Мальчику семь лет. У него тяжелый порок сердца, который шесть лет назад не смогли поправить российские хирурги, но поправили немецкие. Он неплохо жил эти шесть лет. Рос нормально, развивался, мечтал стать автогонщиком, пошел в школу. Но сердце растет вместе с мальчиком. За шесть лет крохотные дефекты аорты и митрального клапана, оставшиеся после операции, стали большими. Кеше опять нужна операция. Иначе никаких гоночных машин, даже игрушечных.
Страх — один из симптомов сердечной недостаточности. Никто не сказал Кеше, что он боится всего на свете из-за больного сердца. Потому что никто еще не сказал ему, что у него больное сердце
Фото: Александр Сидоров, Коммерсантъ
В этом году 1 сентября, когда Кеша пошел в школу, ему было страшно. Еще дома, когда его нарядили в белую рубашку и дали ему в руки букет, Кеша довольно быстро запыхался от тяжести цветов, и мама букет забрала. Тогда Кеша стал побаиваться идти в школу без букета в руках.
На улице было еще страшнее, потому что 1 сентября у них в Иркутске вдруг пошел дождь со снегом, и Кеша боялся, что придется стоять на торжественной линейке перед школой под холодным дождем, он опять заболеет, не сможет ходить в школу — и что тогда? Он часто болеет. Примерно два раза в месяц болеет простудами, как и многие дети с пороком сердца.
На самом деле все оказалось значительно страшнее, чем Кеша думал. Линейку перед школой отменили, чтобы не держать детей под дождем. Перенесли линейку в спортивный зал. А зал ведь значительно меньше школьного двора. И это значило, что детей на линейку повели, а родителей попросили не ходить, потому что не было места. А Кеша ведь никогда прежде нигде не бывал без мамы. И вот тут стало страшно по-настоящему.
Но все же не так страшно, как было потом, когда линейка закончилась. Одиннадцатиклассники вывели первоклашек из зала и повели в классы. Кеша был с букетом, и совсем взрослая девочка вела его за руку по лестнице. Она вела его нежно и улыбалась ему, но ведь не знала, что мальчик задыхается на ступеньках и что букет для него тяжел.
А Кеша не знал, что ему страшно не потому, что букет, дождь, зал, одиночество и ступеньки такие страшные. Просто так бывает у детей с пороком сердца. Страх — один из симптомов сердечной недостаточности. Никто не сказал Кеше, что он боится всего на свете по причине больного сердца. Потому что никто еще не сказал ему, что у него больное сердце.
Мама подумала: "Зачем говорить, он ведь испугается". Да так и не сказала ничего. Кеша даже не знает, что ему делали операцию на сердце сразу, как он родился, и потом еще одну операцию года в полтора от роду.
С тех пор они ездят показываться в клинику. Регулярно. В Берлин. Мама не объясняет Кеше, что это послеоперационные осмотры. Что врачи все эти годы ждали, когда по мере роста откроются у Кеши новые сердечные проблемы. И вот дождались.
А мама говорила Кеше, что в клинику они ездят просто потому, что надо следить за своим здоровьем. И Кеша верил.
Но все равно боялся. В самолете не боялся, в поезде не боялся, а вот на подходе к клинике, когда распахивались сверкающие стеклянные двери, страх вдруг охватывал мальчика, Кеша уже собирался зайтись криком...
Но в этот самый момент медсестра на ресепшене улыбалась, говорила что-то на непонятном языке и протягивала конфету.
Кеша не понимал языка, но ясно же было, что женщина предлагает леденец. И глупо же как-то было бояться человека, который дарит конфету. Кеша решил бояться потом.
В процедурной. Там было много непонятных инструментов, и некоторые даже острые. Там хозяйничала медсестра, у которой даже были шприцы с иголками. Вот ее точно следовало бояться. И Кеша уж начинал было, но женщина улыбалась, говорила на непонятном языке и дарила Кеше крохотного медвежонка в шляпе. Глупо же было бояться женщину, которая дарит тебе игрушку.
Потом открывалась дверь, и входил доктор. Он говорил по-русски, но говорил страшное: что придется сейчас полежать тихонечко, а доктор тем временем будет елозить Кеше по груди пластмассовой штуковиной с проводами, присоединенными к довольно большому ящику, который неприятно булькает.
— Это не ящик булькает, это твое сердце булькает,— говорил доктор.
И не успевал Кеша испугаться, как доктор лез в карман и дарил мальчику машинку. Да-да, гоночную, как Кеша любит. Как та гоночная машина, которую мальчик видел в компьютерной игре, о которой мечтает и за руль которой никогда не сядет, даже после успешной третьей операции.
Ни про невозможность стать гонщиком, ни про операцию Кеше пока не говорят, чтобы не испугался.