Год назад сотрудники Московской транспортной прокуратуры, обвинившие бывшего замминистра внешних экономических связей России, гендиректора объединения "Машиноимпорт" Андрея Догаева в злоупотреблении служебным положением и должностном подлоге, заявили, что "дело чиновника — это лишь верхушка айсберга и хороший повод для серьезного расследования". Расследование действительно получается серьезным: Догаеву предъявили обвинение в получении взятки в виде 27 кг рыбы, и генпрокурор России Юрий Скуратов продлил срок его содержания по стражей до февраля 1997 года. За ходом следствия следит специальный корреспондент Ъ ЛЕОНИД Ъ-БЕРРЕС.
СВР читает швейцарскую прессу
Версий о причинах начала расследования деятельности Андрея Догаева множество. Говорят о политических играх, конкурентной борьбе и проч. Только одна из них выглядит правдоподобно. В конце 1994 года в швейцарских газетах прошло сообщение, что жена Андрея Догаева Ольга купила в этой стране недвижимость. Служба внешней разведки проинформировала об этом ФСБ, и чиновник попал в оперативную разработку. В начале 1995 года ФСБ также приступила к расследованию дела президента нефтяной компании "Балкар-трейдинг" Петра Янчева, к тому времени уже подозреваемого в контрабанде нефтепродуктов. Догаев был тесно связан с этой фирмой — в МВЭС он отвечал за экспорт в счет госнужд и был сначала заместителем, а потом председателем тендерного комитета министерства, который распределял госквоты. Петр Янчев был частым гостем замминистра, с именем которого, собственно, и связывают взлет "Балкар-трейдинга", поставлявшего в 1993-1994 годах за границу приблизительно пятую часть общего объема экспорта нефти в счет госнужд. Кстати, уже много позже следователи нашли у Догаева ежедневник, в котором фамилия Янчев встречалась чуть ли не каждый день. "Балкар-трейдинг" интересовал ФСБ еще и потому, что нефтяная компания по сути являлась семейным предприятием Генпрокуратуры. Петр Янчев был зятем заместителя и. о. генпрокурора Вильдана Узбекова, а для родственников Алексея Ильюшенко он покупал автомобили Jeep Cherokee. Благодаря этим хитросплетениям дело Догаева приобрело политический оттенок.
Существует и официальная версия подоплеки дела Догаева, которой придерживаются сотрудники Московской транспортной прокуратуры. По их мнению, первоначально арест Андрея Догаева был связан только с одним эпизодом, касающимся фирмы "Квазар". В июне 1992 года "Квазар" купил на одной из бирж квоты на экспорт 200 тонн меди стоимостью около $300 тыс. Однако затем вышел указ президента "О порядке экспорта стратегически важных сырьевых товаров", по которому с 1 июля 1992 года проведение внешнеторговых сделок по этому виду сырья разрешено только ограниченному числу специально зарегистрированных в МВЭС России предприятий и организаций — спецэкспортеров. Таким образом, МВЭС и фирмы, подобные "Квазару", оказались в затруднительном положении, так как квоты покупались под конкретные контракты, и при невыполнении обязательств они несли убытки.
С целью выхода из этой ситуации глава МВЭС Петр Авен 16 октября 1992 года направил тогдашнему вице-премьеру Александру Шохину письмо с просьбой разрешить в таких случаях выдавать его ведомству лицензии в обход президентского указа. На следующий день, не дождавшись разрешения Шохина (оно, кстати, было получено 3 ноября), замначальника управления нетарифного регулирования МВЭС Андрей Догаев выдал "Квазару" лицензию на вывоз меди, срок действия которой кончался в конце 1992 года. Позднее Догаев объяснил, что он был уверен в положительном решении Шохиным этого вопроса.
"Квазар" до конца действия лицензии успел вывезти в Сингапур лишь 140 тонн меди. Оставшиеся 60 тонн он попытался вывезти в марте 1993 года, но сотрудники Белгородской таможни задержали груз. Причем поводом для этого послужила не просроченная лицензия (таможенники на это просто не обратили внимания), а то, что в грузовой таможенной декларации, зарегистрированной в 1992 году на таможенном посту "Москва-Авто", стояла печать нового образца московского таможенного поста "Железнодорожный". Из-за этого груз был задержан "до выяснения обстоятельств". В конце концов выяснилось, что грузовая таможенная декларация была фиктивной — по версии следствия, представители "Квазара" дали взятку сотруднику московского таможенного поста "Железнодорожный". (В противном случае декларация не была бы зарегистрирована из-за просроченной лицензии.) Поэтому сейчас гендиректор "Квазара" Олег Погребняк обвиняется в попытке контрабанды и контрабанде. Следствие сочло, что и 140 тонн металла, которые "Квазар" вывез в течение 1992 года, также являются контрабандой. Следствие по этому делу закончено, и в ближайшее время оно пойдет в суд.
Догаев в течение 1994 года несколько раз вызывался в прокуратуру для дачи свидетельских показаний по этому делу. Следователи установили, что номер лицензии МВЭС, представленный в таможню, не соответствовал номеру, занесенному в общий реестр в министерстве. Однако Догаев утверждал, что ошибся не он, а делопроизводитель.
Андрей Догаев был задержан 16 августа 1995 года. У него дома был произведен обыск, в ходе которого было найдено несколько интересных документов. В результате в обвинении появилось еще несколько эпизодов подлога, относящихся к 1992-1994 годам.
Подложные лицензии
Большинство из них касается выдачи подложных, по мнению следствия, лицензий коммерческим структурам, у которых не было квот на вывоз стратегического сырья; иногда, к тому же, эти лицензии не регистрировались в МВЭС. Так, будучи заместителем начальника Главного управления нетарифного регулирования внешнеэкономической деятельности МВЭС России, Андрей Догаев выдал московской фирме "Квинта" две лицензии на вывоз 30 тонн кобальта в Великобританию. Несмотря на то что квоты на металл у "Квинты" были, номера выданной Догаевым лицензии совпадали с номерами лицензии, зарегистрированной в МВЭС на совершенно другую структуру. Поэтому следствие сочло, что Догаев совершил должностной подлог.
Затем Догаев выдал лицензию на вывоз 3000 тонн рыбы фирме "Крамдс-центр" (Мурманск). У этой фирмы даже квот "Роскомрыболова" не оказалось. Кстати, и в этом случае лицензия с этим номером была зарегистрирована в МВЭС на другую фирму.
Наконец, в деле есть эпизод, связанный с мурманской фирмой "ИКЦ ВЭД", которая обратилась к Догаеву с просьбой выдать лицензию на вывоз рыбы, а затем алюминия. Догаев не проверил, есть ли у фирмы квоты, и в своей резолюции дал согласие (по мнению следствия, тем самым он подтвердил наличие несуществующих квот). После этого уполномоченный МВЭС по Северному округу Евгений Петров выдал несколько лицензий на вывоз рыбы. Кроме того, Догаев выдал "ИКЦ ВЭД" лицензии на экспорт алюминия якобы за счет квот администрации Московской области. Хотя там сообщили, что никому квоты не передавали.
Адвокаты утверждают, что за сохранность документов отвечал не Догаев. С 1992 года министерство неоднократно переезжало из одного здания в другое: со Старой площади на Смоленскую, затем на Овчинниковскую набережную и вновь на Смоленскую площадь. В 1993 году в здании МВЭС на Старой площади был пожар. Дела терялись, приходили в негодность. Более того, адвокаты не исключают версии об умышленном уничтожении этих документов "заинтересованными" в судьбе Догаева людьми. В любом случае, по мнению защиты, отсутствие документов в регистратуре МВЭС не может быть прямым доказательством вины Андрея Догаева.
Представители МВЭС сообщили корреспонденту Ъ, что были и другие случаи, когда на один номер давали несколько лицензий. Это подтверждается проверкой деятельности МВЭС представителями Генпрокуратуры России в 1993 году. В частности, в их справке отмечается, что "в ряде лицензий отсутствуют номера экспортных контрактов", а в банке данных МВЭС имеются лицензии из разных регионов России с одинаковыми номерами.
