Постановка "Щелкунчика" появилась год назад. Впервые ее показали в благопристойной Лозанне — по месту прописки труппы Bejart Ballet Lausanne. Показали тихо и тоже благопристойно. Зато в этом декабре бежаровский балет стал главной парижской сенсацией. Билеты раскуплены до 31-го — последнее представление состоится в новогоднюю ночь. Из Парижа — ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.
В знаменитом театре "Шатле", свидетеле дягилевских триумфов и скандалов, на "Щелкунчике" детей почти нет — зная Бежара, искушенные родители не купились на невинное название рождественской сказки. Хотя, как и всякий "Щелкунчик", спектакль Бежара о детстве и первой любви. Только здесь детство — самого хореографа, а любовь — к собственной матери.
Семидесятилетний Бежар доверительно и подробно рассказывает со сцены все, что уже написал в автобиографии. Рассказ иллюстрирует живыми картинками, сопровождая их собственным комментарием и демонстрацией на подвесном экране фотографий из семейного альбома. Вот на сцене мальчик Бим в коротких штанишках у елки (роль Бежара Мориса исполняет Дамаас Чийс), вот его папа (Жиль Роман), весь в черном и с бородкой, как у опереточного дьявола, а вот и мама (Элизабет Рос), одетая точь-в-точь, как на фото, принесла Биму в подарок перевязанный бечевкой сверток. Мальчик и мама питают друг к другу отнюдь не родственную нежность, а папа, естественно, ревнует.
Как и подобает сказке, а также пособию для фрейдистов-неофитов, эта домашняя история окутана туманом реминисценций, ассоциаций и прочих сновидений. Так, материнский подарок вдруг увеличивается до исполинских размеров (у Чайковского как раз проходит тема "Роста елки"), покровы с него спадают, и перед Бимом предстает статуя Венеры, изваянная по боттичеллиевскому образцу, но только без ног. Бим опознает в ней свою мать и карабкается на десятиметровую высоту, чтобы поцеловать в щечку. Но суровый папаша, окончательно преобразившийся в этакого комнатного беса, сдергивает сына с ключицы Венеры и сдает в отряд бойскаутов.
Бойскауты идут в поход, спускаясь с гор на манер гималайских теней из "Баядерки". В награду за проявленное мужество мальчику Биму является видение матери: Венера поворачивается вокруг своей оси, и в ее спине обнаруживается грот — со статуей Богоматери, золоченым амуром и лазоревым попугаем. Оттуда и выходит мать героя в трико телесного цвета, чтобы исполнить с сыном любовное адажио. Впрочем, от избытка интимности эту пару предохраняют два бородатых ангела-трансвестита (в программе к спектаклю Бежар заботливо объясняет, что ангелы не выдуманы — просто в 60-м году были у него такие знакомые клоуны). Но, несмотря на ангельское попечение, после семейного единения в гроте статуя Венеры оказывается беременной.
Исполненный счастья, сын устраивает матери праздник — тут следует интернациональный дивертисмент. "Испанцы" носятся со своей корридой — по сцене ездит тренировочная тачка с головой быка. "Китайцы" раскатывают на велосипедах. "Русские" размахивают знаменем с серпом и молотом и дают "балетную Магнитку" — пародию на популярный вагановский трюковой дуэт Дианы и Актеона. "Индийцы" показывают фокусы в адажио. "Французы" танцуют маловразумительное танго — такового у Чайковского нет, но зато его исполняет на аккордеоне 80-летняя знаменитость Иветт Хорнер в платье цветов французского флага от Жан-Поля Готье (почтенную даму Бежар знавал еще в пору своего марсельского детства). Венчает сюиту английская версия па-де-де — его Бежар выучил еще в юности во время своих штудий у Николая Сергеева, того самого режиссера Императорского театра, чьи записи сейчас почитаются гарантией аутентичности. Причем и премьер (приглашенный Эрик Вю Ан) и прима-балерина (Кристин Блан) одеты в строгий траур — черная пачка, черный колет. Пару окружает толпа фрачников-балетоманов, они же — критики, по спектаклю вполне лояльные, по крайней мере к балерине.
Финиширует балет все у той же елочки, все в той же комнатке, все с теми же родителями и все с той же Венерой, только сувенирной: маленькой и без грота. И если вам покажется, что все написанное похоже на бред сумасшедшего, не удивляйтесь: от этого "Щелкунчика" сходит с ума весь Париж.