Сегодня в Санкт-Петербурге состоятся похороны Сергея Курехина. Как уже сообщал Ъ, музыкант умер в понедельник от рака сердца.
На втором году перестройки Сергею Курехину еще не разрешали официально выступать. Пианист демонстративно появлялся в кулуарах ленинградского джаз-фестиваля "Осенние ритмы-86" с изображением вождя мирового пролетариата в петлице пиджака. Всего через пару лет он уже мог оплатить участие в своем фестивале духового оркестра Военно-морского флота, который понадобился Курехину для очередной Поп-механики.
А еще через год-другой два Сергея, Курехин и Шолохов, разыграли на ленинградском ТВ этюд на тему "Ленин — гриб" настолько убедительно, что на следующий день "Ленинградской правде" пришлось их опровергать. Коммунистические идеологи местного уровня, естественно, не сообразили, что метил Курехин не столько в большевистский миф, сколько в грибника-профессионала Джона Кейджа и Зиновия Зинника — автора романа "Англичанка и фунгофил". В этой программе, собственно, и сложился образ Курехина — шутника и эксцентрика. Но на самом деле все в его жизни было сложнее. Выросший в провинции сын военнослужащего, Курехин попал в Ленинград только в возрасте 18 лет. И сразу же включился в местную рок-тусовку, где его пианистические изыски не находили применения — даже в тех трех легендарных альбомах "Аквариума" ("Треугольник", "Табу", "Радио Африка"), которые были записаны при его деятельном участии.
Деваться, кроме джаза, точнее, новой импровизационной музыки, молодому пианисту-виртуозу было некуда, и Курехин стал исправно исполнять обязанности аккомпаниатора в ансамбле саксофониста Анатолия Вапирова. По счастью, в начале 80-х в Лондоне бывший ленинградец Лео Фейгин создает свою фирму Leo Records, которая и зафиксировала первые новоджазовые опыты Курехина. В отличие от пластинок остальных наших джазистов его альбомы носили откровенно политизированные названия ("Пути свободы", "Приговоренные к молчанию") — таким образом Курехин окончательно отрезал себе путь хотя бы к полуофициальной карьере — типа той, что удалась трио "Ганелин--Тарасов--Чекасин".
Но стань Курехин деятелем советской культуры, кто знает, смог бы он переключиться на подпольную Поп-механику? Первое же ее выступление в столичном ДК "Москворечье" — в апреле 1984 года — открывает постмодернистскую эпоху в нашей новой импровизационной музыке. Поначалу всего-навсего оркестр, объединявший активистов петербургского рок-клуба ("Аквариум", "Кино", "Странные игры") с московскими джазистами, Поп-механика стала текстом, в котором как принципиально равные партнеры выступали все музыки, все исполнительские искусства. Ужимки и прыжки Гаркуши ("Аукцыон") и цирка зверей, модели Кати Филипповой и безымянные трансвеститы, голодные поэты и равнодушные ко всему, кроме гонорарной ведомости, оркестранты — это все еще искусство; свиньи и гуси на сцене — это и миф о спасении (третьего?) Рима и прообраз Партии животных Олега Кулика. Курехин мыслил уже не столько стилями искусства, сколько стилями жизни. Отсюда, а не из эпатажности и буффонады, и его интерес к радикальной философии — в том числе и классиков м-л. Понятно, что вместе со смертью Курехина (а еще раньше — распадом трио Ганелина) мы надолго выпадаем из высшей новоджазовой лиги, но можно сказать и больше: весь наш неакадемический постмодерн был объединен одним фактом существования Поп-механики — хотя в Москве Курехин не выступил за последние десять лет ни разу.
Отдельная статья — Курехин-кинокомпозитор. Формально он озвучил всего несколько фильмов, но дело не в количестве: калейдоскопическая смена стилистических аллюзий и прямых цитат (в его сольных импровизациях) — это всегда идеальный аккомпанемент к воображаемому фильму, еще и потому, что эпоха немого кино — это "золотое время" его излюбленного салонного фортепиано. Не случайно же сам он больше всего любил "Господина Оформителя" Олега Тепцова (музыку из этого фильма он использовал еще дважды — в "Опере богатых" и "Воробьиной оратории"). И озвучил "Спальню Бастера" (Китона) Ребекки Хорн — все на ту же тему belle epoque.
В последний сезон деятельность Курехина, казалось, набрала новые обороты: он триумфально съездил в Японию, вместе с московским менеджером Николаем Дмитриевым организовал агентство "Длинные руки" — оно должно было заняться в том числе и выпуском пластинок. Всерьез шла речь о постановке Сергеем Соловьевым оперы Курехина "Доктор Живаго" в Большом театре. Дуэт с американским саксофонистом Кешаваном Маслаком "Для Джона Кейджа" уже был готов к выпуску. Концерт с Маслаком в Москве был запланирован на 22 мая, но только что справивший 42-летие Курехин уже находился в реанимации.
ДМИТРИЙ Ъ-УХОВ