Открывшейся в Государственном Эрмитаже выставке "Шедевры европейского рисунка из частных собраний Германии" досталось меньше славы, чем ее предшественнице — "Неведомым шедеврам". Но и того, что выпало, вполне хватит, чтобы она вошла в список самых популярных событий года. Заметны изменения не только в количестве отзывов, но и в их качестве: проблема реституции за явной уже невозможностью быстрого разрешения отошла на второй план, и журналистам пришлось обратить внимание на основную тему выставки — довоенные частные немецкие коллекции и хранившиеся в них шедевры.
Коллекции
Самым сильным художественным впечатлением выставки является показ 35 рисунков Гойи из собрания Отто Герстенберга (1848-1935). Из той же коллекции происходят карандашный портрет Энгра, акварель Делакруа, восемь листов Домье и пейзаж Милле. Отто Герстенберг — владелец одной из самых известных немецких художественных коллекций начала века. Ее украшением была знаменитая Place de la Concorde Дега. Ее гордостью — лучшее в мире собрание работ Домье. Ее "неразменным" фондом — Гойя. Удачливый бизнесмен, директор крупной страховой компании "Виктория" стал коллекционером уже в зрелом возрасте. В 1890-х он покупал графику старых мастеров и японскую гравюру, однако значительная часть этой коллекции была распродана им в 1920-е. Живописное собрание Герстенберга отличалось разнообразием — английская школа, Эль Греко, Гойя, малые голландцы (были проданы вместе со старой графикой). Коллекция графики отбиралась, судя по всему, строже и больше отвечала личным вкусам собирателя — Рембрандт, Гойя, Домье. Особую страсть коллекционер испытывал к французской школе — от романтиков до импрессионистов, — которая была представлена в собрании семьи Герстенберг-Шарф наиболее цельно.
Представить, какой была коллекция Герстенберга, по двум эрмитажным выставкам непросто. В Россию попали лучшие, но далеко не все вещи из этого собрания. В еще большей степени это относится к другим немецким коллекциям, вещи из которых находились в спецхране Эрмитажа. И поклонник современного ему искусства (немецкого экспрессионизма, французского постимпрессионизма) Бернхард Келер, и Отто Кребс, который специализировался на французском импрессионизме и постимпрессионизме, имели гораздо более интересные собрания, чем это может показаться по эрмитажным экспозициям. Ирония истории, разбросавшей по миру все эти коллекции, но вернувшей небольшой их части имена бывших владельцев, не пощадила и организаторов выставки. Подзаголовок "из частных немецких собраний" лишь необходимая формальность, концептуально же экспозиция ему соответствовать не может. Ибо не рассказывает ни о чем, кроме превратностей судьбы.
Шедевры
Выставки с названиями-рамками — от такого-то художника до такого-то художника — не то чтобы в моде, но привычны до полной их в памяти неразделимости. Однако, как правило, в них есть свой смысл — стилевой, формальный или тематический. Назвать нынешнюю эрмитажную выставку "От Гойи до Архипенко" язык не поворачивается, хотя эти два имени действительно ограничивают ее содержание хронологически и, при определенных допущениях, географически. Мрачные реалии сюжетов позднего Гойи и отточенные формальные штудии Архипенко представляют две линии европейского искусства — романтизм и классицизм. Последнее имя могло бы быть и другим, равновеликим Гойе, но в виде символа вполне годится и оно. Тем более что и c рисунками Гойи, и с произведениями Архипенко российский зритель почти не знаком. Среди русских коллекционеров любителей Гойи не нашлось, и до сих пор в наших музеях можно было увидеть лишь случайные его вещи (например, подарок Арманда Хаммера Эрмитажу). Скульптор и живописец Александр Архипенко в России мало известен.
Между Гойей и Архипенко могло бы уместиться все европейское искусство XIX-XX веков. Правда, обозначенная рисунками Гойи из "бордоских альбомов" планка слишком высока, чтобы все последующее могло обладать такой же значимостью. Но специфика выставки не позволяет нам предъявлять претензии такого рода. Тем более что рисунки не всегда зрелищны и не всегда равно годятся для самостоятельного показа на большой экспозиции. Может быть, подготовительный характер многих представленных работ сыграл против них — слишком уж хорошо известны их живописные аналоги.
Блистательные имена и прекрасные рисунки сделали свое дело — обозначили статус события. Собрать же выставку воедино удастся лишь тому зрителю, который, осмотрев роскошные серии (Гойю, Домье, Синьяка, Архипенко), не поленится и заставит себя вернуться к отдельным листам не менее знаменитых авторов. Так, бывает, просмотрев альбомы гравюр или рисунков, стоит вернуться к первому листу и начать все с начала.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА