В разные времена европейские политики пытались выстроить разные системы безопасности. Главным итогом Лиссабонского саммита ОБСЕ стало принятие декларации по модели безопасности для Европы ХХI века. Цель и мечта — те же, что и сотни лет назад: сделать Европу мирной и единой.
Два года назад, на саммите ОБСЕ в Будапеште, Борис Ельцин учинил переполох, заявив, что в Европе на смену холодной войне пришел "холодный мир". Нынче Виктор Черномырдин был менее резок в оценках, но по главному вопросу — о роли расширяющегося НАТО в Европе — оказался почти в изоляции, на пару с белорусским президентом Лукашенко. Два года назад принятие итоговой декларации чуть было не сорвалось из-за разногласий по Боснии, Карабаху и все тому же НАТО. Теперь непримиримость Еревана и Баку снова чуть было не сорвала подписание Лиссабонской декларации. В итоге карабахский вопрос в документах вообще упоминать не стали, что для многих стало как бы лишним подтверждением — без НАТО никуда. Вот, мол, в Карабахе урегулирование под эгидой ОБСЕ ни с места уже два года, а в Боснии под приглядом 50 тыс. натовских штыков уже прошли выборы.
Два года назад в роли enfant terrible заочно выступали Слободан Милошевич и Радован Караджич. Сегодня — очно — Александр Лукашенко (смиренно ведущего себя под прицелом разместившегося на Балканах НАТО Милошевича лишь пожурили). Лукашенко не снес коллективного афронта и под занавес хлопнул дверью, с саммита удалившись. Невостребованная боснийскими и прочими сербам любовь Москвы вылилась на белорусского соседа, но не спасла его, потому что Москва была в одиночестве. И очков ей эта любвеобильность не добавила.
Москве пошли навстречу. Слова "НАТО" в декларации нет. Но это из области психотерапии: все равно в документе четко сказано о праве всех стран свободно вступать в любые военно-политические союзы, в отношении которых употреблен уточняющий термин "расширяющиеся". Что бы это могло быть, как не НАТО? Впрочем, и МИД России, и премьер пытаются выглядеть оптимистами.
Помнится, в 1877 году великие державы в который раз озаботились положением дел, как тогда говорили, "на европейском концерте". Королева Виктория открыла заседание британского парламента тронной речью, призвав "сохранить мир в Европе". Достигшие кульминации (как и сейчас) волнения на Балканах приближали неизбежное — очередную русско-турецкую войну. Дизраэли, новоявленный граф Биконсфилд, увещевал посла Российской империи в Лондоне Петра Алексеевича Шувалова: "Дни Османской империи сочтены, но не надо ускорять ее падения, а серьезно думать насчет последствий и готовиться к ним". Мировая дипломатия не любит резких движений: добивать слабого — удел военных, но не вершителей "чистой политики".
"Европейский концерт" с тех пор претерпел не так уж много изменений: великие державы по-прежнему озабочены созданием действенного механизма безопасности. Балканы, как и прежде, в огне — сегодня тлеющем. Ушла в небытие Османская империя, именуемая на закате европейскими дипломатами не иначе, как больным человеком Европы. Свято место больного человека (которому, как говаривал Дизраэли, надо помочь) пусто не бывает. Его заняла другая бывшая империя — Россия. Худшего, надо полагать, не хочет никто. Но больной человек вполне устраивает и европейский, и атлантический концерт.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА