Состоявшийся в прошлую субботу в Дублине внеочередной саммит государственных лидеров 15 стран Европейского союза подтвердил готовность ЕС к осуществлению масштабных реформ. Политическим лидером преобразований в духе черчиллевской концепции "Соединенных штатов Европы" остается Франция. Чтобы выполнить жесткие требования ЕС, Париж проводит широкомасштабные реформы. Кто-то видит в них "мирную революцию", кто-то — "закат французского капитализма".
Суетливый президент остепенился
Прошло полтора года с того дня, когда собравшиеся на Пляс де ля Конкорд сторонники несколько ошарашенного собственными успехами Жака Ширака торжествовали его победу: за неоголлистского кандидата в президенты проголосовало 52,64% избирателей. Но парижские симпатии переменчивы, и восторги необыкновенно быстро сменились разочарованием. Вечно куда-то спешащий пятый президент Пятой французской республики (четвертый президент Франсуа Миттеран недаром говаривал, что мсье Ширак напоминает ему "ракету, потерявшую управление"), среди прочих своих рекордов умудрился стать еще и абсолютным чемпионом Франции по темпам потери популярности. Уже через четыре месяца ширакского правления опросы общественного мнения зафиксировали, что число французов, которым президент откровенно не нравится, превысило количество симпатизирующих ему. Для сравнения: Миттерану понадобилось для подобного сомнительного свершения 16, а Жискар д`Эстену — целых 30 месяцев. Ширак снова и снова поражает не только французов, но и всю Европу импульсивностью и спонтанностью (возможно, кажущейся) своих действий. По распространенному убеждению, он гораздо более открытый и демократический президент, чем все его предшественники (за исключением, может быть, лишь Жоржа Помпиду, который, впрочем, был таким хитроумным политиком, что понять, что он в данный момент на самом деле думает, было крайне трудно). Как бы там ни было, "придворных ритуалов" с непременными для них закулисной борьбой и интриганством в Елисейском дворце при Шираке и впрямь существенно поубавилось.
Ширак неплохо разбирается в предпочтениях своих избирателей и изо всех сил стремится производить впечатление открытого и близкого к France profonde (то есть "простым французам") человека. Возможно, это и на самом деле так. И все же никогда еще работа над так называемым "имиджем" президента не имела во Франции такого большого значения, как сейчас. Большие заслуги в сотворении "шарма" Ширака принадлежат его 34-летней дочери Клод Ширак. Стараниями этой поистине выдающейся женщины ее несколько шебутной monsieur papa приобрел небывалую государственную степенность, его лицо как-то прояснилось, посветлело (может быть, потому, что его прежние роговые очки уступили место контактным линзам?), он перестал на людях смолить одну сигарету за другой, его движения стали более плавными и он больше не пугает собеседников и телезрителей внезапной крикливостью. Клод Ширак и ее коллеги отвечают за решение задачи поистине государственной важности. Потому что для реализации масштабных реформ, задуманных Шираком и правительством Алена Жюппе, именно симпатии простого народа необходимы буквально как воздух. Список преобразований, к которым приступил "суетливый" Ширак, производит большое впечатление. В решительности ему при этом не откажешь. К примеру, начал он с того, что публично признал, что на французском государстве лежит часть ответственности за репрессии, которым подверглись французские евреи в годы германской оккупации страны и существования режима Виши. Для Франции это было беспрецедентное признание вины, на которое не решился пойти ни один из послевоенных правителей страны.
Париж перестал искать иных путей
Год назад Ширак приступил к коренным государственным преобразованиям, необходимость в которых давно назрела. И тем самым перечеркнул собственные предвыборные обещания. Вообще говоря, подобным сальто-мортале Францию не удивишь (в 1983 году социалист Франсуа Миттеран также изменил курс на строго противоположный, оказавшись к концу своей жизни вполне консерватором). Свои политические "кульбиты" Ширак незамысловато обосновал тем, что "только сейчас узнал о реальном положении вещей и размерах проблем". "Новая" экономическая политика Ширака быстро лишилась предвыборного популизма и стала фатальным образом (а может, это не так уж и плохо?) напоминать рациональный курс его предшественников. В общем, о неком "ином пути" (а-ля Ширак) между капитализмом и социализмом речи больше не идет.
1997 год имеет для Франции очень большое значение. Реализация Маастрихтских договоренностей вступает в решающую стадию. Хотя ситуацию пока нельзя назвать ясной, уже определилась группа стран ЕС, которые с начала 1999 года первыми перейдут на использование единой валюты. К ним аналитики, помимо Франции, причисляют Германию, страны Бенилюкса и, возможно, Австрию. Сейчас по-настоящему готовы к вводу единых денег только Люксембург и Голландия. Близка к выполнению макроэкономических требований Маастрихта Великобритания, однако Лондон пока не может заручиться политической поддержкой скорой денежной реформы у собственного населения, ведь она подразумевает частичный отказ от гордого британского суверенитета. И все же "мотором" Единой Европы остается политико-экономическая "связка" Франция--ФРГ (хотя экономики обеих стран пока не удовлетворяют жестким требованиям валютного союза). Особенно большие проблемы вызывает предстоящее снижение дефицита государственного бюджета, который не должен превышать 3% от валового национального продукта страны. У Франции этот показатель располагается сейчас выше 4%.
Мирная революция
Предстоящие реформы член совета ЦБ Франции Жан Буассонна называет "мирной революцией". Чтобы санировать бюджет, Париж вынужден прибегнуть к жесткой финансовой дисциплине, экономии расходов на социальные нужды и даже весьма небесспорным манипуляциям с балансами принадлежащих французскому государству концернов. Население страны реагирует на неизбежное при реформах временное снижение жизненного уровня демонстрациями протеста и забастовками. Субботний взрыв в ратуше города Бордо (его совершили корсиканские террористы всего через несколько часов после того как здание покинул премьер Жюппе) свидетельствует о том, в какой накаленной политической атмосфере приходится работать правительству.
