Пожалуй, никогда еще не было так просто ответить на вопрос, что же на предстоящей неделе будет в центре внимания российских властей. Совершенно очевидно, что все действия и правительства, и президентского аппарата, и проправительственных фракций и депутатских групп Государственной думы будут подчинены одной задаче — добиться победы Бориса Ельцина на президентских выборах. И нет такой цены, как принято сейчас говорить в Кремле и в Белом доме, которую нельзя было бы заплатить за эту победу.
Однако можно рассмотреть и такой вариант, как принятое в последний момент соглашение двух крупнейших политических лагерей о мире и политическом сотрудничестве. Иными словами, речь идет о создании невиданной "красно-белой" коалиции и формировании соответствующего правительства. Решая в данном случае лишь вопрос о том, кто будет первым лицом в Кремле, такой "гражданский мир" в конечном итоге обернулся бы перманентной борьбой за власть на всех других ступенях иерархии государственного управления. Собственно, российская история знает пример такого сочетания несочетаемого — это краткосрочное существование Дальневосточной республики в 1920-1922 годах, сокрушенной затем частями Красной армии. Совершенно очевидно, что альянсы между принципиально непримиримыми политическими философиями и системами экономических взглядов возможны только в исключительных случаях; они никогда не бывают стабильными и уж тем более долговечными. Как правило, такие союзы сопровождаются ни на миг не прекращающейся внутренней борьбой, рано или поздно выливающейся в открытый конфликт. Примеры тому — и советско-германское сближение в канун второй мировой войны, и попытки урегулировать внутривьетнамский конфликт и в середине 50-х годов, и двадцать лет спустя. Закономерность это или нет, но в итоге все эти договоры с коммунистами завершались их победой. И только по одному поводу — войны с нацистской Германией — можно сказать: "И слава Богу!"
Авторы идеи пакта Ельцин--Зюганов исходят из того, что политическая дестабилизация в стране наступит не только в результате победы кандидата от КПРФ, но и теперь уже в гораздо более вероятном случае победы нынешнего президента. Почему во втором случае попытка проигравшими оспорить результаты выборов окажется губительной для страны, понять сейчас трудно. Скорее всего, такой прогноз основан на преувеличенном представлении о способности российских коммунистов превратить недовольство части общества в массовые антиправительственные выступления насильственного характера. Вызвать беспорядки в ряде городов и спровоцировать столкновения с органами правопорядка — на это левый блок еще способен. Однако превратить это в подобие массового общественного движения и уж тем более в партизанскую гражданскую войну нынешняя КПРФ не в состоянии, как бы ни хотелось этого некоторым радикально настроенным активистам КПРФ и части некоммунистического электората.
Борис Ельцин в интервью воскресной программе "Итоги" не выразил ни малейшего колебания в вопросе сохранения порядка и безопасности в России в послевыборный период. Возможно, желание президента иметь надежный фундамент для того, чтобы выступать твердым гарантом конституционного порядка, и объясняет аппаратное долгожительство министра обороны Павла Грачева. Другое объяснение состоит в том, что в условиях, когда на всех уровнях командования вооруженными силами посажены люди министра, его отставка может прямо сказаться на итогах голосования среди такой во всех отношениях специфической группы избирателей, как военнослужащие. Их численность (2 млн) достаточна для того, чтобы сыграть решающую роль на нынешних выборах, когда счет идет на проценты.
Вообще, разговоры о том, что в случае проигрыша коммунисты откажутся признать итоги выборов, можно отнести к профилактическим либо к откровенно провокационным, и тогда их цель — принуждение официальных властей к заявлениям, которые впоследствии можно было бы представить в виде угрозы и давления на политических противников. Из этого делался бы вывод, что выборы проходили под давлением. Подобные интриги, равно как и разговоры о масштабных махинациях на избирательных участках, нужны, пожалуй, коммунистам для того, чтобы сохранить лицо перед собственными избирателями, которым неизбежный проигрыш выборов, по партийной традиции, будет представлен не как следствие политической несостоятельности, а как результат внешнего (или даже и внутреннего) заговора. Еще три-четыре месяца назад, когда мало кто верил, что в начале июня уровень общественной поддержки и рейтинг Бориса Ельцина будут наивысшими среди кандидатов на президентский пост, трудно было предположить, что команда "партии власти" будет выглядеть монолитом. Одновременно в левом лагере, опять-таки в полном соответствии с партийными традициями, ощущение грядущего провала сопровождается ростом разногласий и подспудным поиском козлов отпущения.
