Журналист СЕРГЕЙ Ъ-РАХЛИН специально для "Коммерсанта" взял интервью у исполнительницы главной роли МИЛЛЫ ЙОВОВИЧ.
Когда я впервые увидел Миллу, ей, наверное, было лет восемь-девять и она не так давно приехала из родного Киева в Калифорнию. Ее родители пригласили меня на вечеринку, где собирались тогда еще не столь многочисленные в Лос-Анджелесе русскоязычные иммигранты. Милла была похожа на мальчишку. Она была коротко стрижена, носилась по двору и не очень слушалась родителей — актрису Галину Логинову и врача Богича Йововича. Вот это мальчишеское, возможно, помогло ей сыграть теперь самую знаменитую на свете девушку-воина.
Сейчас Милла представляет косметический концерн L`Oreal, пишет и исполняет песни и вскоре появится вместе с Мелом Гибсоном в фильме "Отель в миллион долларов". Зная Миллу по ее рекламным изображениям, я ожидал, что она выглядит "остро", "колюче". Однако в отведенную для беседы комнату отеля Four Seasons в Беверли-Хиллз вошла очень миловидная девушка с мягкой улыбкой на лице. До этого у меня была беседа с Люком Бессоном. Он как раз выходил из комнаты, и они с Миллой обнялись и расцеловались — хотя принято считать, что их пути разошлись.
— Милла, ваша мама русская актриса. Какую роль это сыграло в вашей судьбе?
— Решающую. Вы же знаете, что русские мамы играют важную роль в жизни своих дочек. Но моя мама, кроме того, замечательная, талантливая личность. Она постоянно вдохновляла меня. Никогда не смогу ее полностью отблагодарить.
— Вашей героине приходится на экране переживать трагические моменты...
— Да, плакать приходилось и страдать тоже. Но я не великая актриса системы Станиславского. Я оставляю свою работу там, где ей положено быть — на площадке.
Мама не раз рассказывала мне историю о знаменитом русском актере. Его спрашивали: "Как вы добиваетесь такого напряженного выражения лица?" На что он отвечал: "Видите, там в стену забито 50 гвоздей. Я их считаю — от первого до пятидесятого. И неважно, что по сюжету пьесы мой герой переживает смерть матери".
Но роль дала мне очень многое — знания, намного больше культуры. Мне пришлось путешествовать, работать с великолепными актерами, среди них Джон Малкович, Фэй Данауэй, Дастин Хоффман.
— Картину ставил ваш муж. Наверное, работа протекает как-то иначе, когда режиссера и актрису связывают личные, даже семейные отношения?
— Для меня съемки "Жанны" были замечательным временем. Я работала с одним из лучших режиссеров мира. Мы вдохновляем друг друга, и это продолжается до сих пор. В мире нет ничего, что бы заставило нас разорвать это поразительное единство и дружбу. В этот раз мы с Люком поддерживали друг друга. И в то же время бросали друг другу творческий вызов, чтобы как-то перенести на экран эту удивительную связь между нами. Я не могу дождаться, чтобы снова начать работать с Люком.
— Но пресса сообщает о вашем разрыве. Вы разлучились или вы вместе?
— Нет, мы разлучились. Да, мы все еще и вместе тоже.
— В картине ваша героиня ведет в бой сотни мужчин. Легко ли это для женщины, даже очень красивой?
— Думаю, что для некоторых это проще, чем для других. Мне, например, в моей кинокарьере всего приходилось достигать значительными усилиями. Я никогда не считала, что родилась с особыми талантами, не полагалась на "врожденный шарм" и всего добивалась сама — учебой, стараниями. Люди разные. Один входит в комнату, и вы в него сразу влюбляетесь. Я слышала, что со мной некоторым бывает поначалу трудно. Они нервничают, прежде чем просто заговорят со мной. У меня никогда не было легкости в общении.
— Какая сцена показалась вам самой трудной?
— Помните, когда в Жанну попадает стрела и она падает с крепостной стены на руки своих воинов? Страшновато было падать спиной с двенадцатиметровой высоты — к тому же не на сетку или надувную подушку, а на руки каскадеров. Люк сам висел на тросах на высоте и снимал. От него помощи ждать не приходилось. В этот момент мне пришлось абсолютно поверить в то, что я и есть Жанна. И с этого момента я поняла ее, стала чувствовать и даже знать наверняка, как она поведет себя в любой ситуации.
Интересно, что фильм снимался в настоящей последовательности — от начала истории до конца, а не как обычно бывает в кино, все вперемешку, шиворот-навыворот. Вот, например, по сюжету Жанне надоедает, что мужчины ее не принимают всерьез, и она состригает свои длинные волосы. И я в этот момент тоже была готова взять ножницы и постричься.
— Чему вы научились на этих съемках?
— Например, менять голос, я выучила ряд диалектов, научилась обращаться с лошадьми. И, конечно, работать с массой разных людей на площадке. Так что я сильно повзрослела. И ушла со съемочной площадки с куда более сильным чувством собственного достоинства. Я была эдакая девушка из Лос-Анджелеса, а теперь у меня куда больше понимания природы жизни, человеческой истории и самой себя.
— В образе Жанны очень сильны мотивы веры и судьбы. Насколько силен духовный элемент в вашей жизни?
— Честно говоря, когда были трудные времена, мама молилась и ставила свечи перед иконами, а когда все было в порядке, мы об этих вещах не особенно задумывались. Религия никогда не играла большой роли в моем воспитании. Но духовность ведь — это не только религия. Я люблю читать мифы древних кельтов, книги о духах, привидениях и обо все таком, что отличается от реальности. Что касается судьбы, то надо работать, делать свое дело, и все придет.
— Вы, как известно, занимаетесь многими вещами. А каково быть манекенщицей, моделью?
— Я ни к какой работе не отношусь с предубеждением. Если уж делаю что-то, то с полной отдачей. Благодаря работе в рекламе мне не нужно сниматься в кино чаще одного раза в год. Так что если я не получила роль, не нашла хороший сценарий, то могу и обойтись без этого — у меня есть чем заплатить по счетам. В кино я хочу делать что-то особенное. Мне не важно, нравится фильм кому-то или нет, для меня это плод любви и долгих размышлений. Так что спасибо рекламе: если бы не она, я не уверена, что нашлись бы силы сказать "нет" на рядовое предложение сниматься.
— Как вы выбираете макияж, одежду?
— Это зависит от того, какой сегодня день. Иной раз я вообще не выползу на улицу и буду с утра до вечера играть на гитаре. Но дайте мне свободную неделю — и будьте уверены, что встретите меня в магазине. Женщина есть женщина!
— Расскажите, а как прошло ваше "сожжение на костре"?
— Этой решающей сцены мы ждали с особым волнением. Но реальность оказалась совсем иной. Я взошла на костер, он немного погорел — и все. Зато настоящим испытанием стало изготовление моей "копии" — для большого костра. Я думала — что особенного? Я падала со стен, прыгала с моста. Большое дело — модель! Но когда меня всю облепили силиконом, оставив только две трубочки в носу, я поняла, что такое клаустрофобия. Я почти впала в панику, и если бы "совершенно случайно" не появился Люк, то не знаю, что со мной было бы. Он взял меня за руку и не отпускал до конца процедуры. Он потом сказал, что на расстоянии почувствовал: что-то не так. И пришел. Вот как мы связаны.