Вечером 22 ноября в Потсдаме на 82-м году жизни после тяжелой операции скончался знаменитый филолог и переводчик Ефим Эткинд. Последний из плеяды русских просветителей.
Хорошая петербургская еврейская семья, Ленинградский университет (немецкая филология), блистательные учителя — Григорий Гуковский и Виктор Жирмунский, война, удачная карьера советского педагога и переводчика (престижный вуз, Союз писателей, публикации). Этот успешнейший человек был неудобен только одним — он опекал и давал работу молодым поэтам. Одним из них был Иосиф Бродский. В 1974 году Эткинда уволили с работы в Ленинградском пединституте, выгнали из Союза писателей, и он эмигрировал. Жил в Германии и Франции, читал лекции по всему миру, много издавал, редактировал, писал. В последнее десятилетие постоянно приезжал в Россию, где оказался не только не забыт, но нужен и популярен.
Библиография его научных трудов насчитывает почти 600 наименований. Его высокий общественный статус вполне исчерпывается длиннейшим списком званий и регалий — от профессора Десятого парижского университета, кавалера Золотой пальмовой ветви Франции, почетного доктора Женевского университета до членства в старых и новых российских академиях и союзах. Гораздо сложнее сформулировать, кем он был для нескольких поколений советской интеллигенции, воспринявших его смерть как тяжелый удар. Крупным ученым? Безусловно, но его работы никогда не были обязательными для прочтения бестселлерами — они слишком специальны. Главой научной школы? У него никогда не было собственной школы, но были верные ученики, каждый из которых в науке шел своей, иногда весьма далекой от учителя дорогой. Гениальным переводчиком? Его переводческий багаж чрезвычайно велик — на русский и с русского, от Брехта до Державина, от Золя до Пушкина,— но его теория перевода строилась на идее первенства оригинала, а не переводчика. Правозащитником? Его имя в истории русской литературы навсегда связано с делом Бродского, которого он истово защищал на всевозможных собраниях и заседаниях вплоть до абсурдного суда. Но и Гроссман, Солженицын, Синявский, Виктор Некрасов и даже парижский беглец Собчак многим были обязаны защите и помощи Эткинда — в Союзе или в эмиграции.
Подобная универсальность сделала Ефима Эткинда фигурой уникальной. Лучше всего это отметили французы, наградив его за просветительский дар. Безумной, но осуществимой оказалась идея перевести на французский всего Пушкина. Реальностью — в 80-летнем возрасте за неделю прочитать десяток лекций, издать за год несколько книг. После его ухода все это будут делать другие. Но вряд ли такое будет подвластно одному человеку.
ОТДЕЛ КУЛЬТУРЫ