Законы физики порой оказываются пригодны для объяснения природы политических явлений. Румыния — страна, познавшая все прелести наиболее жесткой в Европе коммунистической диктатуры, страна тотальной слежки. Очнувшись от диктатуры, она рьяно взялась за созидание демократии. Ибо, как говаривал Ньютон, действие равно противодействию. В начале 1990 года, как только стало "можно", число политических партий перевалило там за две сотни. В выборах 1992 года участвовали 80 партий и коалиций, выдвинув почти 10 тыс. кандидатов, которые соревновались за 471 место в сенате и палате депутатов. К состоявшимся в прошлое воскресенье президентским и парламентским выборам страсти отнюдь не утихли.
Сразу скажем, что избрать президента с первого тура румынам не удалось: придется прийти на избирательные участки еще и 17 ноября. И все же Румыния не была бы Румынией, если бы не одаривала политический мир сенсациями. Сенсация, собственно, одна. Это ныне действующий президент страны Ион Илиеску.
После бархатных и не очень антикоммунистических революций 1989 года все восточноевропейские страны не только забыли своих первых демократических лидеров, но и успели начать движение к социализму по второму кругу (социализм этот, впрочем, не стоит путать с прежним, режимным). Герой совсем не бархатной румынской революции (из истории которой особо памятна казнь Николае и Елены Чаушеску, менее памятна загадочная канонада на улицах, еще менее — суровые тюремные будни детей, родственников и соратников правившей четы), Илиеску единственный восточноевропейский политик, остающийся у руля с декабря 1989 года. Более того, нынешние выборы наглядно продемонстрировали, что симпатии к нему, несмотря на тотальную критику оппозиции, все еще сильны. Предварительный счет первого тура — 33% голосов у Илиеску против 30% у его главного соперника, лидера либерального блока "Демократическая конвенция" (ДКР) Эмиля Константинеску.
Счет парламентских выборов иной: здесь, как и прогнозировали аналитики, победа на стороне оппозиции. ДКР, набрав 32% голосов, впервые займет ведущие позиции в нижней палате, потеснив (оторвавшись почти на 10 пунктов) правящую Партию социальной демократии. На третье место вышел Социал-демократический союз (11,5%) во главе с Петре Романом, также героем революции, ставшим первым премьером новой Румынии, но сошедшим с главной политической дистанции.
О чем говорит такое на первый взгляд противоречивое отношение граждан к политике? Одно дело парламент — выбор оппозиции продиктован здесь справедливой обидой избирателей на жизнь. (Заметим, впрочем, что румынам, как никакому другому народу в Европе, есть с чем сравнить постигшие их ныне реформаторские неудобства: в недоброй памяти эпоху Чаушеску намерзлись и наголодались трудящиеся от души. Не в пример нынешнему, по восточноевропейским меркам относительно благополучному существованию.) Выбор президента — дело иное. Со времен той самой античаушистской революции список политических лидеров, как и кандидатов в лидеры, практически не изменился: с выборов на выборы кочуют в общем-то одни и те же кандидатуры. Словом, Илиеску, переживший нескольких премьеров, ряд вотумов недоверия и попыток импичмента, многочисленные стачки, забастовки и городские беспорядки с поджогами машин и даже здания правительства, — лидер реальный. И феномен этот любопытен уже сам по себе. Хотя во втором туре рассчитывать, что Илиеску "обречен на победу", не приходится. В случае возможной блокировки оппозиционных электоратов Константинеску и Романа, ему рассчитывать не на что. Вопрос в другом. Коалиции у румын как-то не очень получаются: все политические лидеры — звезды, и действовать они предпочитают сами по себе. Так что и избирателям скорее всего придется определяться самостоятельно.
Так или иначе, закономерен вопрос: чего ждать от власти? Новой или старой. Определенно можно сказать, что и той и другой придется прислушаться к рекомендациям МВФ и ВБ, ускорить приватизацию и подтянуть инфляцию до приличного уровня. В остальном в экономическом плане никаких изменений не предвидится: заметим, что у оппозиции сколько-нибудь внятная программа вообще отсутствует — больше критики.
Совсем по-другому все обстоит во внешней политике. Илиеску, искусно маневрируя, удавалось до сей поры сдерживать великорумынские страсти и в парламенте, и на оппозиционных уличных тусовках. Напомним, что именно национализм является причиной того, что Румыния — единственная в Восточной Европе — не имеет договоров о дружбе и сотрудничестве с соседними странами. Нет его и с Россией, ибо препятствием является настоятельное требование Бухареста к Москве извиниться за министров Молотова и Риббентропа, неосмотрительно перераспределивших европейские земли. Время от времени дискуссии вспыхивают по бессарабскому вопросу (причастной здесь оказывается не только Молдавия, но и Россия), по острову Змеиный, принадлежащему ныне Украине, по не менее деликатной венгерской (она же трансильванская) проблеме. Словом, в случае ухода Илиеску нельзя исключать того, что страсти эти разгорятся с новой силой. Особенно если с экономикой пойдет неважно: Чаушеску ведь долго держал румын на патриотической диете, призванной заменить им и брынзу, и мясо, и отопление. Она и заменяла. До поры.
НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА