"Нужно стремиться стать первыми"

В январе 1924 года на экраны советской страны вышел фильм Бориса Михина "На крыльях ввысь", созданный совместно Первой и Третьей фабриками Госкино. Именно эту дату считают днем рождения легендарного "Мосфильма" — в нынешнем году студии исполняется 90 лет. О прошлом и будущем "русского Голливуда" — генеральный директор "Мосфильма", режиссер Карен Шахназаров

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Фото: ИТАР-ТАСС

Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов  /  купить фото

— В этом году вы празднуете юбилей "Мосфильма", студии 90 лет. Ее формула как-то изменилась с советских времен?

— Изменилась, и очень сильно. В Советском Союзе существовала киноиндустрия больших студий. В современной России — это киноиндустрия продюсеров. Поэтому сегодня большие студии, конечно, меняются, я бы сказал, дрейфуют к европейской системе, становятся этакими производственными фабриками. В советское время, напротив, они больше занимались творчеством.

— А с точки зрения технологий? Вы довольны тем, как все развивается?

— Да, с советским временем не сравнить. Я ведь сам советский кинорежиссер и прекрасно помню, как все было устроено. Того не хватает, этого нет. А сегодня мы превосходим по технологической оснащенности европейские студии: у них, например, нет полного цикла производства, а мы на "Мосфильме" даже музыку делаем — у нас Монтсеррат Кабалье свои диски записывает. "Мосфильм" ближе к американским студиям, типа Warner Brothers, правда, у них павильонов побольше. И я всегда повторяю, что мы единственная рентабельная студия в России и все, что делаем,— делаем за собственные деньги, которые заработали сами.

— Но у "Мосфильма" были и тяжелые времена. Например, в 1990-е...

— Не хочется бросать тень на прежнее руководство, такова была тогдашняя реальность. Предыдущий директор и мой товарищ Владимир Досталь сохранил наш мосфильмовский фильмофонд — и это огромное достижение.

Однако факт остается фактом: студия досталась мне в тяжелом состоянии, только представьте: камеры 1980 года производства, все вокруг устаревшее, разрушенное. Водку на территории разливали, мебелью торговали, перебивали номера машин — чего только не было. Я в принципе с удовольствием вспоминаю путь, который прошел, чтобы поднять студию, но повторить его — нет, не хотел бы.

— Как вы тогда определили свою задачу как директора?

— Очень просто: создать студию, которая помогла бы режиссерам и продюсерам реализовать их замыслы. Мы тогда всей командой обсуждали, что нужно стремиться стать первыми. Поэтому, кстати, всегда старались, даже чисто технически, опережать время, внедрять какое-то оборудование, которое, может, сейчас и не востребовано, но через пару лет точно понадобится. Нам же постоянно говорили: "Зачем вы это делаете? В России это все равно не нужно". Проходило время и выяснялось: да нет, все-таки нужно. То есть мы всегда оказывались на шаг впереди.

— Вы упомянули коллекцию кинофильмов. Она, как я понимаю, тоже помогла выжить?

— Это вообще был наш единственный инвестиционный капитал. Другие студии продавали права на показ фильмов на 10, 20 лет. Мы так не делали никогда. Мы и сейчас, если продаем картину, то на один-два показа в год. Так вот благодаря фильмофонду мы тогда, в 1990-е, получали порядка 70-80 процентов дохода. Все заработанное вкладывали в технику, оснащение, и в результате производство пошло. Сегодня коллекция приносит уже процентов 30 дохода, но это тоже целенаправленная стратегия — мы хотели стать независимыми от нее. Мы, кстати, ее поддерживаем, реставрируем, занимаемся оцифровкой.

— Это ноу-хау может пригодиться другим студиям, которые сегодня пытаются выжить, тому же "Ленфильму", например?

— Ну, многие растеряли свои коллекции, поэтому такого инвестиционного ресурса у них нет. Значит, должно выделить какие-то деньги государство, но тогда у меня как у директора "Мосфильма" возникает вопрос: "Почему нам оно ничего не выделяло?" Хотя, даже если отбросить эмоции, думаю, другим студиям сегодня придется трудно — время упущено и наверстать его будет сложно. Сужу хотя бы по тому, сколько мы всего в студию вложили. Как они будут догонять — я не представляю.

— Если говорить о том, чем "Мосфильм" живет сегодня. Это телевидение?

— Сериалы, телепрограммы, но это общемировой тренд. Если вы приедете на Warner Brothers, то увидите — там тоже снимают телешоу и сериалы. Американское кино вообще снимается не в Голливуде, а в Торонто, там дешевле. А в самом Лос-Анджелесе на больших студиях делают не так много.

Так вот "Мосфильму" телевидение дает порядка 70 процентов загрузки. В год у нас выходит около 100 проектов — вот и считайте.

— Я слышал, вы даже в каких-то фильмах как сопродюсеры выступаете?

— Пытаемся помогать в производстве своими мощностями, взамен получаем права на снятый таким образом фильм — подобных совместных проектов у нас в среднем 10-15 в год.

— А как насчет новых цехов, павильонов? Строятся?

— У нас планируется проект большой реконструкции, подписанный президентом. Будет два новых павильона, киноконцертный зал, и, думаю, если все получится, у студии откроется второе дыхание.

— Насколько для "Мосфильма" заметен переход на цифру? Говорят, это сейчас большая проблема для всего мирового кино...

— Да, потери серьезны. Прошлый год мы закончили рентабельно, но я этому даже удивился. Понимаете, большие студии в принципе строились под кинопленочное производство: обработка пленки требует массы дополнительных мощностей, это не только сама лаборатория, но целая инфраструктура вокруг. А цифра принципиально меняет всю схему. Сказывается даже то, что на нее переходят кинотеатры: мы ведь всегда печатали для них копии картин. Во многих странах кинопленка уже практически исчезла — в той же Франции не осталось ни одной лаборатории. Мы тоже за последний год серьезно вложились, закупили необходимое оборудование для перехода на цифровые технологии, и в какой-то степени это компенсировало потери.

— А масштабные декорации, вроде знаменитой натурной площадки "Старая Москва", они в век компьютерной графики окупаются?

— Мы создали "Старую Москву" для моего "Всадника по имени Смерть", и сохранить ее было очень правильным решением, прежде всего экономически. Я этим горжусь. "Старая Москва" не только окупила все затраты по фильму, а он, кстати, неплохо прошел в прокате, она до сих пор приносит деньги, постоянно снимается. Рязанов там снимал Копенгаген, я — разрушенный Берлин...

К тому же "Старая Москва" стала частью имиджа, туда водят экскурсии: у нас более 100 тысяч экскурсантов в год, и это довольно серьезный бизнес.

Вопрос еще и в том, что снимать сегодня исторические картины на улицах Москвы невозможно: автомобили, те же стеклопакеты во всех домах. А там, в декорации, есть все, что нужно, даже старинные интерьеры, так что можно снимать внутри.

— Чем можно измерить успех киностудии: количеством фильмов, их качеством?

— Все важно. Понимаете, для страны жизненно необходимо место, где с помощью современных технологий можно снять фильм, и не только снять, но сделать музыку, перезапись, монтаж... Современное кино очень технологично. Уберите "Мосфильм" — и все поедут, как в 1990-е, за границу: тогда почти все наши фильмы доделывали там. А сейчас — здесь.

— Почему у нас тогда Голливуд не снимает, почему больше загружает каких-нибудь чехов или итальянцев?

— Сейчас Голливуд и в Восточной Европе не слишком активно работает, разве что на Cinecitta в Италии. Опять же, все зависит от того, о чем речь. У нас, к примеру, есть услуга: запись музыки по интернету. И это очень востребовано, в том числе американцами. Суть в том, что у нас здесь оркестр, у них там продюсер, композитор, мы устраиваем прямое включение и записываемся. Единственная проблема — разница во времени, но это, понятно, решаемо.

Хотя в целом, конечно, в России работать не очень удобно, не на "Мосфильме", а в Москве да и в стране в целом. Цены высокие, масса запретов, таможня, дорогие гостиницы. У студии есть маленький отель, но звезд там не поселишь. Ну и, конечно, климат. Одно дело снимать на Cinecitta — построил декорацию и работай круглый год. А другое дело — здесь, в снег и мороз.

— Вы сказали, что "Мосфильм" самоокупаем. А кино само по себе тоже должно самоокупаться или можно протянуть на деньги от государства?

— Кино везде поддерживается государством — без этого оно бы погибло. Даже в Америке есть масса различных фондов, аффилированных с правительством, которые вкладываются в кино. Иначе невозможно развивать какие-то артхаусные направления.

С другой стороны, кино, конечно, должно работать с частными инвесторами, что у нас идет со скрипом. Но тут тоже целый комплекс проблем — в России до сих пор не создана реальная система проката, не введен электронный билет.

Парадокс: сегодня ругают все советское, а ведь советское кино было рентабельным. Поэтому нужно, конечно, учиться привлекать инвесторов, создавать условия для самоокупаемости кинокартин, хотя бы в основной массе. Я вообще считаю, что надо вернуться к советской системе, когда проекты делали через большие студии. Хотя бы частично.

— Вы еще, кажется, ратовали за квоты на отечественную кинопродукцию — эта тема в последнее время вновь на слуху...

— Ну нет, за квоты я не ратовал, наоборот, считаю, что сегодня вводить их бессмысленно — мы просто не наполним рынок. Сами посчитайте: в стране производится 70-80 картин в год. А во Франции, к примеру, 400! Секрет в правильной системе, в сочетании государственных денег и частных инвестиций, и я всегда предлагал попытаться отстроить именно такую систему.

— А борьба с пиратством может помочь?

— Конечно. Когда сегодня продаешь картину за рубеж, первый вопрос — это права на показ в интернете. То есть во всем мире он уже приносит деньги, и только у нас — нет.

— Ну, знаете, как говорят: если бы не пираты, люди вообще бы не смотрели кино, потому что его зачастую и купить-то негде.

— Демагогия! "Мосфильм" недавно запустил бесплатный кинотеатр в Сети — пожалуйста, смотрите 500 фильмов. На YouTube мы выложили 200. Но, конечно, когда мы показываем что-то просто так, мы заинтересованы в той же интернет-рекламе. А как ее получить, если она вся растащена пиратами? Так что они нарушают всю концепцию экономики.

— Карен Георгиевич, вас все знают не только как директора "Мосфильма", но прежде всего как режиссера. Удается совмещать эти две ипостаси? Я слышал, вы однажды как режиссер даже отказались что-то делать на собственной студии, потому что качество не устроило...

— Был такой случай на "Исчезнувшей империи". Мосфильмовская лаборатория запорола мне материал, пришлось уйти к конкурентам. Для наших это был, конечно, удар: даже если собственный директор делает у других... Мы потом приняли меры, провели реконструкцию, добились качества. Но моя идеология как режиссера проста: работать там, где лучше.

— А как вы вообще успеваете снимать кино? Уходите в отпуск?

— Да, беру текущий отпуск и еще за свой счет. Хотя, конечно, от обязанностей директора все равно никуда не деться, поэтому, кстати, стараюсь снимать во вторые смены. Я вот "Белого тигра" снимал в Алабино, утром приезжал на студию, а к часу ехал туда. Было лето, световой день долгий, так что успевал. Так и работаю.

Беседовал Кирилл Журенков