Бывает, что дети, родившиеся с пороками сердца, попадают в заколдованный круг. Да, говорят доктора, оперировать нужно, но сначала пусть наберет вес. А он никак не набирает, потому что у него же порок сердца — с пороком трудно вес набирать. Из этого круга выход бывает только такой — вдруг находится доктор, который говорит: оперировать — и как можно скорее, иначе будет поздно! Вот и Ваня Косоруков в свои четыре месяца попал в такой круг: российские врачи вообще отказались его оперировать. Не предложили даже вес набрать...
Московские врачи сказали: вы сына прямо на операционном столе и потеряете! И отправили обратно: ребенок в тяжелом состоянии, он операции не вынесет
Фото: Анна Соловьева, Коммерсантъ
Сразу после рождения Вани врачи сказали маме и папе, что мальчик здоровенький. Но радовались родители всего один день. На второй день врач услышал шумы в сердце. Ультразвуковое исследование показало порок сердца. Причем сложный порок: полная форма АВК! Расшифровывать не буду, врачи знают, а мы все равно не поймем. Нам важнее знать, что с этой полной формой и без операции большинство ребятишек не доживают и до шести месяцев. А вот после операции — выживают восемь из десяти. Все-таки шанс, правда?
Но об операции почему-то никто из врачей не говорил. Говорили, надо наблюдаться в поликлинике по месту жительства. Однако и месяца не прошло, как врачи обнаружили тахикардию (это когда сердце слишком часто бьется) и одышку. Вот только тогда и пошла речь об операции. Но речь такая неторопливая: мол, успеется...
Они живут в Ярославле, в десятиметровой общежитской комнате, кухня и удобства на этаже. Дмитрий приехал в Ярославль по распределению, работает в РЖД, он инженер-путеец.
— Здесь вы и встретились? — спрашиваю Ольгу, Ванину маму.
— Не-ет,— объясняет она,— встретились-то мы в Шарье. Знаете такой город? Это в Костромской области. Мы же с Димой вместе в школе учились! Потом разъехались в разные города на учебу. А через пять лет опять встретились.
Квоту на операцию в одной московской клинике оформляли долго. Там Ваню обследовали, назначили госпитализацию. Но когда приехали ложиться, московские врачи сказали: вы сына прямо на операционном столе и потеряете, тут и похороните! И отправили обратно: мол, ребенок в тяжелом состоянии, у него кроме порока нашлись еще два диагноза, операции не вынесет.
Вернулись. Ярославские врачи те внезапно найденные диагнозы не подтвердили и даже попробовали поспорить с москвичами, но с москвичами спорить в нашей стране, похоже, бесполезно. В общем, в один подлинно несчастный день — это была пятница, 13 декабря,— Ольга и Дмитрий получили из местного департамента здравоохранения письмо: ребенок, мол, проконсультирован в Москве, в оперативном лечении отказано, квота отозвана.
Что тут остается — смириться и ждать? Но это же невыносимо! А если не смириться, то что же делать? Много ли толку раздумывать о том, как оно все странно устроено: ребенок в тяжелом состоянии, значит, нельзя оперировать; а когда можно — когда здоров, что ли? Маленький — нельзя оперировать, пусть подрастет, а он подрасти без операции не сможет, сможет только погибнуть. Или вот с отказом. Ладно, отказали, а почему больше никуда не направили? Или вот с квотой этой — ее отозвали. Что это? Это же приговор! Разве не логично — взамен отозванной квоты, раз уж отказано в операции, тут же выдать какую-то другую квоту или направление — туда, где в операции не откажут?
Вот бы посчитать, сколько же российских детей уже обязаны жизнью интернету! Именно там Ольга и Дима нашли информацию о том месте, где почти не отказывают: о немецком кардиоцентре. Связались с русскоговорящим врачом, послали ему выписки, документы. Он велел срочно приезжать и добавил: "Иначе будет поздно".
А что дальше делать? Операция-то стоит таких денег, каких у них, конечно, нет. Ольга и Дима сделали так, как "не полагается": обратились в Русфонд с просьбой оплатить операцию.
А как же "полагается"? Есть такой административный регламент Минздрава "по предоставлению государственной услуги по направлению граждан Российской Федерации на лечение за пределы территории Российской Федерации за счет бюджетных ассигнований федерального бюджета". Как нынче пишут в социальных сетях, извините "за многобукаф". Но название длинное — не беда. Беда в том, что процедура эта такая долгая, что вступи Ванины родители на этот путь, они успели бы сына, у которого нарастает сердечная недостаточность, потерять и оплакать.
Так что поступили они не как "полагается", но как — в этих-то условиях — единственно правильно.
А теперь нам с вами предстоит сделать то, что единственно правильно, милосердно, да просто по-человечески: собрать средства на срочную операцию Ване Косорукову.