В посольстве Франции в Москве вручена литературная премия имени Мориса Ваксмахера. Ее ежегодно присуждает журнал "Иностранная литература" при содействии посольства за лучший перевод с французского на русский. На это раз премия (15 тыс. франков — около $3 тыс.) досталась Борису Дубину и Марку Гринбергу за совместные переводы сочинений Ива Бонфуа и Филиппа Жакоте. Премию Леруа-Болье не дали никому.
Морис Ваксмахер был великолепным переводчиком, и многие его работы стали фактом российской словесности — тем более что в советские времена здешние авторы не могли публиковать сочинения хоть сколько-нибудь формально изысканные. Во французской литературе ситуация была противоположной — и верлибры, скажем, Эжена Гильвика воспринимались здесь как актуальное литературное событие и чаемый глоток свободы.
Сейчас ситуация для переводчиков, пожалуй, сложней. Главный редактор "Иностранки" Алексей Словесный, вручая премию, выразил надежду, что изощренные переводы французской стихопрозы, выполненные Дубиным и Гринбергом, повлияют на поиски нового языка русской поэзии. Предположение чересчур смелое — что не умаляет достоинств награжденной работы.
Надо сказать, что в то время как лотки у метро заполнены абсолютно мусорными переводами сомнительных американцев, над которыми не производится даже и самой пещерной редактуры, высокий перевод, особенно с французского, не пал, но процветает. На премию Ваксмахера претендовали в этом году великолепные работы: в частности, переводы "Слова о розе" Жана Жене, "Гибель всерьез" Луи Арагона и другие не менее достойные тексты.
В тот же день и час должна была присуждаться и еще одна премия — имени Леруа-Болье, за лучшее исследование о Франции на русском языке. Рассматривалось несколько вариантов — от научной работы о Жорже Батае до книги об авантюристах эпохи просвещения. Однако жюри, составленное из именитых филологов и переводчиков, поразмыслив, решило эту премию не присуждать вовсе: не для того, чтобы создать сенсационный прецедент, но дабы подвигнуть франкофилов и франковедов на дальнейшие труды.
Вообще, спокойный тон и истинно французский, неброский стиль церемонии показались вашему корреспонденту куда более подходящими для литературных дел, чем отгремевшая на прошлой неделе помпезная и бестолковая букериада. Так бывает: чем выше затраченные интеллектуальные усилия, тем меньше желания обставлять их результат всякими эстрадными примочками и лазерными шоу. А чтобы отпраздновать увенчание трудов, достанет куска хорошего камамбера да бокала молодого "Божоле" — каковые и были предложены отборной, со следами инязовского образования на бледных ликах, московской публике в этот холодный и ветреный вечер во французском посольстве.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