В ювелирной истории России, как и во многих других историях, повернутых октябрьскими событиями 1917 года, по-прежнему много белых пятен. Сейчас уже мало кто помнит некогда известные имена, которые продолжают хранить славу русского ювелирного искусства за рубежом и по-прежнему демонстрируют, насколько значительна роль талантливых мастеров и дизайнеров в мировой индустрии моды. Сегодня шведский ювелирный дом Bolin — неотъемлемая часть русской истории — отмечает свое 200-летие. Официально в Швеции юбилей будет праздноваться в начале октября, когда в королевской сокровищнице Стокгольма откроется экспозиция изделий Bolin, специально собранная из частных коллекций всего мира. Об этом рассказал в своем интервью обозревателю моды Ъ НАТАЛИИ Ъ-ОРЛОВОЙ глава дома ХАНС БОЛИН.
Значительный интерес к предстоящей выставке еще до ее открытия проявляют не только эксперты и журналисты. V. A. Bolin по-прежнему в центре внимания, и для профессионалов это имя ассоциируется с безупречным вкусом и качеством, признанными еще русским императорским и шведским королевским дворами, чьим поставщиком был, а в Швеции и остается этот известный ювелирный дом. И с этим трудно не согласиться, рассматривая семейные фотографии альбома Болинов и любуясь великолепными гарнитурами, сделанными по заказу царской семьи. Это особая гордость Болинов, связывающих свое прошлое с Россией, без которой для них, возможно, многое сложилось бы по-другому. По крайней мере, так склонен считать главный организатор стокгольмской выставки семидесятилетний ювелир Ханс Болин — человек весьма жизнерадостный, энергичный, с большим чувством юмора.
— На одном из московских аукционов русские эксперты отмечали изящный хрустальный кувшин, оправленный в серебро, работы вашего дома. Также говорилось, что сегодня в России практически не осталось ваших изделий. Это действительно так?
— К сожалению, в 20-е годы большая часть экспроприированного имущества Болинов была распродана большевиками, как и изделия других фирм. Мне рассказывал об этом мой дед Василий Андреевич. Дед после русской революции следил за аукционными торгами и, по его словам, узнавал среди огромного количества продаваемых украшений свои работы.
— Известно, что помимо магазинов в России Болины держали магазин в Германии, закрытый накануне первой мировой войны...
— Если бы не это, наверное, сегодня бы не было и нашего разговора. Именно из магазина в Германии, где, в отличие от России, все было более чем скромно, деду удалось перевести в Швецию средства, вывезти оборудование и вещи. Как ни странно, сумев предвидеть события первой мировой войны, Василий Андреевич не был готов к русской революции. Возможно, как и многие его соотечественники, он считал беспорядки в царской империи временным явлением. А может, надеялся, что большевики окажутся лояльными в отношении иностранных ювелиров. Но, как ни жаль вспоминать об этом сегодня, дед, поставив в начале века на "русскую карту", оказался в проигрыше.
— Он пытался подсчитать убытки и каким-то образом получить компенсацию?
— Были разного рода подсчеты. Ни для кого не секрет, что в шведских банках существовал так называемый золотой депозит, сделанный царской семьей накануне революции. С отречением Николая Романова от престола депозит был заморожен. Впоследствии разоренные революцией шведские фирмы предприняли демарш, потребовав возмещение убытков за счет этого депозита. Но официальная Швеция всегда была противницей подобных мер, и потому требования отклонили.
— Во сколько оценивал свои потери Василий Андреевич?
— Трудно сказать, лукавил ли мой дед в своих требованиях к шведскому правительству --иногда он бывал весьма заносчив, но, по его мнению, потери Болинов составляли до 5 миллионов царских рублей золотом. По бумагам мне известно, что в одном из русских банков у него были депозиты на 2 миллиона русских золотых рублей. Возможно, было и пять, ведь в России существовало сразу два магазина и две мастерские Болинов. Магазин в Москве был открыт в 1852 году, а ювелирный салон в Петербурге появился еще при Павле I. Правда, вначале наше ювелирное дело принадлежало немецкому ювелиру Андреасу Рюмплеру — первому в нашем роду официальному поставщику русского императорского двора, от него все перешло моему прапрадеду, женившемуся на одной из его дочерей. Но прежде, чем дело полностью перешло к шведской семье Bolin, пришлось много потрудиться и сменить несколько названий — от "Рюмплер" до "Карл Болин" и окончательного "В. А. Болин" — в честь моего деда, поставившего дело по-русски, на широкую ногу.
— Верно ли, что избежать банкротства Болинам помогли Валленберги?
— Скорее, большой друг Василия Андреевича глава известной шведской семьи Валленбергов. Именно он уговорил деда открыть в Швеции ювелирный магазин и даже предложил для этого площади в своем частном стокгольмском банке. Магазин открылся в 1916 году, и в это же время дед купил землю на юге Швеции (наша семья владеет ею до сих пор). А чуть позже он лишился своего дела в России, c началом революции оказался в должниках. Когда большевики пришли к власти, ему вначале удалось (с помощью шведского консульства) запломбировать уже изрядно проэскпроприированный московский магазин. Однако революционеры заставили Болина работать. Никакой выручки, конечно, не было, но магазин должен был каждое утро открываться, а служащие — получать жалование. Вскоре у деда, как и у многих хозяев, не стало "свободных денег", и он был вынужден их занимать. В основном у мадам Фаберже, с посланцами которой расплачивались в шведском магазине деда. Долги отдавали по запискам. (Господин Болин извлек из семейного архива пожелтевший от времени листок, написанный красивым почерком.) Вот одно из писем от мадам Фаберже. Написано по-немецки в адрес стокгольмского бутика...
Довольный находкой, полностью подтверждающей его рассказ из истории собственной семьи, г-н Болин рассказал мне, что собирается написать книгу. В ней он подробно изложит всю известную историю фирмы, поведает о ее удачах и потерях. Особое место он собирается отвести российским событиям, среди материалов будет опубликована и эта записка м-м Фаберже.
— Она сообщает, что хочет получить обратно 75 тысяч рублей золотом. (Г-н Болин сокрушенно качает головой.) Могу себе представить, какие дискуссии шли в Швеции относительно курса обмена! Поистине много забавного можно обнаружить в старых семейных архивах. Хотя мой дед и был должником, часть денег он одалживал для других попавших в беду людей, но этих расписок практически не осталось — когда они уезжали из России, у них отобрали все бумаги. Все, что успел дед, — записать какие-то суммы на внутреннюю сторону подкладки своего пиджака.
— Взяв дом в свои руки, вы думали сменить название?
— Нет. "В. А. Болин" — это наше русское прошлое, возможно, сегодня это уже не более чем история, но она дорога мне и членам моей семьи. Кстати, деду удалось вывезти из России вывеску московского магазина Болинов на Кузнецком мосту, теперь она украшает наш бутик в Стокгольме — это тоже часть русской жизни нашей семьи, о которой мы не собираемся забывать. Жаль только, что я уже не говорю по-русски, как мои проживавшие в России предки, но, возможно, мои внуки, собираясь вернуться на русский рынок, опять будут знать этот язык в совершенстве.
— Болины хотят вернутся в Россию?
— Об этом мечтал еще Василий Андреевич. Конечно, с трудом сбежав из революционной Москвы, он никаких иллюзий насчет большевиков не питал. Но тем не менее до самой смерти в 1934 году он так и остался шведом с русским именем и отчеством. Если бы не революция, наверное, он никогда бы не покинул Россию и провел бы остаток жизни в своем именье в Мамонтовке. Он также верил, что когда-нибудь все нормализуется и "Болин" сможет открыть свои двери русским клиентам. Кстати, у моего сына Кристиана тоже есть на этот счет кое-какие планы.