В один из душных вечеров на исходе августа, часов около пяти, в пустом зале ресторана «Русский самовар» в центре Манхэттена, сидела одинокая дама. Вид у нее был строгий и сосредоточенный, несмотря на бокал белого вина, из которого она время от времени отпивала. Обедать было явно поздно, ужинать рано, и на даму с подозрением косился бармен, проводивший смотр своим разноцветным бутылкам.
Дама была не кем иным, как Еленой Владимировной Виссон — синхронистом, литературным переводчиком, ведущим редактором научного издательства «Хипокрини», педагогом и вдобавок автором нескольких поваренных книг. Одна из них — «Рецепты русского зарубежья», изданная несколько лет назад на английском и русском языках, — привлекла внимание стажера газеты Christian Science Monitor. Он задумал написать очерк о блюдах русской кухни с комментариями эксперта, для чего и пригласил г-жу Виссон поужинать.
Тут надо отметить, что выбор у стажера был небольшой. Русские рестораны в Манхэттене можно пересчитать по пальцам. В городе, где на пространстве практически любого квартала можно совершить кругосветное гастрономическое путешествие, русская кухня стала настоящей экзотикой. Единственное успешное заведение — «Русский самовар» — держится благодаря не столько искусству повара, сколько обаянию владельца. Роман Каплан, открывший свое детище больше 20 лет назад вместе с Иосифом Бродским и Михаилом Барышниковым, ныне и сам является чем-то вроде нью-йоркской достопримечательности для эмигрантов и российских туристов.
Поскольку стажер задерживался, а бокал пустел, я воспользовался удобным моментом, чтобы спросить у Елены Виссон, почему русская кулинария оказалась не в состоянии удержать свои позиции в жестокой конкурентной борьбе. Почему все хотя бы раз в жизни пробовали гамбургер, буритто или пиццу, а вот про борщ и пельмени если и знают, то исключительно понаслышке.
Ответ г-жи Виссон сводился к следующему. Во-первых, с русскими блюдами много возни. В эпоху господства фаст-фуда Россия не придумала никакой альтернативы хот-догам и биг-макам, а с чудесными, но трудоемкими пирожками и котлетами мир не завоевать.
Во-вторых, русские блюда бросают вызов всем современным теориям о здоровой, питательной и полезной пище. Их рецепты требуют много животных жиров, которых боятся как огня из-за «плохого» холестерина. Модные вегетарианские веяния также с трудом приживаются на русском столе.
Наконец, «дешевой» русской кухни просто не существует, а в дорогих ресторанах она не выдерживает конкуренции со значительно более разнообразными и изысканными европейскими блюдами.
Явление долгожданного стажера внесло неожиданный поворот в цепочку этих рассуждений. За последующий час с небольшим он успел съесть (предварительно сфотографировав для газеты) несколько закусок, два первых, два вторых и по меньшей мере три десерта. Стремительность исчезновения блюд не должна, впрочем, особенно обнадеживать тех, кому небезразличны судьбы русской кухни за рубежом. Как выяснилось впоследствии, стажер был просто ужасно голодным.