Сотрудники МВЭС также сообщили, что с 1 августа по 3 ноября 1992 года было выдано около 10 экспортных лицензий компаниям, не являющимся спецэкспортерами. Приблизительно такое же количество лицензий было выдано таким компаниям уполномоченными МВЭС в регионах России. Поэтому представители МВЭС недоумевают, почему транспортная прокуратура предъявила обвинение в должностном подлоге только Андрею Догаеву.
Следствие на это отреагировало не менее убедительно. Проверив порядок выдачи остальных подобных документов, они обратили внимание на одну закономерность: лицензии, выданные Догаевым "Квазару", "Крамдс-центру" и "Квинте", в отличие от других, не были зарегистрированы в МВЭС. Более того, лицензии с такими номерами были выданы другим фирмам. Следователям также показалось подозрительным, что Догаев хранил эти документы у себя дома, поэтому они предположили, что Догаев выдавал лицензии небескорыстно. Были допрошены руководители фирм, которые имели дело с Догаевым. Арестованный гендиректор "Квазара" Погребняк на очной ставке с Догаевым сообщил, что его очень настойчиво просили сознаться в даче взятки, в обмен на что обещали свободу. Также отрицает какую-либо неслужебную связь с Догаевым и уполномоченный по Северному округу Евгений Петров. Кстати, и самому Догаеву предлагали дать "изобличительные" показания на бывшего руководителя Генпрокуратуры России Алексея Ильюшенко и президента "Балкар-трейдинга" Петра Янчева (по делу последнего его допрашивали несколько раз, но ничего путного не выяснили).
Злосчастная рыба
Но корысть в действиях Догаева нужно было найти обязательно. Нужна была тяжкая статья, иначе бы его освободили под подписку о невыезде, и перспективы дела были бы совсем плохи. Повод для предъявления обвинения в получении взятки вскоре был найден. Было установлено, что уполномоченный МВЭС по Северному округу Евгений Петров неоднократно передавал Андрею Догаеву рыбу (хариус и сиг, в общей сложности 27 кг), а от "ИКЦ ВЭД" Догаев получил в 1992 году 130 тыс. руб. Причем эта взятка была оформлена как трудовое соглашение на оказание консультационных услуг. Следствие сочло, что Догаев получал деньги и рыбу небескорыстно, а за согласование при выдаче лицензии. Адвокаты Догаева утверждают, что это полный абсурд: "Рыбу Петров поймал собственноручно, и ели ее множество сотрудников МВЭС". Адвокаты говорят, что рыба в данном случае была своеобразной визитной карточкой регионального представителя МВЭС. По их словам, Андрей Догаев имел полное право заниматься научно-педагогической деятельностью и получать за это гонорар. И действительно смешно, что "взятка" была оформлена трудовым соглашением и с нее были выплачены налоги.
В первые дни после своего ареста Догаев признал, что выдал лицензию "Квазару" в нарушение указа президента о спецэкспортерах. Кроме того, он рассказал, что, когда Погребняк принес ему документы на выдачу лицензии, он их не проверил и не направил в канцелярию. Свои действия он мотивировал тем, что хотел быстрее выполнить указание министра о решении вопроса с фирмами, подобными "Квазару". Правда, позднее Андрей Догаев отказался от своих показаний, заявив, что сделал их сразу после ареста в состоянии шока. Теперь обвиняемый утверждает обратное: проверил и поручил своему помощнику (это входит в его служебные обязанности) зарегистрировать должным образом. Почему этого не произошло, Догаев не знает.
По заключению специалистов межотраслевого научно-технического комплекса "Микрохирургия глаза", обследовавших Догаева в конце июня, у него прогрессирующее снижение зрение и ему рекомендовано не откладывать хирургического лечения. Поэтому адвокаты Догаева постоянно ходатайствуют об изменении их подзащитному меры пресечения. За год, проведенный в Лефортовском СИЗО, у Догаева зрение упало с -20 до -23. Он практически ослеп.
Ъ продолжит следить за ходом этого дела.