиминутную стоячую овацию. Но вопрос "Куда же дальше?" так и остался риторическим.