Ситуация усложняется тем, что националистические круги все чаще обвиняют Париж в слабости по отношению к Германии, финансовые круги которой выступают архитекторами нового валютного союза. И все же Париж убежден, что французы поддерживают реформы. Банкир Буассонна утверждает, что за единые с ФРГ деньги выступают две трети граждан Франции. Несколько дней назад правительство Алена Жюппе уверенно добилось третьего за полтора года существования кабинета вотума доверия. 464 депутата парламента из 577 проголосовали за продолжение реформ.
Одной из важных предпосылок для приведения госфинансов в порядок является сокращение расходов на армию и ВПК. Ъ уже рассказывал о масштабных преобразованиях, к которым Ширак приступил зимой этого года. Помимо отмены воинского призыва, сокращения численности армии и перехода на профессиональные принципы ее комплектования, Париж осуществляет санацию целых отраслей военно-промышленного комплекса. Так, недавно Франция объявила об отказе от одного из трех ключевых компонентов Force de dissuasion (сил ядерного устрашения). Париж отменил режим постоянной боеготовности, в котором с августа 1971 года пребывала 1-я стратегическая ракетная группа, расположенная на плато Альбион недалеко от Авиньона. Находящиеся в местных подземных базах 18 ракет с радиусом поражения 3500 км будут демонтироваться по одной в месяц, вплоть до полной ликвидации к осени 1998 года.
Одновременно Париж наращивает свое влияние в командных структурах НАТО, куда шираковская Франция вернулась после длительного периода отсутствия, начавшегося в шестидесятые годы с пресловутой политики "пустого стула" Шарля де Голля. Нельзя сказать, чтобы в Вашингтоне вызывали большой восторг претензии на руководящие командные посты в НАТО, которые предъявила "блудная галльская дочь", вернувшись в братские объятия североатлантического альянса. И все же постоянная готовность Парижа к дискуссиям и даже конфликтам с Вашингтоном, стремление Ширака к созданию "многополюсного мира" (а не однополюсного, в котором бы везде и всюду доминировала североамериканская супердержава) не может не вызывать уважения во всем мире.
Твердое ядро несколько прогнило
В годы межблокового противостояния Франция слишком долго пребывала в "оранжерейных" условиях. Хотя страна остается четвертым по величине промышленным экспортером в мире, ее экономика имеет серьезные структурные проблемы. Чтобы преодолеть негативные последствия местного "застойного периода", Парижу предстоит не только с упразднить и реформировать устаревшие государственные структуры, но и добиться масштабных преобразований общественного менталитета.
Государство всегда играло важную роль в регулировании экономики Франции. Престиж государственной службы здесь высок и сейчас. Так недавние опросы 40 тысяч абитуриентов высших учебных заведений Франции, показали, что около 40% учащихся мечтают о государственной службе, а не о карьере свободного предпринимателя. "Папа, я хочу быть чиновником", — издевательски прокомментировали результаты опроса французские газеты. Рассуждения о том, что французы стали "маменькиными сынками", что они "обленились и опорочились", что они "теряют былой предпринимательский дух", и т. д., стали постоянной темой местных деловых изданий.
Борьба с коррупцией — в русле реформирования французской экономики
Уже при президенте Миттеране началась беспрецедентная кампания по разоблачению махинаций коррумпированных промышленных "патронов", использовавших свои тесные связи с госаппаратом для собственной наживы. Сейчас правоохранительные органы расследуют деятельность 43 высокопоставленных менеджеров Франции, имена которых звучат как список "Кто есть кто" промышленной элиты страны. И все же волна разоблачений и чисток идет на убыль. Практически во всех крупных фирмах страны произошла смена поколений. Новые шефы выступают за упразднение устаревших промышленных и государственных структур, большую открытость рынка страны для иностранных инвесторов, глобализацию деятельности французских фирм и за переход на принципы современного менеджмента (прежде всего англосаксонского образца).
По словам президента крупной финансовой группы Paribas Андре Леви-Ланга, "французские компании сейчас стали самыми уязвимыми в Европе. И это при том, что традиционные для Франции noyaux durs и кумовство ее промышленной элиты по-прежнему обеспечивают ей репутацию закрытой страны. Такой вот парадокс". Словосочетание noyaux durs можно приблизительно перевести как "твердые косточки". Этот термин часто применяют для характеристики внутренней жесткой структуры промышленных и финансовых компаний Франции, контролируемой узким кругом представителей деловой элиты страны — так называемыми энархами (Ъ уже рассказывал об этой специфической общественной прослойке).
В последнее время эта система внутренне сплоченного и элитарного capitalisme a la francaise переживает серьезный кризис. "Жесткие ядра" многих концернов потеряли былую стабильность и уже не располагают прежними финансовыми резервами, которые ранее оправдывали их существование в глазах общественности.
Процесс распада "капитализма по-французски" начался. Французский деловой мир находится накануне принципиально нового этапа своей истории. И все же, хотя знамения скорых перемен настолько очевидны, что их никто не собирается отрицать, делать скоропалительные выводы (и тем более "хоронить" французский капитализм) не стоит. Как сказал один из самых влиятельных аналитиков и бизнесменов страны Ален Минк, "мы все ж-таки французы. А это значит, что мы решаем проблемы таким же манером, как мы их раньше создавали: масштабно, комплексно и спокойно".
РОДИОН Ъ-ВОДИН