В Москве впервые сняли и показали комедию про разведчика — «Гитлер капут». А потом два поколения — взрослое и молодое — обсудили, можно ли в нашей стране шутить на такие темы
Эти даты—1 апреля и 9 Мая—разделяет всего один месяц, а в сознании молодых, может быть, их уже вообще мало что разделяет. Сейчас разделительный барьер точно сломлен: вслед за Германией, ставшей снимать комедии про Гитлера, российская кинокомпания «Леополис» выпустила шпионскую комедию под названием «Гитлер капут» (автор сценария и режиссер-постановщик Марюс Вайсберг).
Этот фильм—о нашем разведчике в ставке Гитлера. Разведчика играет Павел Деревянко, его любимую—радистку Зину—Анна Семенович, Мюллера—Юрий Гальцев, Бормана—Юрий Стоянов, Гитлера—Михаил Крылов, Еву Браун—Ксения Собчак, партизана Рабиновича—Михаил Галустян, фрау Оддо—Эвелина Бледанс, телеведущую—Анфиса Чехова. Надо ли после этого перечисления фамилий актеров рассказывать содержание фильма? Даже если и надо, содержания у фильма нет. Есть набор хохм и трюков—иногда замечательных, иногда—сомнительных, иногда—без сомнения, недопустимых. Так, фильм начинается со смешного, на взгляд авторов, расстрела партизана Рабиновича (в Рабиновича пули не попадут, а авторы дальше про этого героя просто ни разу не вспомнят). На экране все время будет главный герой—разведчик. Видимо, создатели картины хотели, чтобы был намек на разведчика Исаева (Штирлица), но в итоге получился ненужный намек на писателя Солженицына, потому что главного героя штандартенфюрера СС Олафа Шуренберга зовут Александр Исаевич. Премьеру фильма планировали на апрель, но перенесли на сентябрь.
—Вообще были идеи устроить премьеру, может, даже 9 мая,—говорит продюсер картины Сергей Ливнев.—И когда мы по разным причинам приняли решение ее перенести, то почувствовали легкую благодарность из определенных источников.
Этот показ сделали закрытым—только для приглашенных. В их числе были Ирина Хакамада, журналист Александр Герасимов, политолог Сергей Караганов… Они не остались на обсуждение фильма, в котором в ставку Гитлера перенесены сегодняшние реалии, разговаривают эсэсовцы на современном молодежном языке, принимают участие в танцевальном чемпионате по «хайль Гитлеру», едят картофель-фриц, занимаются делами в рейхсканцелярии под песню «Ты работаешь в офисе»...
—В кино в России ходят зрители от 15 до 25 лет, они составляют 95 процентов от тех, кто посещает кинотеатры,—сказал перед показом и обсуждением продюсер фильма Лев Николау.—Наш фильм коммерческий. Он рассчитан на то, чтобы зарабатывать деньги. Это не фильм, во время которого нужно сильно думать. Это стеб. Хулиганская комедия. Но мы хотели предложить коллегам обсудить, над чем и как можно смеяться. Долго мы будем бороться с евреями и антисемитами? С антиамериканцами и проамериканцами? С антифашистами и профашистами? Это же все в нашем обществе—каждый день. Нельзя ли над этим уже посмеяться? Нельзя ли от этого уже освободиться?
Лев Николау предложил дискуссию на тему «Должны ли мы, смеясь, расставаться с фобиями?». Вел дискуссию кинокритик, редактор журнала «Искусство кино» Даниил ДОНДУРЕЙ.
***
Дондурей: Мне это кино кажется более привлекательным, чем «Самый лучший фильм». Неизвестно, придут ли только 15-летние (им все равно—про Гитлера или про Чингисхана) или у фильма есть какие-то другие ресурсы? Понятны драматургические проблемы. Много того, что, на мой взгляд, фильм шлягером не сделает. Но, может, есть другие точки зрения?
Девушка Инна: Фильм просто потрясающий, и он займет новую нишу в нашей драматургии, в нашем кино, потому что это новый юмор, это тонкий юмор. Я смотрю второй раз и второй раз хихикаю, как сумасшедшая, и животик болит, извините.
Парень, 25 лет: Возможно, для публики 20-летней это будет интересно. Я никогда не смотрел полностью «Семнадцать мгновений весны».
Дондурей: Он, наверное, длинный для вас был.
Реплика из зала: И трудный.
Парень: Я не мог на нем долго задержаться. А это просто хорошее развлекательное кино.
Алла Гербер, президент фонда «Холокост»: Я сумасшедшая киношница. Я благодарна хотя бы за то, что в сегодняшней нашей зажатой, унылой, тусклой действительности появилось это замечательное хулиганство. Будучи не совсем дурой, я люблю глупости. Как такая вопиющая глупость—это, наверное, даже хорошо. Но для глупости нужно больше легкости, иронии, карнавала.
