Российское общество с удивительным спокойствием пережило 2 октября — день, когда был подписан документ, претендующий на лавры документа года. В одночасье в стране появился орган власти, полномочия которого не сравнимы ни с одной из существующих бюрократических структур. По сути указ "Об утверждении Положения об Администрации Президента Российской Федерации" ознаменовал собой очередную октябрьскую революцию. Как бы в подтверждение этого десятью днями позже была создана Временная чрезвычайная комиссия при президенте России по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины. Проще говоря, ВЧК. Видно, как и всякой революции, и этой не суждено быть бескровной.
Остается удивляться отсутствию чувства юмора у российских властей. Впрочем, если бы на самом деле это чувство у них наличествовало, то в данном случае это было бы только хуже. Зловещее словосочетание ВЧК, за которым в красном мареве проступают миллионы убитых, должно быть столь же омерзительно, как и известные аббревиатуры SS и Gestapo. Юмор на фоне колючей проволоки, насилия и полного презрения к человеческой жизни безнравствен, и, будь у нас более культурная политическая элита, подобных бестактных аналогий и случайных (случайных ли?) совпадений не было бы. Остается поблагодарить исполнительную власть уже за то, что она не создала вновь ничего, что кратко именовалось бы КПСС.
Впрочем, второе появление ВЧК весьма и весьма символично. Октябрь нынешнего года войдет в российскую историю именно как месяц бескровного аппаратного переворота, в ходе которого федеральная исполнительная власть впервые сплотилась вокруг получившей широкие полномочия президентской администрации и ее руководителя Анатолия Чубайса, старательно подчеркивающего, что он является не более чем выразителем воли президента. Фактически правительство оттеснено к выполнению в основном представительских функций и к решению второстепенных и трудоемких задач как, например, подготовка коммунального хозяйства к зиме или северный завоз.
Что дает основание для такого вывода? Прежде всего круг задач ВЧК. За ней будет последнее слово в решении всех вопросов, касающихся налоговой и таможенной политики, а также контроль за соблюдением должностными лицами банковского законодательства. Фактически в руках комиссии сосредотачиваются нормотворческие, контрольные и карательные функции именно в той части государственного регулирования экономики, которая в современных условиях имеет ключевое значение для национального бизнеса. При этом она получает те полномочия, которые до сих пор были в основном прерогативой правительства и правительственных органов. Согласно указу, комиссия будет: принимать решения о проведении проверок финансово-хозяйственной деятельности юридических лиц, соблюдении юридическими и физическими лицами налогового, таможенного и банковского законодательств; осуществлять проверку деятельности налоговых и таможенных органов; организовывать проверки целевого использования средств федерального бюджета и государственных внебюджетных фондов; заслушивать отчеты руководителей федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов федерации; привлекать к ответственности их, а также руководителей государственных учреждений и предприятий, представителей государства в органах управления акционерных обществ за нарушения налогового, таможенного и банковского законодательств и нецелевое использование средств федерального бюджета. Наконец, комиссия будет готовить проекты указов и распоряжений, в том числе об освобождении от должности руководителей федеральных органов исполнительной власти.
До сих пор практически все это должно было осуществлять по Конституции как раз федеральное правительство, и с формальной точки зрения никаких правовых препятствий для того, чтобы оно могло эффективно выполнять эти функции, не было. Создание чрезвычайной комиссии было прежде всего обусловлено стремлением подключить к ним в максимально возможной степени президентскую администрацию. Даже беглый анализ говорит о том, что несмотря на то, что председателем комиссии является глава правительства, а одним из его заместителей — первый вице-премьер Владимир Потанин, ключевую роль в новой оргструктуре будет играть Анатолий Чубайс.
Почему? Прежде всего потому, что из 23 членов ВЧК 11 являются либо представителями администрации президента, либо людьми Чубайса (председатель Госкомимущества Альфред Кох и начальник Федерального управления по делам о несостоятельности (банкротстве) при ГКИ Петр Мостовой), либо руководителями федеральных органов исполнительной власти, работу которых контролирует непосредственно президент страны (силовые ведомства, кроме Минобороны, и Госналогслужба). О том, что такое сейчас Госналогслужба, имеют представление все, кто хоть немного понимает ситуацию в стране. Один из ветеранов госаппарата, работавший еще в союзных Госплане и Совмине, утверждает: "По нынешним временам Госналогслужба в умелых руках будет эффективнее разваленного ФСБ и запутавшегося МВД". Именно поэтому во главе ГНС должен стоять исключительно доверенный и преданный человек, которым будет стремиться зарекомендовать себя глава налоговой службы Виталий Артюхов, в адрес которого в минувшую пятницу президент выпустил одну из критических стрел. Именно поэтому Артюхов сделает все, чтобы усидеть в своем кресле, а следовательно, в гораздо большей степени станет прислушиваться к тому, что будет говорить первый заместитель председателя ВЧК Анатолий Чубайс.
Помимо субъективного фактора, в пользу главы администрации говорит и чисто объективный: практически ни один из значимых документов сейчас не минует согласования в президентской администрации. Вот как этот факт прокомментировал Ъ депутат Геннадий Кулик, в свое время проработавший более десяти лет российским министром при коммунистах, а затем и вице-премьером в правительстве Ивана Силаева: "Меня удивило, что многие документы в правительстве проходят предварительную экспертизу в аппарате президента, прежде чем лечь на стол премьеру. Премьер, конечно, может попросить послать какой-то документ на экспертизу в аппарат президента. Это нормально. Но когда это вдруг устанавливается как непреложный закон — наиболее важные проекты обязаны отправляться в администрацию! — это непонятно". Впрочем, все здесь на самом деле понятно: после указа #1215 о подоходном налоге иного и быть не могло.
