На что рассчитывают люди, занимая деньги у своих знакомых? Возможно, на щадящие проценты, с которыми их придется отдавать. Но оказаться на скамье подсудимых никто из должников явно не планирует.
Эта во всех отношениях поучительная история произошла в Мытищах. Там в одной нотариальной конторе работали две женщины-нотариуса. Нельзя сказать, что они были близкими подругами, но окружающие считали их отношения весьма теплыми.
Приятельницы каждый день принимали посетителей, изучали и заверяли (или отклоняли) множество документов, регулирующих гражданско-правовые отношения граждан. Казалось бы, искушенные в юриспруденции дипломированные юристы должны были знать, как надо поступать в той или иной ситуации. Но на практике все вышло иначе.
13 сентября 1995 года нотариус Вера Меркулова под расписку взяла в долг у нотариуса Татьяны Никулкиной $5500. На словах договорились (хотя это следовало бы зафиксировать в расписке), что деньги будут возвращены при первой возможности. Через два месяца кредитор появилась в рабочем кабинете Меркуловой в сопровождении мужчины внушительного телосложения и потребовала немедленно вернуть деньги. Возвращать было нечего. "Рассчитаешься в январе, но не выйдешь отсюда, пока не напишешь новую расписку",— услышала хозяйка кабинета. В новом варианте долгового обязательства значилось: "Обязуюсь вернуть с учетом набежавших процентов ($14 тыс.) и еще по 7% за каждый последующий месяц — всего $19 500".
При этом первую расписку, на $5500, Меркуловой не вернули — кредитор заявила, что она нечаянно ее порвала. Это была уже вторая ошибка нотариуса. Когда речь идет о деньгах, каждый шаг должен быть документально зафиксирован при свидетелях с обеих сторон.
Через неделю Меркуловой удалось найти $3,5 тыс., которые она сразу отдала Никулкиной. И допустила третий промах. Татьяна, сославшись на занятость, расписку о получении денег не написала. При этом обиженно заявила, что не заслужила того, чтобы ей не доверяли. Позже через своего адвоката должница вернула Никулкиной еще $2 тыс.— на сей раз расписку удалось получить.
Час окончательной расплаты пробил в январе 1996 года. Но рассчитаться в указанный срок Меркулова не смогла — после развода с мужем и раздела имущества она была на нулях. Никулкина поставила жесткое условие: отдавай либо деньги, либо свою квартиру.
О дальнейшем развитии событий говорят телефонные разговоры двух бывших подружек (их стенограмма была представлена суду одной из сторон).
— Татьяна Александровна, я вам предлагала: все, что зарабатываю, буду отдавать. Вы отказались.
— Что я, по копейке с тебя собирать, что ли, буду, Вер?
— К сожалению, на сегодняшний день денег у меня нет.
— Так, ну, значит, тогда я передаю это все ребятам. Тем, у которых я брала.
— И что из этого следует?
— Вер, Вера, это все детский лепет. Ты не поняла, что я сказала? Я не знаю, какой будет конец. Я не знаю, как это будет, сколько с тебя взыщут и что вообще будет. Может, они по-хорошему. Может, красивыми глазками отделаешься.
Несколько дней спустя:
— Татьяна Александровна, тут ваши мальчики приходили.
— Ну-ну, так, мальчики к тебе приходили.
— Я не могу сказать, что мальчики милые и мило просили, но они предъявили расписку на пять тысяч пятьсот долларов, которую вы якобы порвали.
Переговоры в таком тоне и посещения "мальчиков" продолжались довольно долго. 11 июля на работу к Меркуловой наведались Татьяна Никулкина с братом Николаем Соколовым, судьей Мытищинского городского суда. Посетители сообщили, что долг вырос до $39 тыс. и что их посланцы будут приходить регулярно и забирать дневную выручку нотариуса Меркуловой.
Угроза прозвучала вполне убедительно, и Вера Меркулова наконец вспомнила о своих гражданских правах. В поисках справедливости она обратилась в мытищинский РУОП с просьбой защитить ее от посещения "мальчиков". На следующий день женщина получила ответ: в возбуждении уголовного дела отказано за отсутствием состава преступления. Закон, мол, не может запретить молодым людям приходить в гости и вести беседы о деньгах.
30 июля 1996 года Меркулова пожаловалась на корыстную коллегу Владимиру Челышеву, президенту Московской областной нотариальной палаты. На следующий день Никулкина на заседании палаты заявила, что Меркулова на нее клевещет, и приготовилась к очередному наступлению.
Она подала исковое заявление в Бабушкинский межмуниципальный суд Москвы (по месту регистрации Меркуловой) о взыскании с нее долга в размере $39 777 и денег на оплату адвоката. Дело было заведомо проигрышное, потому что истица не могла доказать ни факта передачи Меркуловой $19 500 наличными, ни того, что на эту сумму набежали проценты.
Но у Никулкиной был запасной вариант — по ее заявлению следственным отделом Мытищинского УВД МО против Меркуловой было заведено уголовное дело по ст. 147 ч. 3 — мошенничество. Однако и этим Никулкина не ограничилась. В начале 1997 года она написала заявление в прокуратуру г. Королева с просьбой возбудить против Меркуловой уголовное дело по ст. 129 ч. 3 УК РФ — "клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления". По этой статье, между прочим, предусмотрено ограничение свободы на срок до трех лет.
7 апреля 1998 года Королевский горсуд признал Меркулову виновной и с учетом постановления Госдумы "Об объявлении амнистии" назначил наказание — год лишения свободы условно с обязательным испытательным сроком в один год. После заседания суда адвокат ответчицы Ирина Сергиенко направила кассационную жалобу в Судебную коллегию по уголовным делам Московского областного суда.
Аргументы защиты таковы: нарушение конституционного принципа подсудности, несоблюдение принципа равенства граждан перед законом (Никулкина привела на суд своих подчиненных и брата, Меркуловой же было отказано в предоставлении в качестве вещественных доказательств аудиокассеты и расшифровки телефонных разговоров с угрозами; ее свидетелей также слушать не стали). Но коллегия облсуда игнорировала эти доводы и не отменила решения суда города Королева.
Тогда в дело вмешался Верховный суд. После рассмотрения кассационной жалобы заместитель председателя Верховного суда направил в президиум Мособлсуда протест в порядке надзора: отменить приговор и направить на кассационное рассмотрение в Мособлсуд. Однако все усилия Меркуловой пропали даром. Дело возвратилось в суд города Королева. Круг замкнулся.
Между тем развивается и вторая сюжетная линия этой детективной истории — уголовное дело по факту мошенничества. Обвинение по ст. 147 было предъявлено Вере Меркуловой 22 апреля 1998 года. На допросе в присутствии прокурора города Королева Алмаза Багаутдинова следователь Ольга Щевлягина угрожает нотариусу арестом.
Адвокат Меркуловой советует подзащитной признать, что она должна Никулкиной $25 000, и обещает дать показания, что признание было сделано под нажимом. Страх передается обвиняемой, и она свидетельствует против себя. Очередная ошибка нотариуса, которая легко может стать для нее роковой. 22 июня 1998 года уголовное дело по 147-й статье легло на стол прокурора города Королева. Однако Алмаз Багаутдинов к этому времени уже пересмотрел свою точку зрения. Так как подсудимая вернула часть денег и не отказывалась вернуть остальное, он не нашел в действиях Меркуловой мошеннического умысла и прекратил дело.
И тем не менее замначальника управления по надзору Генпрокуратуры советник юстиции третьего класса Валерий Мишин дает делу новый ход. Получив данные из налоговой инспекции, он делает вывод, что 243 млн неденоминированных рублей, заработанных Меркуловой в 1996 году, хватило бы на уплату долга. Правда, юрист Мишин не учел, что Меркулова из этих денег заплатила подоходный налог (63 млн неденоминированных рублей), перечислила взносы в Московскую областную нотариальную палату (10,032 млн), а также подоходный налог и взносы за сентябрь-декабрь 1995 года — всего более 80 млн рублей. В марте 1999 года Меркуловой вновь предъявлено обвинение по статье "мошенничество". Меркулова пишет в Генеральную прокуратуру одну жалобу за другой. Пока ей удалось добиться лишь передачи дела в Мытищинский суд.
Между тем все время, пока шло разбирательство в судах, Меркулова исправно выплачивала свой "долг" ($25 000) по частям. И сейчас, по ее словам, она осталась должна бывшей приятельнице всего $600. О былой дружбе напоминают лишь два незакрытых уголовных дела.
ИНГА ЗАМУРУЕВА