Самым скандальным спектаклем года в австрийской столице стала "Венская кровь" хореографа Йоханна Кресника. Партер негодует, галерка рукоплещет — сто лет венской истории разыграно на сцене Бургтеатра.
60-летний Кресник, уже лет 30 шокирующий театральный мир спорными концепциями, обличительными постановками и эпатажными сценическими признаниями, не изменил себе. Перед премьерой он заявил, что его цель — заставить каждого зрителя после просмотра "Венской крови" немедленно вступить в компартию. И пригласил кандидата в президенты Лугнера (резкого критика Бургтеатра) выступить на премьере. На что обладающий чувством юмора Лугнер с удовольствием согласился и радостно огласил свои инвективы со сцены. Далее Кресник сделал все, чтобы подтвердить справедливость упреков.
В "Венской крови" он развернул перед публикой самую неприглядную историю Австрии в целом и Вены в частности. Присутствуют, конечно же, и знаменитые туристические "брэнды": вызывающие зависть соседей-немцев балы и испанская школа верховой езды, на представления которой собираются сотни гостей со всего света. Появляются в спектакле и мелодраматическая императрица Сиси, и Герберт фон Караян, и заокеанская птица Арнольд Шварценеггер, родившийся в австрийской столице.
Но параллельно режиссер вытягивает на свет и цепь скандалов, сотрясавших страну на протяжении века. Истории о президенте страны и генсеке ООН Курте Вальдхайме с его сомнительным нацистским прошлым, о преследовании евреев, о кардиналах-педофилах призваны пошатнуть самые твердые представления о национальном благочинии. Под сомнением оказывается любой факт истории. Даже прославленный австрийский нейтралитет, почитаемый как главное достижение венской дипломатии, добывался в условиях недостойного торга с СССР (в результате переговоров советского министра иностранных дел Вячеслава Молотова с канцлером Юлиусом Раабом советские войска покинули родину Фрейда, получив взамен обещание вечного нейтралитета). У Кресника образ сталинского любимца воплощает классическая балерина — коммунистическая посланница мира с берегов Москвы-реки с серпом и молотом на правой голени.
В "Венской крови" эффект строится на наглядном противопоставлении "прекрасного" (бальные платья и блеск высшего общества) и "безобразного" (десяток беззубых стариков в матросках вытаскивают вставные челюсти и распевают у самой рампы национальный гимн — напоминание о венском хоре юнг, приветствовавшем в свое время Гитлера). Кресниковский коллаж сцен из национальной истории направлен не только против венского менталитета, но буржуазного мира в целом и всякого общества вообще: хореограф, чья звезда взошла во время студенческих волнений 1968 года, верен идеалам молодости. В своем спектакле он сладострастно и методично разрушает выложенное из гипсовых букв слово Heimat ("Родина").
Но главная проблема Кресника даже не в простодушной прямолинейности, а в затянутости действия. Смотреть "Венскую кровь" нелегко: не только потому, что иностранцу никогда не оценить всех скелетов австрийской истории, три часа без антракта бесконечной чередой являющихся на сцене Бургтеатра. Пресытившуюся "Венской кровью" публику с удвоенной силой тянет на "Сказки венского леса". И хотя бы в этом смысле значение Кресника для пропаганды австрийского искусства просто-таки невозможно переоценить.
АЛЕКСЕЙ Ъ-МОКРОУСОВ