Учитывая близость Чубайса президенту, его полномочия в качестве руководителя обновленной президентской администрации и тот факт, что именно он контролирует документооборот, можно прямо сравнить его нынешнее влияние с влиянием главы правительства. Следуя старой аппаратной теории "блуждающего центра", можно предположить, что вообще вся история с ВЧК связана только со стремлением усилить президентскую администрацию и лично Чубайса в ущерб правительству и Черномырдину. Центр власти в пятницу переместился ближе к Чубайсу — в чрезвычайную комиссию, которая президентом превращена в ключевой орган государственного управления экономикой страны.
Существуют ли, помимо чисто бюрократических, какие-то иные причины, побудившие сформировать чрезвычайную комиссию? Существуют. Один из влиятельнейших представителей российских деловых кругов в беседе с корреспондентом Ъ еще в начале лета отстаивал идею создания в чем-то подобной ВЧК структуры. Его главный аргумент был прост: нынешний премьер хорошо работает в статических условиях — там и тогда, где и когда требуется что-то поддержать, сохранить и защитить; гораздо хуже он чувствует себя в быстро меняющейся обстановке, где необходимо принимать правильные решения не тактического, а стратегического характера. И как раз здесь очень много может сделать гибкий и безжалостный ум Чубайса, которому до сих пор редко давали достаточно власти, чтобы он мог реализовать собственный потенциал.
А что же правительство? Нервозно наблюдающие за стремительным усилением руководителя президентской администрации Анатолия Чубайса обитатели Белого дома комментируют последний указ в подчеркнуто спокойных тонах: "Если бы ликвидировали аппарат правительства, то это была бы революция. А так — ничего страшного. Правительство — это всегда надежнее". Последнее утверждение звучит откровенно неправдоподобно: сейчас в аппарате правительства испытывают настоящий приступ страха. Вопрос только в том, чувствует ли угрозу для себя лично сам премьер?
На последний вопрос можно дать ответ сразу. Да, чувствует. Мы имеем дело с тем случаем, когда реакция на угрозу поступает еще раньше, чем ясно осознается сама угроза. Виктор Черномырдин, обычно не столько осознающий, сколько чувствующий угрозу, всегда был интуитивистом. Именно поэтому он еще месяц назад резко усилил правительственную Комиссию по оперативным вопросам, убив сразу двух зайцев: повысил эффективность именно того правительственного органа, работа которого в первую очередь ассоциируется в массовом сознании с работой правительства, и снял со своих плеч груз рутинной работы по непосредственному руководству экономикой страны. Для аппарата это означает, что шеф занял выжидательную позицию и направляет теперь гораздо большие усилия на тактическую аппаратную борьбу. То есть премьер занят преимущественно политикой, а не экономикой.
В Белом доме, впрочем, этот ход представляют в качестве вынужденного: премьер просто вынужден больше тратить времени на политические вопросы, поскольку в связи с ухудшением здоровья президента ему приходится... (здесь обычно происходит некоторая заминка, поскольку мгновенно становящиеся сверхосторожными, когда речь заходит о президенте, сотрудники аппарата правительства начинают лихорадочно подбирать наиболее нейтральное слово) ..."брать на себя больше ответственности". Правда, при этом упускается из виду, что подготовка нового положения о Комиссии по оперативным вопросам началась раньше, чем окончательно стала ясна неизбежность операции президента, — практически сразу после того, как было сформировано новое правительство.
Между тем парламентские источники говорят о том, что политические вопросы для себя премьер на этом этапе решил довольно успешно. Как о практически свершившемся факте можно говорить о том, что лидер КПРФ Геннадий Зюганов и не менее трети его фракции в Государственной думе уже пошли на частичную капитуляцию перед премьером. Другая треть стала тяготеть к московскому мэру Юрию Лужкову, с которым у премьера установились в последние месяцы не столько теплые, сколько вполне партнерские отношения. Этого уже вполне достаточно, чтобы вотум недоверия, которым бредит оставшаяся неприбранной радикальная часть левых и сомкнувшееся с ними "Яблоко", в Думе был провален. Одобрение кандидатуры премьера Государственной думой лучшая тому иллюстрация. Для Черномырдина реанимация его уже изрядно покрывшегося пылью образа конца 1992 — начала 1993 годов, когда он был в состоянии самим фактом своего существования на премьерском посту смягчать ненависть Верховного совета к исполнительной власти, сейчас является наиболее актуальной. Враждебность абсолютного большинства депутатов Государственной думы к Анатолию Чубайсу в любом качестве и в любом месте, кроме разве что в гробу, является хорошим шансом для премьера. Слова Владимира Жириновского "уберем это правительство — вместо него придет Чубайс" всегда будут тем ушатом холодной воды, который отрезвит тех, кто считает, что можно уже в ближайшее время отодвинуть премьера на второй-третий план и подменить правительство президентской администрацией.
Вероятно, сделать это возможно, но участникам этой интриги она будет стоить слишком дорого.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