Защитные меры ограничат прежде всего доходы бюджета
Квоты — постоянная составляющая внешнеэкономического регулирования. До 1 января 1995 года продержались экспортные квоты на нефть. Ровно через два года квоты вернулись — правда, уже в импортном виде. Виктор Черномырдин подписал постановление о введении с 1 января 1997 года квот на ввоз водки и этилового спирта из пищевого сырья.
Два закона, два постановления
Защита российского рынка превращается из сказки в быль. Но сенсации в этом нет. Наверное, не только импортеры, но и просто любители импортных спиртных напитков помнят, что еще 8 февраля 1996 года вышло другое правительственное постановление, вводившее количественные ограничения на все содержащее алкоголь напитки (кроме пива и кефира), включая и те разновидности вин, которые в России практически не производятся. Алкогольный рынок замер, россияне были готовы попрощаться с полюбившимися "Абсолютом" и "Распутиным". Но, как говорится, пронесло, хотя правовая основа у того решения правительства была крепкой (крепче не бывает) — закон "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции".
Почему же квоты тогда не прошли? Дело не в том, что в правительстве вдруг обнаружились поклонники импортных напитков. Просто оказалось, что на "алкогольный" закон есть "внешнеторговый" — "О государственном регулировании внешнеторговой деятельности", который не позволяет так вот взять и закрыть внутренний рынок. То есть закрыть его можно, но нельзя при этом забывать о нормах ВТО.
К тому же МВФ подсказал Москве, какой закон ему нравится больше, резко выступив против неприкрытого протекционизма. 11 апреля правительство фактически отозвало свое февральское постановление, но поручило провести расследование, которое должно предшествовать введению мер по защите отечественных производителей алкогольной продукции. В итоге квоты вернулись — но только на водку и спирт.
Водочные реки, налоговые берега
Казалось бы, точки над i расставлены. Но один вопрос не дает покоя. Почему защищать внутренний рынок решили количественными ограничениями, а не повышением пошлин, что и бюджету было бы на пользу? Рационального ответа нет. Расчеты авторов постановления на то, что ограничение ввоза спирта и водки так стимулирует российских производителей, что налоговые и акцизные сборы с их продукции превысят доходы бюджета от ввозных пошлин, вряд ли оправдаются. Они живо напоминают блестящее рассуждение Сергея Глазьева о том, что повышение импортных пошлин приведет к снижению внутренних цен.
Логика у Глазьева такая: ограничение импорта приведет к такому росту внутреннего производства, что товарное предложение приведет к снижению цен. Убедительно? Вряд ли. В то, что внутреннее производство приобретет такой размах, верится, мягко говоря, с трудом. Между тем таможню, взимающую и пошлины, и акцизы, обойти практически невозможно. Контрабандистам же нипочем и квоты, и пошлины.
На вопрос "почему квоты?" можно ответить, если разобраться, кто, фигурально выражаясь, стоит за принятым постановлением. Лоббистов интересов российских спиртозаводчиков бюджетные доходы не интересуют, главное — устранить конкурентов с рынка, а для этого проще запретить ввоз, а не умничать с введением повышенных заградительных пошлин. Впрочем, на пошлины и налоги у производителей спирта и водки вполне понятная аллергия, ведь с 1 января 1997 года на каждом спиртоводочном заводе появятся налоговые посты, прослеживающие пути поступления и переработки спирта и обеспечивающие взыскание НДС и акцизов; будут также введены внутренние акцизные марки, так что, похоже, даже устранение импорта не вернет российским водочным королям их золотой век.
Перестанет ли "Распутин" подмигивать?
Квоты введут. Что дальше? Пострадавшая Украина захочет реванша — последует очередной обмен ударами в российско-украинской налоговой войне, возможно, Киев вновь захочет увеличить плату за транзит российской нефти и газа.
А российские импортеры примут свои контрмеры, к которым прибегали уже не раз. Во-первых, есть находки в сфере налоговых кодов, вариации на известную тему замены спирта спиртованными соками, а водки — дешевыми сортами виски, джина и другими заменителями. Во-вторых, по-прежнему актуальны попытки испробовать на прочность границы таможенного союза России, Белоруссии, Казахстана и Киргизии. Скорее всего, эти страны пойдут тропой, проложенной Москвой, но если российско-украинская таможенная граница всегда под наблюдением, то попытки миновать российские посты следуя через Белоруссию могут оказаться успешными.
Получается, что выбранная модель защиты внутреннего производителя спирта и водки чревата сокращением бюджетных доходов, а полное устранение конкурентов с рынка при этом не гарантируется. Зато постановление создает важный прецедент. Успех спиртоводочников уже замечен. Вот последний, весьма характерный пример. Вчера Юрий Лужков обсуждал с Виктором Черномырдиным возможность повышения импортных пошлин на ввоз минеральной воды, и информационные агентства передали фразу московского мэра: "Что у нас, своей воды что ли нет?" Между тем и нынешняя ставка пошлин близка к потолку — 20% от таможенной стоимости. Любопытны не вкусы (о них, как известно, не спорят), а то, что дорожкой, проторенной производителями спирта и водки, отправились и черпающие из "святых источников".
ВАДИМ Ъ-БАРДИН