Некролог
Фото: Time Life Pictures/Getty Images/Fotobank
Вчера в Швейцарии на семьдесят пятом году жизни умер Ганс Рудольф Гигер. Один из творцов современной масскультовой, но отнюдь не бесхитростной мифологии получил смертельные травмы, упав с лестницы.
Поклонники художника-визионера, несомненно, углядят в его смерти происки духов, вырвавшихся из запретной книги "Некрономикон", или "Чужого", образ которого принес Гигеру "Оскар" за спецэффекты в фильме (1979) Ридли Скотта. Пандемия тату по мотивам Гигера и постеры для слета "Ангелов ада". Проколотое аквапунктурными иглами лицо Деборы Харри на обложке альбома "Koo Koo" (1981) и статуя Изиды на сцене "Millenium Tour" (1999-2000) Милен Фармер. Ювелирка и микрофонная стойка для Джонатана Дэвиса из Korn. Видеоигра "Dark Seed", где в голову преуспевающего рекламщика заселялся инопланетный эмбрион, липкий "Чужой", да и сама техника работы аэрографом — всего этого более чем достаточно, чтобы объявить Гигера и мастером "большого", то есть пропитавшего всю ноосферу, стиля, и большим мастером китча. Однако, как говаривал Дэвид Линч, поклонником чьей "Головы-ластика" был Гигер, "совы — совсем не то, чем кажутся".
Одним из последствий Второй мировой (а у Гигера есть работы, навеянные Аушвицем) действительно стала, по Теодору Адорно, "невозможность писать стихи". То есть высокое притворилось низким. Экзистенциальный роман — нуаром, романтизм, которому наследовали символизм, экспрессионизм и сюрреализм,— масскультом.
Хотя Гигер и называл свои видения чудовищных симбиозов плоти и металла "биомеханическими", созвучие с идеями Мейерхольда случайно. Зато в его работах несомненны отголоски последних романтиков — живописца Гюстава Моро и архитектора Эктора Гимара, насытившего парижское ар-нуво готическими мотивами. Он создал оммажи "Острову мертвых" символиста Беклина и лучшие в мире сумеречные, зыбкие иллюстрации к маркизу де Саду. В его ранних рисунках живых скелетов звучит эхо окопных кошмаров Отто Дикса. А в видениях мегагородов — не только болезненные переживания Нью-Йорка, но и память о темницах Пиранези.
Гигер стал Гигером по вине папы-аптекаря, подарившего сынуле череп (это для вульгарных психоаналитиков). Гигер — "шестидесятник" из швейцарского андерграунда, радикального до суицидальной степени. Его почти десятилетний роман с актрисой и художницей Ли Тоблер, застрелившейся в 1975 году в возрасте 27 лет, достоин сюрреалистической мифологии: непрестанные измены как следствие "безумной любви", кочевая жизнь по заброшенным, "проклятым" домам и, само собой, наркотики. Лицо Ли непрестанно проступало в работах Гигера — то в божественном, то в похабном контексте.
"Чужой" — его единственный (не считая авторских фильмов) успешный киноопыт. Работа с братом по безумию Алехандро Ходоровски над экранизацией "Дюны" Фрэнка Герберта (1974-1975) рухнула из-за финансовых проблем. Кино расписалось в неспособности материализовать видения Гигера. Он же нашел визуальный эквивалент принципиально невизуализируемым текстам: де Саду и прежде всего Лавкрафту с его бесформенными сгустками ужаса, для описания которых у автора и героев просто не хватало слов. В честь вымышленной этим гениальным маргиналом "книги мертвых" — "Некрономикона",— смертоносной для читателей, высвобождающих дух Ктулху, Гигер назвал в конце 1970-х альбомы, прославившие его.
У Гигера была серия картин "Магма". Мир Лавкрафта и мир Гигера — такая же магма, "влагалищные", по выражению его друга, пророка контркультуры и психоделики Тимоти Лири, "пейзажи", кошмарное мировое чрево, которому нет разницы между смертью и рождением.
При этом Гигер был не чужд хулиганскому юмору: он рисовал скелетообразного "Bamby Alien", вставлял цигарку в губы одного из своих монструозных младенцев, портретировал милейшего булгаковского кота Бегемота. Одно это опровергает его репутацию графомана китча: только настоящий художник способен сохранять чувство юмора, заглядывая то ли в хтонические бездны, то ли в устрашающее будущее цивилизации.