Несколько дней назад в Москве состоялось собрание акционеров Российского экспортно-импортного банка (Росэксимбанка). Решение об учреждении этого банка было принято три года назад, но к операциям он приступил лишь в начале этого года. Созданный по аналогии с американским Эксимбанком Росэксимбанк является особым элементом национальной банковской системы: это государственный институт, работающий преимущественно на бюджетных деньгах и занимающийся поддержкой отечественного экспорта. Специальный корреспондент Ъ ГЛЕБ Ъ-БАРАНОВ задал несколько вопросов председателю правления Росэксимбанка АНДРЕЮ АЧКАСОВУ.
— Зачем нужен Росэксимбанк?
— Во всех развитых странах существуют специализированные банковские учреждения, которые помогают развитию экспортного потенциала страны. Они участвуют в привлечении кредитов в рамках централизованного заимствования, выдают гарантии по экспортным поставкам, а также занимаются (там, где это разрешено законодательством) страхованием экспортно-импортных операций. На стимулирование экспорта в федеральном бюджете 1996 года было предусмотрено 500 млрд рублей.
— Каков все же точный статус банка?
— Если точно, то полное его название — государственный специализированный Российский экспортно-импортный банк. 51% акционерного капитала принадлежит государству — правительству. Он контролируется специальной группой, которую возглавляет председатель Совета нашего банка Александр Шохин. Там представлены Минфин, Минэкономики, РФФИ, МВЭС и ряд других организаций. В состав акционеров Росэксимбанка входит Внешторгбанк России и ряд внешнеторговых организаций, в том числе Технопромэкспорт, Сельхозпромэкспорт, Техностройэкспорт, Технопромимпорт.
До начала этого года примерно 45% акций банка принадлежали ЦБ. Если сложить долю правительства и Центробанка, получалось порядка 96%. Однако в связи с выходом нового закона о ЦБ последний не имеет права быть нашим акционером. Сейчас на уровне правительства согласован вопрос о том, что временно пакет ЦБ будет выкуплен ВЭБом. Акции останутся в доверительном управлении у него до того момента, как будут подобраны и утверждены новые акционеры, но при любом раскладе контрольный пакет останется за государством.
— Почему между решением об учреждении банка и началом реальных операций прошло так много времени?
— Да, у Росэксимбанка длинная история. Если считать с момента выхода первого постановления правительства, банк существует три года. Однако первые два года особых операций банк не проводил — это был организационный период, во время которого шло формирование собственных средств банка. Много вопросов надо было решить и с ЦБ: получение лицензии, разделение функций между нами и Внешэкономбанком, создание нормативной базы. Сейчас этот процесс в целом завершен, и начиная с конца прошлого года банк начал заниматься своими прямыми обязанностями.
У нас подписано агентское соглашение с правительством, есть конкретная договоренность с Минфином о механизме использования бюджетных средств для кредитования экспорта, страхования, финансирования инвестиционных проектов. Скоро это, видимо, будет оформлено документально. На сегодняшний день банк приступил к проработке проектов по двум внешним кредитным линиям. Это кредитная линия на $100 млн по Испании и ряд проектов по швейцарской кредитной линии на сумму порядка 100 млн швейцарских франков (совместно с Внешэкономбанком).
— В советский период функции, которые взял на себя Росэксимбанк, выполнял ВЭБ. Перейдут ли к банкам и, в частности, к Росэксимбанку и другие функции ВЭБа?
— Окончательно вопрос о реорганизации ВЭБа будет решать комиссия, созданная по поручению премьер-министра. Я думаю, что до конца года вопрос, какие именно функции ВЭБа целесообразно передать другим банкам, будет решен.
Насколько я знаю из предварительных бесед с представителями ЦБ и Минфина, за ВЭБом должно остаться обслуживание внешнего долга бывшего СССР, госкредиты, которые мы предоставляли странам третьего мира, старые, не до конца отрегулированные взаимоотношения с республиками, и использование новых кредитных линий по России, которые подписывал Внешэкономбанк. Вот эти функции, на мой взгляд, должны остаться за ВЭБом. Обслуживание же новых централизованных экспортно-импортных операций, привлечение новых кредитов, страхование экспорта — эти функции, видимо, было бы целесообразно поэтапно передать другим банкам. Причем это не обязательно должны быть государственные банки. Возможно сотрудничество государственных и коммерческих банков при осуществлении этих операций — сотрудничество между агентом правительства, который привлекает кредиты или через которого идут бюджетные ассигнования, и банком, который на месте контролирует получателя средств. В этой части, например, мы уже подписали целый ряд соглашений о сотрудничестве с отдельными крупнейшими российскими коммерческими банками, с другими этот вопрос обсуждается.
— Ходили разговоры о том, что Росэксимбанк был задуман как механизм для "прокрута" тех денег, которые имелись в ВЭБе. ВЭБ имел деньги, но был "поражен в правах", а Росэксимбанк денег не имел, но пользуется всеми правами.
— Говорить, что Росэксимбанк создавался для того, чтобы перекачать туда деньги ВЭБа или права ВЭБа, неверно. Хотя концепцию банка разрабатывали, действительно, в ВЭБе, но изначально Росэксимбанк был в значительной мере создан как банк "под МВЭС". И просто так взять и прибрать его к рукам, что-то туда перетащить при наличии контроля со стороны государства, акционеров, Минфина просто нереально.
Что касается денег, которые идут через ВЭБ, то тоже не следует думать, что их можно свободно "переливать" из банка в банк. Минфин всегда осуществляет за ними контроль. Система отчетности об использовании средств, проверка достоверности их использования отлажены еще со времен бывшего СССР. И эта система не очень сильно изменилась с переходом к рыночной экономике, и за каждый рубль госсредств приходится отчитываться.
— Однако в феврале этого года Андрей Вавилов в интервью Ъ утверждал, что ВЭБ уклоняется от контроля со стороны Минфина.
— Ну здесь я позволю себе не согласиться с уважаемым Андреем Петровичем, если его слова были изложены буквально. Как вы знаете, операции ВЭБа последние два-три года сводились именно к обслуживанию и реструктуризации внешнего долга. Я занимался этими вопросами все последние четыре с половиной года и как никто другой представляю себе систему отчетности и получения средств. Есть система жестко контролируемых счетов, есть ежемесячно направляемые Минфину запросы на выделение средств на следующий отчетный период с разбивкой по всем видам операций, по странам, по банкам-бенефициарам.
Все это Минфином проверяется, докладывается в правительство и после утверждения выделяются бюджетные средства. По истечении каждого месяца по тем же графам дается отчет: выделено столько-то, использовано столько-то. Все это подтверждается документально, кроме того, у нас есть технически оформленные договоренности с Минфином, что на те остатки бюджетных средств, которые находились в ВЭБе с момента их перечисления Минфином до момента их фактического использования, начисляются проценты. Поэтому здесь с высказанной Андреем Петровичем точкой зрения, если она была именно так сформулирована, что ВЭБ неподотчетен или отказывался что-то предоставлять, я не согласен. Я со всей ответственностью заявляю как один из бывших руководителей Внешэкономбанка, что вся деятельность банка строго документирована и документы предоставляются всем органам, которые на то имеют право, по первому требованию.
— Раз уж наш разговор плавно перешел на ВЭБ, то нельзя не задать вот какой вопрос. Недавно председатель ЦБ Сергей Дубинин выступил с публичными обвинениями в адрес бывшего руководителя ВЭБа Анатолия Носко. Он даже пригрозил обратиться в правоохранительные органы. Вы долгое время были замом Носко, и эти обвинения задевают и вас. Как бы вы могли прокомментировать заявления Дубинина о Носко?
— Эта точка зрения достаточно субъективна. При всем моем уважении к Сергею Константиновичу, если все изложенное было высказано им буквально, я не могу с ним согласиться. Деятельность ВЭБа всегда привлекала самое пристальное внимание со стороны правительства, Минфина, ЦБ. В течение последних четырех-пяти лет во Внешэкономбанке постоянно проводились проверки. Искали золото, деньги КПСС и тому подобное. У нас были ревизии и из ЦБ, и из Минфина, были проверки прокуратуры. Никаких злоупотреблений по тем материалам, которые я видел, доказано или обнаружено не было.
Более того, года два назад специально по вопросам взаимоотношений ВЭБ с совзагранбанками была целевая проверка контрольного управления ЦБ, которая несколько месяцев работала, представила отчет, где никаких злоупотреблений или упущений отмечено не было. Это факт. Все остальное, я считаю, досужие домыслы. Причем история какого-то личного конфликта бывшего председателя ВЭБа с отдельными руководителями ЦБ или Минфина, по моему мнению, не слишком умело разыгранная сплетня.
— Если все так замечательно, за что же сняли Носко?
— Вопрос о назначении и освобождении от должности председателя Внешэкономбанка — прерогатива президента РФ, и я не считаю себя вправе комментировать решения высшего руководителя государства.
— После прихода в ЦБ нового председателя почти сразу были уволены руководители двух важнейших госбанков — Сбербанка и ВЭБа. Не подтверждает ли это точку зрения, согласно которой существуют противоречия между старыми банкирами "эпохи Геращенко" и Дубининым?
— Какие бы внешние или подспудные причины не стояли за кадровыми перестановками, высокопрофессиональных банкиров у нас в стране можно пересчитать по пальцам. К их числу я отношу и Виктора Владимировича Геращенко. Очень глубоко его уважаю, каковы бы ни были комментарии по поводу того же "черного" вторника, из-за чего был снят и он, и, кстати, Дубинин. Хотя это был абсолютный нонсенс — на мой личный взгляд, они к этому не имели ни малейшего отношения, да и находились за пределами страны.
А то, что, скажем, Геращенко был вынужден уйти с поста председателя ЦБ или Носко был освобожден от должности председателя правления ВЭБа — у нас профессиональных банкиров немного, и свое место они найдут. Тем более что за услуги специалистов такого класса любой крупный западный банк готов будет заплатить во много раз больше, чем можно получить у нас. Тем не менее хотя я знаю, что такие предложения неоднократно им делались, они во имя денег работу свою не оставляли. Наверное, есть какие-то соображения (кроме чисто материальных) этического и профессионального порядка, которые заставляли этих людей в самые сложные периоды развития банковской системы оставаться на своих постах. Теперь, когда большая часть проблем разрешилась и уже была создана площадка, чтобы начать пожинать плоды реформ, — здесь, как обычно, могло произойти наказание невиновных и награждение непричастных.
— Вернемся, однако, к Росэксимбанку. Сколько людей работает в банке? Откуда они пришли?
— В целом кадровая проблема в банке решена. Сейчас штат банка составляет уже порядка 150 человек, из них половина — выходцы из Внешэкономбанка.
— Долгое время вы работали первым заместителем председателя правления Внешэкономбанка. Почему вы решили перейти в Росэксимбанк?
— Вопрос об участии кого-то из руководителей ВЭБа в становлении Росэксимбанка обсуждался давно. Концепция создания Росэксимбанка, как я уже сказал, собственно, зародилась в ВЭБе. Одним ее авторов был Томас Алибегов, исполняющий сейчас обязанности председателя правления ВЭБа. Мне переход на эту работу предлагался еще года полтора назад. Однако я участвовал в переговорах с Парижским и Лондонским клубами. Бросить на финишной прямой такой важный участок я считал невозможным. Сегодня эта работа практически завершена. А Росэксимбанк жил без первого руководителя (его основатель Виктор Шилин, к сожалению, рано ушел из жизни), и акционеры и члены Совета банка уговорили меня — в конце концов я дал согласие.
— Складывалось впечатление, что вокруг назначения руководителя Росэксимбанка шла борьба. Во всяком случае, еще в марте в Минфине нас уверяли, что вы не будете руководителем этого банка...
— Я не знаю, с кем вы беседовали на эту тему в Минфине. Во всяком случае, когда вопрос был согласован, а это было в конце прошлого года, на представлении о моем назначении стояли визы и Давыдова, и Панскова, и Дубинина, и Ясина, и Соколова. Я ни с каким сопротивлением моему назначению не сталкивался. И если бы это место было предложено кому-то другому, я бы вряд ли стал ввязываться в такую борьбу.
— Ваши клиенты — кто они?
— Одним из серьезных направлений нашей работы будет поворот лицом к внешнеторговым организациям. На сегодняшний день они находятся на банковском обслуживании в целом ряде, в том числе и коммерческих, банков, хотя в значительной мере используют централизованные бюджетные средства. Это не всегда достаточно эффективно с точки зрения обеспечения контроля за сохранностью бюджетных ассигнований. На этот счет у нас есть полное взаимопонимание с МВЭС. Мы наметили целый ряд встреч с руководством объединений для того, чтобы предложить им свои услуги по всем видам банковского обслуживания.
И со стороны предприятий есть интерес к сотрудничеству с нами. Причем не только и не столько в использовании бюджетных средств, сколько в плане получения квалифицированных консультаций по проектному финансированию, инвестиционным проектам. Дело в том, что на сегодняшний день, кроме Внешэкономбанка, Внешторгбанка и Росэксимбанка, опыта работы в этой области почти никто не имеет. Вопросы масштабного проектного финансирования — это тяжело, потому что за счет собственных средств такие объемы не вытянет ни один коммерческий банк. К доступу же к бюджетным ассигнованиям государство подходит достаточно консервативно, чтобы иметь возможность контролировать строго целевое использование этих источников.
— Насколько вероятен перевод, если не в приказном, то в строго рекомендательном порядке, в Росэксимбанк счетов внешнеэкономических объединений?
— Поскольку большинство внешнеэкономических объединений сейчас являются акционерными обществами, то приказать им никто ничего не сможет. Порекомендовать — да. В той части, в которой их деятельность касается централизованных поставок на экспорт или закупок оборудования в счет привлекаемых страной кредитов, наверное, было бы целесообразно проводить операции через госбанки. Целесообразно с точки зрения контроля за использованием средств. Ну а вопросы качества и ценовых условий предоставляемого им банковского обслуживания — это предмет здоровой конкуренции.