Парень, представитель нецелевой аудитории: Тут уже было сравнение с «Самым лучшим фильмом». Я ушел с 12-й минуты того фильма. Думаю, что и с этого фильма я ушел бы. Хотя по уровню шуток он на порядок лучше. Шутить на эту тему сложно. Но смех—это, скорее всего, защита от чего-то, в том числе от фобий. Он их не разрушит.
Елизавета, 23 года: Фашизм не совсем здесь гламурен. Была только свастика и значок люфтваффе. Чего-то от гламурного фашизма, что привлекает или отторгает, не было. Фашизм привлекает многих моих друзей эстетической формой. Здесь ее нет. Она не опровергается и не постулируется. Исторических людей не так много в фильме. И реалий нет. Этот фильм мог бы быть не про фашизм.
Екатерина, 24 года: Если говорить о фильме как о его юморной части, то в фильме юмор очень хорошо отражен. Я шла на этот фильм с тяжелым чувством. Я примерно знала, о чем это будет. Есть исторический подход к истории. А это—юмор прежде всего. Даже насколько я отношусь серьезно к истории (почему я говорю, что я шла немного с напряжением—я еще пока не забыла историю нашей страны, не скажу, что для меня это святое, но это важно), но здесь я увидела не столько фарс и издевательство над историей, сколько новые стороны юмора. Иностранцы иногда говорят, что русские очень серьезная нация. Как умеют другие нации, например американцы, смеяться. В плане юмора мне очень понравилось.
Геннадий: Мы посмотрели интерпретацию «Тома и Джерри» и пытаемся освободиться от фобий. Надо проще относиться к этому кино. Как освободиться от фобий? Надо меньше умничать, чтобы смотреть такие фильмы.
Дмитрий Быков, писатель: Мне понравилось, я благодарен, я смеялся местами. За то, чтобы увидеть связанную Собчак с кляпом во рту, я заплатил бы. Что мне не понравилось. Конечно, когда создатели картины в следующий раз захотят срубить немного денег и у них вдруг заведутся лишние на производство картины, пусть они обратятся к людям, которые называются «сценаристы», хуже не будет... Человечество, смеясь, безусловно, расстается со своим прошлым, но, гыгыкая, оно к нему возвращается. Момент гыгыкания здесь очень силен.
Жанна, 24 года: Я хожу в кино два раза в неделю. Я люблю смотреть фильмы. И если в них нет смысла, это тоже хорошо.
Марат Гельман, галерист: Целевая аудитория фильма и аудитория, у которой есть эти фобии,—разные аудитории. Понятно, это карикатура. Говорить о том, что этот фильм может поставить какую-то нравственную проблему, типа: можно ли смеяться над человеком, который повинен в смерти миллионов? Это вопрос не к этому фильму. Но в принципе мы живем в такое время, когда карикатура на Мухаммеда привела к грандиозному скандалу. Существует аудитория—не та, которая будет приносить фильму деньги, а которая просто прочитает его название на рекламном билборде и решит, что создатели фильма посягнули на святое, на тему войны. Проблема: не будут ли громить кинотеатры и преследовать создателей фильма? Название картины—это маркетинговый ход. Фильм же не о Гитлере. Если убрать название «Гитлер капут», то тему успеха фильма можно просто закрывать.
Нина, 21 год: Получили ли мы все удовольствие от того, что мы посмотрели? Без сомнения. Мы тут в кулуарах обсуждали сценку, когда приходит несчастный разведчик и ему надо, просто необходимо тусовать. Это было очень актуально.
Дондурей: В Германии за два года снято около 10 картин про Гитлера. Он важная фигура, может, в связи с рядом националистических процессов, которые идут в современной Германии. Я хочу рассказать историю про фильм «Мой фюрер». Это комедия, которая в Германии имела невероятную и аудиторию, и дискуссию, потому что все ведущие критики решили, что пока еще для Германии рано делать комедии про Гитлера. Например, в фильме жена еврейского профессора, который снимал разные фобии с Гитлера (профессора доставили из концлагеря), приглашала Гитлера лечь с ними в постель. Это было ужасно смешно. Немцы этому воспрепятствовали. Было очень много отрицательных статей. В некоторых землях хотели запретить фильм. Фильм не выдвинули ни на какие премии. Они считали, что если смеяться над Гитлером, то, значит, его очеловечивать, делать его нормальным, а не чудовищем. А такая концепция Гитлера для Германии пока еще рановата. Но немцы все-таки касались своего собственного лидера и тирана. А мы смеемся над чужим.
***
Была сделана попытка, смеясь, расстаться с прошлым (что само по себе неплохо). Но, кажется, в ходе фильма и особенно в ходе дискуссии вышло не расставание с прошлым, а встреча с будущим. Есть разница: смеяться над прошлым и стебаться над прошлым. Сегодня, кроме стеба, ничего не получается. Может, новому поколению читают в детстве книжку «Дядя Стеб»?
Фото КОМПАНИЯ «ЛЕОПОЛИС»