А вот рассуждения представителей "Яблока" и Григория Явлинского об опасности фальсификации итогов выборов представляются не более чем позой, столь характерной для российских либералов, уже не раз в истории демонстрировавших самоубийственное и принципиальное неприятие власти. С другой стороны, президентская сторона, менее всего пока склонная публично выражать свои опасения по поводу подтасовок результатов голосования, сейчас прилагает огромные усилия для того, чтобы действительно избежать фальсификации итогов выборов. Согласно сделанным сквозь зубы признаниям ряда сотрудников администрации президента, наибольшие опасения вызывает глубинка небезызвестного "красного пояса". Именно в сельских районах этой относительно густонаселенной части страны и руководство, и члены избирательных комиссий представлены преимущественно лицами, тесно связанными либо с КПРФ, либо с младшим партнером коммунистов — Аграрной партией России. "Мы здесь практически не представлены даже на уровне наблюдателей, — признается один из ответственных работников кремлевского аппарата. — Вообще, уровень районов нами нигде за пределами городов не охвачен. И если за Уралом можно на это махнуть рукой, то в европейской России надо умереть, но добиться хотя бы минимального контроля за всеми медвежьими углами". По словам не пожелавшего увидеть свое имя в прессе собеседника, сотрудники соответствующих подразделений администрации работают в круглосуточном режиме, чтобы добиться от представителей низового уровня управления в этих областях "хотя бы нейтралитета". По его словам, нервозность по поводу якобы готовящихся подтасовок, демонстрируемая в последнее время руководителями левого блока, связана скорее всего с ощущением, что они теряют монопольный контроль за ситуацией в сермяжной глубинке. А ведь именно ей они обязаны и стремительным взлетом на парламентских выборах в 1993 году, и успехом на прошлогодних выборах в Думу.
По мнению ряда сотрудников президентского штаба, разговоры об альянсе с коммунистами на самом деле лишены каких бы то ни было оснований. Более того, политическое руководство обсуждает сейчас предложения группы экспертов, суть которых в том, чтобы и после президентских выборов продолжить оказавшееся столь результативным наступление на левых. Как сейчас становится ясно, потенциал антикоммунизма в российском обществе оказался достаточно велик — выше, чем предполагали политологи. Результаты успешной президентской избирательной кампании дают о себе знать не только на фондовом рынке. Совершенно изменились настроения среди аппарата управления, традиционно настроенного конформистски и готового поддержать сильнейшего и присоединиться к победителю (что он в массовом порядке и демонстрировал последовательно в 1991-м и 1993 годах). Если еще в феврале многие в президентской администрации с горечью констатировали тот факт, что значительная часть аппарата "стала играть на два фронта", изыскивая возможность намекнуть лидеру левых о своей лояльности, то чуть более трех месяцев спустя наблюдается абсолютно иная картина: антикоммунизм вновь вошел в моду у бюрократов, и это значит, что быстро ориентирующийся в смене обстановки аппарат уже определил для себя победителя. С практической точки зрения это также означает сплоченность всей аппаратной вертикали и способность добиваться выполнения любого распоряжения, освященного именем президента.
В таких условиях есть возможность использовать разгон, взятый на финишной прямой президентской кампании, для того, чтобы перевести кампанию в несколько иное русло — против коммунизма вообще как политической силы. Общество, разогретое президентскими выборами и отдавшее предпочтение некоммунистической части политиков, уже во многом по-иному будет смотреть на левое большинство в Думе, которое за полгода своего пребывания в Охотном ряду продемонстрировало удивительную законотворческую немощь, занимаясь преимущественно дешевым политиканством. Поэтому президентская антикоммунистическая кампания может перерасти в кампанию за роспуск Думы и назначение новых парламентских выборов. Это, кстати, может встретить поддержку верхней палаты Федерального собрания, роспуск которой не предусмотрен Конституцией. Роспуск же Думы возможен. Согласно Конституции, президент не может этого сделать в течение последних шести месяцев своего правления, а также в течение года после избрания нового состава нижней палаты. Это значит, что гипотетически уже с середины декабря в любое воскресенье возможны новые парламентские выборы. Если кампания против левого политического фланга будет продолжена, то итоги этих выборов могут оказаться гораздо более благоприятными для нынешней власти — тем более они будут проходить в атмосфере ожидания инвестиционного и промышленного бума.
Единственная техническая сложность роспуска нижней палаты заключается в том, что Конституция допускает это только в трех случаях — трехкратного отклонения представленных Думе кандидатур на пост премьера, двукратного выражения недоверия правительству по собственной инициативе или отказа выразить доверие правительству, если этот вопрос поставлен по его предложению. Конечно, Борис Ельцин может использовать первый повод, если сочтет необходимым формальное сложение полномочий правительством перед ним как вновь избранным президентом. В последующем с помощью лояльно настроенных фракций можно добиться выражения либо недоверия правительству, либо отказа поддержать предложенные кандидатуры на пост премьера. К тому же не стоит сомневаться, что даже под угрозой роспуска и потери теплых мест в парламенте большинство депутатов не дрогнувшей рукой проголосует "против", если президент предложит им в качестве премьера Егора Гайдара или, например, недавно публично им помянутого Геннадия Бурбулиса. Существенно, что в вопросе, кого назначить исполняющим обязанности главы правительства, президент ничем не ограничен.
Решит ли Борис Ельцин продолжить свое успешное наступление в случае победы на выборах или отдаст предпочтение компромиссу с левой оппозицией, в любом случае он сможет с полным основанием начертать на своем штандарте Quia nominor leo. Это будет означать вступление российской политики в новую систему координат, последствия чего долго ждать себя не заставят.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