По своему драматизму события минувшей недели были достойны пера не газетного хроникера, а Вильяма Шекспира. И если заокеанские приключения российской делегации на сессии МВФ и Мирового банка могли войти сюжетом в загадочную "Бурю", то неожиданные разоблачения главы некогда влиятельнейшего Национального фонда спорта Бориса Федорова и интриги в администрации президента скорее были под стать мрачному "Ричарду III". Суровость и изощренность аппаратной борьбы вообще поражает воображение, и прошедшая неделя с этой точки зрения была на редкость показательна. В очередной раз можно было убедиться в том, что наследие угасшей в веках Византии Россия, не в пример другим историческим ценностям, сберегла и отказываться от него не намерена еще долго.
Впрочем, оптимист, вероятно, увидел бы в этой живучести традиции придворного интриганства и положительную сторону. Особенно сейчас, когда в течение нескольких недель тема здоровья и — в более широком смысле — трудоспособности президента остается едва ли не наиболее актуальной для российской политики. Дело в том, что одной из самых ярких интриг прошедшей недели стало назначение помощника президента по обороне и секретаря Совета обороны Юрия Батурина руководителем комиссии по высшим воинским должностям. Точнее было бы сказать — возвращение ему после трехмесячного перерыва этой комиссии, руководство которой временно принадлежало секретарю Совета безопасности Александру Лебедю. Повсеместно в госаппарате новое назначение Батурина было воспринято как крупнейшее политическое поражение Лебедя, лишившегося росчерком пера президента единственного по-настоящему действенного рычага воздействия на армию.
Победителем в данном случае стал не столько Юрий Батурин, сколько сам президент, вероятно, вспомнивший слова самого Лебедя, произнесенные в телеинтервью накануне президентских выборов: "Вице-премьеру, курирующему силовые ведомства, президент уже не нужен". Тогда обсуждался вариант создания специального (причем специального для Лебедя) вице-премьерского поста, которому Борис Ельцин предпочел для генерала более эффектное, но все же менее влиятельное место секретаря СБ. В возвращении Батурину комиссии по высшим воинским должностям практически все в аппарате моментально обнаружили "личный почерк президента": стремительно наделять подчиненных широкими полномочиями и столь же стремительно их отбирать, передавая аппаратному сопернику, — характерная черта Ельцина, как администратора. "У него это уже в крови, — комментирует ситуацию один из сотрудников президентской администрации. — Без подобной системы поддержания постоянного напряжения и неуверенности среди подчиненных он бы не выжил в советское время. И тем более не сделал бы успешную карьеру партийного функционера. Может быть, сейчас все это уже и не нужно, но почерк, как и характер, не изменишь. По-иному он уже не может".
Лебедь, однако, подозревал худшее — что указ подписан ослабевшей президентской рукой едва ли не под диктовку Анатолия Чубайса, якобы сокрывшего от главы государства возражения секретаря Совета безопасности против передачи комиссии секретарю Совета обороны. Он добился в прошедший четверг получасовой аудиенции у Бориса Ельцина, формально посвященной ситуации в Чечне. До Чечни, впрочем, речь если и дошла, то только в самых общих чертах. Содержание беседы в целом довольно ясно изложил сам Борис Ельцин, спокойно парировавший эмоциональный всплеск генерала. Как можно было понять, в ответ на отказ прислушаться к его аргументам Лебедь поднял вопрос о своей отставке. Президент счел этот демарш неуместным и, по его словам, "объяснил" Лебедю, что решение свое считает правильным, а Батурина — способным его эффективно реализовать. Почти одновременно на собственной пресс-конференции Анатолий Чубайс убеждал общественность в том, что перед тем как подписать соответствующий указ о председателе кадровой комиссии у президента на столе лежали возражения Александра Лебедя: "Я не считаю, что наша задача в том, чтобы убедить президента, что этот человек хороший, а этот человек — плохой. Наша задача — показать ему весь набор альтернатив".
В администрации, где обычно ходят самые достоверные слухи, мало кто сомневается, что решение о кандидатуре председателя комиссии Борис Ельцин принял самостоятельно. "К подобному указу он никого не подпустит, поскольку армия является слишком серьезным делом", — отметил в беседе с корреспондентом Ъ высокопоставленный сотрудник президентской администрации. И это можно считать хорошим признаком, поскольку опровергает все глухие и не столь глухие слухи о критическом состоянии здоровья Бориса Ельцина и о его нетрудоспособности. К экономике это имеет, конечно, весьма косвенное отношение, но политического оптимизма, несомненно, добавляет.
Решение главой государства принято, и в ближайшее время пересматриваться оно не будет. Очевидно, это прекрасно понимает и Лебедь: ликвидация единственной имевшейся у него возможности сформировать собственную фракцию в руководстве российской армии — чисто политическая акция. После того как между Советом безопасности и Министерством внутренних дел пролегла непреодолимая пропасть из-за личного конфликта Александра Лебедя и Анатолия Куликова, переход кадровой комиссии к Батурину сделал так ценившееся всегда в должности секретаря Совета безопасности кураторство над "силовиками" не более чем фикцией.
И вот тут-то Лебедь проявил бойцовский характер: удар слева? — атакую справа! В пятницу, когда на заседании Совета обороны рассматривались вопросы финансирования ВПК, появились собственные предложения Совета безопасности о путях решения бюджетного кризиса. Составленные в весьма жестких выражениях две с половиной странички убористого текста разбивают в пух и прах финансовую политику нынешнего правительства.
По сути Совет безопасности вынес вотум недоверия правительству: "Есть реальные возможности выйти на рост 5-6 процентов в год, что даст в доходную часть бюджета десятки триллионов дополнительных доходов. Если правительство с этой задачей не может справиться и предлагает дальше мириться с углубляющимся спадом, провоцируя неверными решениями его дальнейшее углубление, — непонятно, зачем оно нужно вообще". Надо признаться, столь резких оценок на таком уровне кабинет не слышал уже давно. Для органа федеральной исполнительной власти, каковым является Совет безопасности, подобная агрессивная критика в адрес другого исполнительного органа является если не бестактностью, то по крайней мере политическим вызовом. Возможно, весь документ и являет собой тщательно продуманную провокацию, призванную втянуть правительство в публичную дискуссию. В ходе ее, вызвав критический огонь на себя, можно было бы начать формирование нового имиджа Александра Лебедя как народного заступника, пострадавшего за правду. Разговоры о том, что Лебедь сейчас готовит почву для эффектного ухода из властных структур, велись в последнее время на разных уровнях госаппарата. А для плодотворной реализации этого плана необходимо постоянно выступать в качестве задиры, провоцируя конфликты с той или иной структурой в системе исполнительной власти и с тем или иным влиятельным аппаратным политиком. Поэтому версия подготовки "красивого ухода" имеет и на Старой площади, и в Белом доме много приверженцев.
Не исключено, однако, и то, что предложения Совета безопасности подготовлены именно как экономический документ. Что, собственно, он предлагает? Точнее, что в нем предлагает начальник управления экономической безопасности Сергей Глазьев, ставший главным экономическим советником Лебедя? А предлагает он de facto, ни много ни мало, кардинальную смену экономической политики. И надо полагать, именно его глазами смотрит секретарь СБ на мир экономики и правительственный экономический курс. В докладной записке обосновывается необходимость восстановления экспортной пошлины на газ (а по возможности и на нефть), отмену которой Совет безопасности считает незаконной. Сама же эта экспортная пошлина, считает Глазьев, может быть "существенно увеличена" до 10-20% объема экспорта.
В принципе введение экспортной пошлины действительно может дать в бюджет те 20 трлн рублей дополнительных доходов, которые обещает Совет безопасности. Однако одновременно такая политика приведет к разрыву с Международным валютным фондом и разрушению всей системы кредитования российского правительства под льготные проценты. Это тут же вызовет цепную реакцию в международных клубах кредиторов России, которой по наследству от СССР достался почти 130-миллиардный внешний долг. Ужесточение условий или даже отказ от соглашений о реструктуризации задолженности, заключенных ранее, резко ухудшит состояние платежного баланса России и в итоге лишит ее практически всего, что она получит от восстановления экспортных пошлин. Поэтому путь этот при всей своей привлекательности и кажущейся легкости ведет в тупик. Россия должна соблюдать международные соглашения и придерживаться правил игры, принятых в наиболее развитых странах мира. В противном случае ей никогда не удастся интегрироваться в существующую систему мирохозяйственных связей и придется удовлетвориться ролью, которую ей отведут ключевые игроки в этой системе, — ролью ненадежного партнера, готового в любой момент изменить своим обязательствам. Впрочем, как показывает пример Ирака, международная экономическая и политическая изоляция при определенных условиях может только укрепить внутриполитические позиции правящего режима. Но чтобы ставить перед собой подобные цели, необходимо прежде всего установить такой режим. Однако до этого пока не дошло.
Другие предложения Совета безопасности экономически обоснованы еще в меньшей степени, чем первое. Достаточно упомянуть предложение о введении специального налога на ввоз наличной валюты в размере до 20% ее объема, что обещает принести в бюджет 60-84 трлн рублей. Объяснение необходимости налога и его столь большого размера звучит весьма странно. Мера эта признается "оправданной", потому что "по действующему законодательству приобретение иностранной валюты разрешено только для целей импорта, и ввоз ее в объеме $1-2 млрд в месяц в наличной форме этими целями объяснен быть не может, по сути это противозаконная деятельность, поощряемая ЦБ". Здесь стоит задуматься. Если ввоз в страну иностранной валюты в наличной форме квалифицировать как преступление, то обложение его налогом можно считать либо циничной формой государственного рэкета, либо соучастием в преступлении. К тому же расчет экспертов Совета безопасности на то, что введение налога не приведет к серьезному спаду объемов ввоза валюты в Россию, явно ошибочен.
Впрочем, учитывая новую волну откровений бывшего руководителя НФС и ответную "открытость" бывшего начальника Службы безопасности президента, ничему удивляться уже не стоит. В конце концов государство, близость к которому является в наше время лучшим из всех видов капитала, также имеет право на проценты. В удаленные от нашего ханжеского века времена Шекспира это чувствовали гораздо тоньше.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