На прошедшей неделе не произошло события, которое следовало бы выделить как основное, и светская жизнь являла собой форменный винегрет: с одной стороны, презентация книги про 60-е в библиотеке имени Чехова, с другой — премьера спектакля, разыгранного в аквариуме; фестиваль компьютерщиков на берегу Финляндского залива и собрание магов и экстрасенсов недалеко от Кремля.
Фестиваль Microsoft на базе отдыха "Балтиец" собрал полторы сотни человек — не моряков, а сливки компьютерного сообщества. Организатором мероприятия была "АстроСофт", приспосабливающая продукты американской супер-компании для российского потребителя. Единственный доклад, который был понятен всем присутствующим, был сделан адвокатом Microsoft Львом Симкиным, который выиграл уже два дела о компьютерном пиратстве. Компьютерный бомонд даже внешне отличается от светского общества: не только до смокингов, но даже до пиджаков с галстуком дело доходит редко. Преобладает стиль, напоминающий птюч: компьютерное комьюнити в России еще молодо. Развлекаются тоже по-своему: в зимнем саду базы отдыха было установлено штук 50 компьютеров, и у каждого участника был свой пароль для входа в специально созданную для фестиваля сеть. В первый день был организован пивной вечер, и до полуночи присутствующие под пиво общались друг с другом исключительно посредством мониторов, что можно признать современной формой светской переписки. Дамы на фестивале были, как говаривали в советских газетах, в подавляющем меньшинстве, преимущественно санкт-петербургские журналистки, среди которых попадались хорошенькие. Во время финального банкета один из руководителей российского АО "Майкрософт" ловко танцевал с одной из них. Его не столь удачливые коллеги сфотографировали счастливчика и отправили игривый снимок прямиком, разумеется, в Internet — новое компьютеризированное поколение своими развлечениями весьма напоминает давних физиков, которые шутят.
Времяпрепровождение совершенно другого сорта предложил в Москве режиссер Александр Куранов, руководитель Аква-театра, разместившегося в помещении клуба завода, как часто говорят — в духе Юза Алешковского, с которым мы встретимся позже, — "имени Серпа и Молота". Как и эзотеричные игры компьютерщиков, искусство г-на Куранова тоже не предназначено массовому зрителю. В его театре для эстетов натурально под водою играется Шекспир и даже Данте. На нынешнем трехчастном шоу можно было видеть Виктора Шендеровича, отца "Кукол", и группу Александра Сванидзе. Последний дал отчет о спектакле в "Зеркале". Возможно, таким образом он дал понять, что наша политическая жизнь не только просто кукольный театр, но и театр в аквариуме.
Верно, театр, господа, везде. Даже в библиотеке имени Чехова. Литературный. Спектакль состоялся по случаю гастролей любимых в России Петра Вайля и Александра Гениса, авторов среди прочего бестселлера "Русская кухня в изгнании", переведенного даже на японский. На сей раз соавторы прибыли по случаю выхода на былой родине их книги "60-е". И собрали в библиотеке весь средний эшелон московского литературного бомонда. Перечисление имен заняло бы всю полосу, ограничимся наиболее колоритными фигурами. Так, в какой-то счастливый момент в дверях возник драматург Григорий Горин. Его появление в толпе разношерстной богемы было странно: Горин человек светский, выходит из дома лишь на приемы в смокинге и с супругой. Вполне естественно, что через минуту он ретировался, однако, как видим, засветился-таки. Наш постоянный герой писатель Александр Кабаков, джентльмен куда более демократичный, прибыл в библиотеку непосредственно из редакции "Московских новостей", где проходил его рабочий день. Настроен был камерно, рассказал нам, причем дважды, немолодой веселый анекдот: "Звонок по телефону: — Михал Михалыч сегодня дома? — Да. — А завтра будет? — Будет. — А послезавтра? — Нет, послезавтра уже кремация..."
На этой оживленной ноте г-н Кабаков покинул помещение, не дожидаясь финала и неся, так сказать, фуршет в себе. На прощание он заметил со вздохом, что сел за новый роман. Вот она, участь беллетриста — едва издал один, будь любезен, пиши, голубчик, следующий...
Наконец в какой-то момент в буфете появился обещанный выше Юз Алешковский, тоже один из столпов литературной эмиграции. В кепаре, который снимается лишь в чрезвычайных обстоятельствах, он прибыл во главе отряда, составленного четой художников-графиков, молодым князем Трубецким и каким-то подростком, возможно, чьим-то непрямым родственником. Настроен он был победительно. Оглядев томящихся в ожидании угощения гостей (в зале, набитом до отказа, для всех мест не нашлось, впрочем, желанию выпить не всегда сопутствует тяга к изящной словесности) и обронив пару реплик назидательного характера, он свистнул своей ватаге и удалился, никем не узнанный, если не считать одной литературной дамы, которая прошептала: "Да это ж Эрнст Неизвестный!" В целом мизансцена живо напоминала соответствующие места из романов другого русского классика "Подросток" и "Идиот".
Но все это, простите, семечки, по сравнению с невероятным балом, состоявшимся в Никитском переулке. Получив приглашение присутствовать при вручении "национальной премии в области магии", мы колебались: уж не попадем ли в подпольный красный уголок, где некогда господа в затрапезе читали любознательным пенсионерам лекции об отдельных паранормальных явлениях. Все-таки явившись, мы обомлели: в какое же светлое будущее мы шагнули, обогнав самые смелые обещания большевиков и отчаянные мечты диссидентов! Ресторация звалась "Премьер Центр", все в сиреневых тонах, кругом цветы и листья. И ни одного лица, которое б мы не видели на телеэкране. И если назвать Валентину Пономареву, Симона Осиашвили, Сосо Павлиашвили, Юрия Антонова, то вы все сразу поймете.
Вы спросите, конечно, какое отношения выше названные имеют к магии и колдовству, но пусть это будет ваше домашнее задание. Премии вручались, как в высоком шоу-бизнесе, по номинациям: самый популярный в массах маг, или там предсказательница, внесшая самый весомый вклад, или колдун, больше всех сделавший для дела. К вскрыванию конвертов наряду с теле-астрологом Олегом Марусевым были приспособлены и вполне неожиданные персоны — скажем, автор криминального чтива Аркадий Вайнер. Среди награжденных оказался реаниматор мумии Ленина Юрий Лонго, астролог Павел Глоба, г-н Кононов, который "Третий глаз", другие достойные люди. Но не они были в центре внимания. Чествовали в конечном итоге невероятной южной знойности даму, оказавшуюся президентом Академии магии (и метод хорошо себя зарекомендовал: хочешь стать академиком — создай академию сам и стань им) и называющую себя просто Лилиана. Если бы вы видели ее наряды — закачались бы. Как мы. За двадцать минут церемонии прима переодевалась трижды. В финале Лилиана была облачена (и именно так, в страдательном залоге, ибо сама она никак не справилась бы, ее обслуживали костюмеры) в нечто из золотой парчи с вполне королевским шлейфом, который несла сама, а не пара арапчонков, которых, видно, не успели приготовить. О том, что дела идут сносно, говорило и наличие у нее за шикарной спиной телохранителя, державшегося с грацией тореадора. Быть может, у Лилианы был день рождения, нам не сказали, но когда награжденные сошли со сцены, она заняла место на подиуме в позе Екатерины Великой с картины Боровиковского. Так она и принимала: оду, сочиненную конферансье Борисом Бруновым, "мистические очки" из Индии, с помощью которых можно сноситься с Марсом, от "живой легенды российской парапсихологии" Эдуарда Наумова и песню "Лилиана" от Вячеслава Ольховского. Мы испытали священный трепет... Потом, натурально, все стали закусывать. Сообщая вам исключительно объективные сведения, имеем честь доложить, что маги, колдуны и их смежники из шоу-бизнеса обладают не менее завидным аппетитом, нежели литераторы: к тарталеткам и бутербродам было не протолкнуться. Но и жевать пирожок неудобно, когда рядом питается Юлиан, сверкает очами Ирина Отиева, а сама Лилиана, вся золотая, плывет прямо на вас. Зачарованные этими чудесами, мы стали пробиваться на свежий воздух. У выхода с тарелкой скромно стоял поэт-песенник Наум Олев. Мы поздоровались. Когда-то мы пировали у него на даче, а потому осведомились: "Как дела в Малаховке?"
— Постреливают, — меланхолически отозвался поэт.
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН