На прошлой неделе ЦБ объявил о начале очередного этапа войны с утечкой капитала из страны. Стратегические планы ЦБ известны — резкое ужесточение административных мер регулирования рынка и повсеместный контроль за деятельностью экспортеров и импортеров. Боевые действия еще не начались, но исход сражения вполне предсказуем. Капитал в любом случае попадет туда, куда ему нужно. А дополнительные расходы по его транспортировке и иные издержки, возникающие при реализации плана ЦБ, оплатят из своего кармана российские граждане.
Безошибочный расчет
На прошлой неделе зампредседателя Банка России Виктор Мельников сделал в Лондоне заявление, которое вполне тянет на сенсацию: за год отток валюты из России сократился почти вдвое и составил в прошлом году $15 млрд против $25 млрд в 1998 году. Впервые официальный представитель Центробанка обнародовал данные по утечке капитала из страны — до сих пор Банк России категорически отказывался давать подобные оценки.
О том, что заставило высокопоставленного чиновника раскрыть карты, долго гадать не приходится. Мельников сразу назвал причину столь разительного улучшения ситуации — усиление валютного контроля за рынком со стороны государства. После чего обнародовал планы ЦБ по дальнейшему ужесточению мер регулирования.
Во-первых, чтобы исключить утечку капитала через специально создаваемые под это фирмы-однодневки, государство намерено проводить регистрацию участников внешнеэкономической деятельности. Проще говоря, контролировать все счета экспортеров и импортеров и на всякий случай иметь под рукой паспортные данные их учредителей. Во-вторых, ЦБ обяжет банки сообщать в регулирующие органы обо всех подозрительных сделках клиентов. Мало того, если банку покажется, что та или иная операция может привести к утечке капитала, он имеет право приостановить ее проведение на пять дней. После чего еще до 30 дней может занять официальное расследование инцидента.
Виктор Мельников назвал следующие признаки "подозрительности" сделки: в ней участвует российская фирма, с момента образования которой прошло менее трех месяцев; получатель российских экспортных товаров — одна иностранная фирма, а плательщик — другая; контракт не выполнен, а штрафные санкции не применены; авансовый платеж по импортному контракту превышает 30% общей стоимости; иностранный партнер предоставил заем под очень высокий процент; в сделке участвует фирма, зарегистрированная в офшорной зоне.
Меры, что и говорить, достаточно жесткие. Однако и выгода государства от них на первый взгляд налицо — если верить Мельникову, это $10 млрд годовой "экономии". Именно это, видимо, и пытался продемонстрировать неожиданно разоткровенничавшийся зампред ЦБ. Ведь он не мог не знать, что законопроекты, предусматривающие усиление валютного регулирования, уже находятся на экспертизе в Госдуме.
Что ж, лоббировать принятие нужных решений в парламенте с помощью изложения своей позиции в СМИ — вещь вполне допустимая. Удачно выбрана и форма. Для пропаганды своих идей Банк России подыскал параметр, доселе неизвестный россиянам. В принципе ничто не мешало ЦБ назвать любые другие две цифры годовой утечки капитала — отсутствие официальной статистики по этому показателю и методики его расчета такую возможность предоставляют. Поэтому "Деньги" решили провести собственное расследование и выяснить, действительно ли так сильно снизился отток капитала из России. И если да, то насколько большую роль в этом сыграли административные меры ЦБ.
Работа над ошибками
Начнем с приводимых ЦБ цифр. Как уже было сказано, официальная методика расчета утечки капитала отсутствует. В самом ЦБ пояснить, что конкретно имел в виду Мельников, не смогли. Поэтому мы можем лишь предполагать, как Центробанк насчитал названные цифры.
Как сообщил Ъ бывший министр финансов Михаил Задорнов, обычно ЦБ использовал следующую методику. Он суммировал некоторые показатели платежного баланса страны (конкретнее — графы "торговые кредиты и авансы", "изменение задолженности по своевременно не поступившей экспортной выручке и непогашенным импортным авансам" и "чистые ошибки и пропуски") и полученную величину принимал за отток капитала. Выглядит вполне логично, особенно если учесть, что графа "чистые ошибки и пропуски", по сути, показывает величину, на которую не сошелся баланс, то есть деньги, ушедшие из страны неизвестно куда и неизвестно как.
Мы провели необходимые подсчеты. Определенный таким образом отток капитала за 1998 год — около $25 млрд, что вполне соответствует данным Мельникова. Получить данные за прошлый год, правда, не удалось: статистика за IV квартал пока официально не обнародована. Тем не менее за первые девять месяцев результат явно лучше, чем за аналогичный период 1998 года: утечка капитала уменьшилась с $18 млрд до $12,5 млрд. Однако, если посмотреть на поквартальный график оттока капитала (см. рисунок), станет ясно, что в основном этот результат достигнут за счет хороших показателей II квартала 1999 года — именно тогда ЦБ вводил ограничения на валютном рынке. Михаил Задорнов полагает, что это явное свидетельство того, что Центробанк поторопился с выводами относительно улучшения ситуации с оттоком капитала из России. С этим трудно не согласиться. Возможно, в III квартале рынок попросту нашел способ обойти ограничения ЦБ. Что может означать как относительную непродолжительность действия мер Центробанка, так и их недостаточность.
Впрочем, последний вывод еще довольно мягкий для ЦБ. Бывший первый зампред Банка России Сергей Алексашенко, например, гораздо жестче оценивает ситуацию, считая, что административные меры прошлого года практически ничего не дали. Алексашенко отмечает, что, согласно статистике, величина оттока капитала в среднем равна трети внешнеторгового оборота. И наблюдаемое за первые девять месяцев 1999 года 30-процентное снижение утечки средств из России есть просто прямое следствие аналогичного сокращения внешней торговли. Похожую по сути (хотя и не столь радикальную) точку зрения высказал и вице-президент ИК "Тройка Диалог", бывший первый замминистра финансов Олег Вьюгин. По его мнению, существенную роль в уменьшении бегства капитала сыграло резкое снижение оборотов на рынке ГКО, большая часть денег на который попадала через офшорные компании, впоследствии выводившие из России прибыль.
Подведем итоги. Меры ужесточения валютной дисциплины, предпринятые ЦБ в прошлом году, если и дали результаты, то не слишком впечатляющие. И уж точно не слишком стабильные. Самое существенное достижение, в которое еще можно поверить,— сокращение по сравнению с 1998 годом оттока капитала во II квартале на $3,5 млрд. Для сравнения: потери валютной выручки от искусственного занижения цен экспортерами (эти денежные потоки не отражены в статистике платежного баланса, и ЦБ не считает их за отток капитала) составляют, по оценке Сергея Алексашенко, $6-7 млрд в год. Это похоже на правду. Во всяком случае, из официальных данных ЦБ за этот год следует, что эта цифра никак не меньше $3 млрд.
Корень зла
Что же получается? Ответственный за валютный контроль ЦБ на самом деле не может предотвратить вывоз капитала из России — его административные меры попросту не работают с должной эффективностью. Почему же Банк России требует продолжения подобной политики и введения дополнительных мер контроля? Неужели только для обеспечения максимальной занятости как можно большего числа чиновников в одной отдельно взятой госструктуре? Скорее всего, нет. Объективные предпосылки для подобных действий у ЦБ, безусловно, имеются. И их легко увидеть, если проанализировать причины его неудач.
Представитель одной из крупнейших российских нефтяных компаний, попросивший не называть его имени, рассказал нам, как сейчас вывозится капитал. По его словам, время крупных операций на этом рынке давно прошло, поскольку в больших компаниях-экспортерах постоянно "дежурят" надзорные органы, которые легко отследят подобные сделки. Поэтому подавляющая часть экспорта капитала идет относительно мелкими партиями — от $3 млн до $15 млн. Скорее всего, именно переход на данную "форму работы" привел к восстановлению высоких темпов утечки капитала в III квартале прошлого года. Стоит отметить, что никто не решается проводить сделки через аффилированные структуры, и деньги проводятся, условно говоря, через случайно (с точки зрения потенциальных проверяющих) выбранный банк. При этом довольно солидные объемы вывода капитала приходятся на компании среднего размера, которым некуда вкладывать деньги в России. Видимо, именно подобные операции и хочет прикрыть ЦБ, требуя ужесточения валютного контроля.
Но и это едва ли реально. Если объем стандартной сделки действительно составляет $3-15 млн, а общая утечка капитала — $15 млрд, это означает, что количество операций по выводу денег достигает нескольких миллионов в год. На деле искать их придется среди нескольких десятков (если не сотен) миллионов подозрительных сделок: слишком широк круг подозреваемых. На реализацию такого проекта у ЦБ просто не хватит рук.
Участники рынка это прекрасно понимают. "Идея ЦБ — просто профанация,— заявил Ъ один из крупнейших экспортеров металла.— У них ничего не получится. В том числе и потому, что борьба с нелегальным вывозом капитала не является основным направлением деятельности Центробанка".
Почем чиновник для народа
Теперь картина совсем ясна. И можно довольно точно говорить, чем обернется введение сверхжесткого регулирования рынка. Вывоз капитала вряд ли уменьшится. Слишком большое количество потенциально подозрительных сделок неминуемо приведет к фактической бесконтрольности чиновников, выдающих разрешения на проведение подобных операций. И желающим вывезти деньги за рубеж попросту придется делиться.
Также довольно четко прослеживается судьба импортеров и экспортеров, не занятых вывозом капитала. Неимоверное количество справок, которое будет необходимо собирать под каждую сделку, не способствует снижению накладных расходов. Равно как и зависимость от чиновника, который в любой момент может посчитать вашу сделку подозрительной и серьезно усложнить вам жизнь. Но это далеко не самое страшное. Весьма вероятно, что в подобных условиях российским компаниям придется искать не оптимальные в финансовом плане (пусть даже и абсолютно законные) формы деятельности, а наименее подозрительные и более дорогие. Довольно четко ситуацию описал один из руководителей крупной фармацевтической фирмы: "Любые ограничения на выбор контрагентов приводят к падению эффективности бизнеса и, соответственно, росту цен". Понятно, что оплачивать возросшие издержки придется потребителям.
Впрочем, возможно, эти затраты не будут особо большими. Сергей Алексашенко, например, полагает, что новые ограничения не отразятся на рядовом потребителе: "Практика показывает, что эффективность бизнеса позволяет без особого ущерба удовлетворить материальные запросы бюрократии". Что ж, поверим эксперту. Но даже в этом случае вопрос, за что все-таки вообще платить, не теряет актуальности. То есть меры регулирования, предлагаемые Центробанком, возможно, действительно необходимо ввести. Но у подобного решения должно быть веское экономическое обоснование. Борьба с бегством капитала на такое обоснование абсолютно не тянет.
ПЕТР РУШАЙЛО
-------------------------------------------------------
СЕРГЕЙ АЛЕКСАШЕНКО УБЕЖДЕН, ЧТО ПРОШЛОГОДНИЕ МЕРЫ ЦБ НИКАК НЕ ПОВЛИЯЛИ НА ОТТОК КАПИТАЛА — ОН КАК СОСТАВЛЯЛ, ТАК И СОСТАВЛЯЕТ ТРЕТЬ ВНЕШНЕТОРГОВОГО ОБОРОТА
-------------------------------------------------------
Параллельная арифметика
У Минфина собственные счеты
В прошедшую пятницу свои оценки оттока размеров капитала из России огласил Минфин. И они заметно отличаются от подсчетов ЦБ. Министерство финансов, как и ЦБ, отметило значительное снижение темпов бегства капитала во втором квартале 1999 г. Однако улучшения не произошло.
Как заявила на пресс-конференции член экспертной группы Минфина Оксана Дынникова, отток капитала из России в 1999 году составил от $23 млрд до $25 млрд. В номинальном выражении отток капитала немного снизился — с $26,5 млрд. Однако в процентном отношении к ВВП он, напротив, заметно вырос — с 9,7% ВВП в прошлом году до 13-14% ВВП в этом.