Проблемы, стоящие перед российским обществом на рубеже XIX-XX веков, нельзя считать ни следствием частичных несовершенств государственного и социального устройства, ни результатом организованных действий крайних партий. Слава Богу, уже почти двадцать лет, с тех пор как была разгромлена "Народная воля", в России не гремят взрывы и выстрелы террористов. В то же время следует признать, что промышленный рывок 1892-1899 годов захлебнулся и деловые люди готовы считать достижением, если в нынешнем 1900 году их предприятия удержат объемы прибыли и производства на прошлогоднем уровне.
Близкие к правительству эксперты видят корни проблемы в том, что Россия переросла форму существующего государственного строя и стремится к строю правовому, основанному на приоритете фундаментальных прав граждан. Высокопоставленные источники Ъ утверждают, что сторонников либерализации государственного устройства в России можно встретить даже среди членов царской фамилии. Государственная элита разделилась на три лагеря. К одному из них принадлежат сторонники обер-прокурора Святейшего Синода Константина Победоносцева, которые надеются разрешить накопившиеся в обществе противоречия с помощью полиции и благотворительности. Именно благодаря Победоносцеву в нынешнем 1900 году священником Общества попечения о бедных и больных детях назначен Георгий Гапон-Новых. Отец Георгий — восходящая звезда на российской политической сцене. Эффектная внешность Гапона, незаурядный ораторский талант, предложения его по преобразованию благотворительных учреждений, проекты создания рабочих домов и колоний обеспечили ему популярность среди прихожан. Организаторские способности Гапона, его проповеди "о силе рабочего товарищества" привлекли внимание министра внутренних дел Плеве и творца системы "полицейского социализма" Зубатова. По инициативе Зубатова Гапон подготовил предложения с просьбой о содействии в легализации рабочих организаций, созданных под надзором полиции.
Другие, среди которых в первую очередь отмечают нынешнего министра финансов Витте, являются приверженцами направляемого развития экономики и активного государственного вмешательства для поддержки национальной промышленности, а в политике осторожно признают полезность возникновения в России парламентских институтов. В некоторых политических кругах ходят упорные разговоры о необходимости созыва некоего народного собрания, некоторые называют его Государственной думой, в котором представители сословий российского общества будут принимать законы. Сторонники либерального реформирования общества считают полезным, чтобы правительство уже сегодня содействовало установлению основных элементов правового строя: свободы печати, совести, собраний, союзов и личной неприкосновенности.
Третьи, однако, предупреждают, что принципы правового порядка не смогут быть осуществлены, если население не готово им следовать. Они предупреждают, что сразу приготовить страну со 135-миллионным разнородным населением и обширнейшей администрацией, воспитанными на иных началах, к восприятию и усвоению норм правового порядка не по силам никакому правительству.
Характерно, что при разности подходов практически никто из политической элиты не сомневается в необходимости политических изменений. Но кажущиеся непринципиальными тактические расхождения на деле приобретают непреодолимый характер. Дело в том, что каждая из трех групп вынуждена добиваться признания и поддержки у Государя и членов царской семьи. Те, кому удастся добиться Высочайшего благоволения, смогут рассчитывать на ключевые посты в российском государстве. Именно борьба за близость к трону и реальную власть мешает согласованным действиям российской политической элиты и последовательному осуществлению реформ.
Однако промедление с реформами чревато радикализацией настроений левого крыла общества, что может привести к новой и более мощной, чем в 1870-1980 годы, террористической атаке на власть.