С десяток полицейских ранены, разорены три автобуса, сожжено три сотни машин... В Марселе 26-летняя пассажирка не успела выбежать из автобуса, подожженного хулиганами, и сейчас находится в реанимации… Задержаны около 50 правонарушителей… С точки зрения МВД Франции ночь на 28 октября прошла «относительно спокойно».
БУНТ ПРОШЕЛ, КРИЗИС ОСТАЛСЯ
В самом деле, в первую годовщину волнений иммигрантской молодежи, вспыхнувших во Франции 27 октября 2005-го, можно было ждать худшего. Вспомним, что год назад гибель в трансформаторной будке двух подростков тунисского и малийского происхождения (они спасались от проверки документов полицией) вывела на улицы тысячи иммигрантов, которые требовали «открыть правду» о гибели сверстников и вывести полицию из кварталов, где они живут. За три недели беспорядков сожгли свыше 9 тысяч машин, разгромили около 300 административных зданий, были ранены 126 полицейских и жандармов и задержаны почти 3 тысячи погромщиков. Ничего подобного — ни по ущербу, ни по продолжительности — не случалось во Франции за последние 30 лет: в ряде департаментов пришлось вводить чрезвычайное положение.
Вот уже год страна переваривает случившееся, напряженно вглядываясь в окраины своих городов. Выводы неутешительны: во Франции 750 проблемных кварталов, их население — более 4,5 млн человек. Фактически целая страна живет в гетто, где царят безработица, теневая экономика и наркоторговля. Вырваться из объятий пригородов нереально: молодежь рано бросает школу, замыкается в себе и радикализируется, называя французское государство «расистским» и «колониалистским». Многие социологи считают, что «кризис окраин» 2005 года — свидетельство провала французской интеграционной политики.
Попытки устранить причины кризиса правительство предприняло сразу, как только улеглись страсти. По закону о равенстве шансов на нужды окраин было выделено 100 млн евро. Около 46 тысяч молодых людей из неблагополучных кварталов были устроены на работу или учебу. Ускорено выполнение программ городского строительства, а в бюджет 2007 года внесены дополнительно 3,7 млрд евро на так называемую политику города. Увы, цифры болезнь не лечат, резюмируют местные депутаты, которые не понаслышке знают обстановку в своих кварталах: «Нельзя за 12 месяцев ликвидировать результат 30 лет социальной и территориальной сегрегации».
ВОЙНА ДВУХ ФРАНЦИЙ
Пригороды, как и год назад, выглядят замусоренными гетто. Юношам и девушкам с арабскими фамилиями, как и год назад, отказывают в приличной работе. Полицейские по-прежнему гораздо чаще проверяют документы у темнокожих молодых людей, чем у белых. Само собой, молодые иммигранты воспринимают все это как унижение по национальному признаку. Так же, впрочем, они воспринимают и плохие оценки в школе.
По сути, во Франции сосуществуют два враждебных мира. Один — это, скажем, фешенебельная авеню Рапп, где изысканно-элегантные парижане неспешно прогуливаются среди изящных особняков и тенистых платанов. Другой — к примеру, квартал Гутт д’Ор («Золотая капля»), где чернокожие коммерсанты в цветастых нарядах среди безумного гвалта торгуют сомнительными товарами, разложенными прямо на заплеванной мостовой. На этом африканском базаре, всего в двух шагах от романтики Монмартра, на вас демонстративно никто не будет смотреть, однако вы почувствуете, что с вашим появлением выкрики стали громче, а движения агрессивнее.
Большая часть нелегальных иммигрантов, по явной иронии судьбы, сосредоточена в департаменте Сена-Сен-Дени, где находится усыпальница французских королей — собор Сен-Дени (это как если бы Чайна-таун в Петербурге вырос вокруг Петропавловского собора). Французы издевательски переименовали департамент Сена-Сен-Дени в «9—3», поскольку его обитатели-иммигранты не в состоянии правильно произнести французское числительное «девяносто три» — номер департамента, который значится на автомобильных номерах. Здесь живут 1,4 млн человек 80 национальностей. Неподалеку — аэропорт Руасси, откуда прямиком в «9—3» и едут иммигранты, легальные и нелегальные. 13,9 процента жителей здесь не имеют работы, а каждый четвертый — никакого документа об образовании. Удивляться тому, что волнения в прошлом году вспыхнули именно здесь, не приходится.
Однако на одну безработицу бунт не спишешь. Причину волнений видят еще и в провале политики урбанизации. Речь прежде всего о двух факторах: архитектурном (психологи установили, что «марсианский» пейзаж вызывает депрессию, а низкий уровень комфорта — агрессивность) и демографическом (когда иммигранты варятся только в своей среде, интеграция затруднена, а криминогенный потенциал увеличивается).
Жители благополучных районов такие кварталы давно избегают и презирают, правительство старается не замечать. Вслед за уровнем безопасности в пригородах стал падать и уровень социальных услуг — сюда просто боялись приезжать такси и «скорая помощь». Предприятия сферы обслуживания специально завышали цены в этих кварталах, чтобы побыстрее закрыть там свои точки.
Пригороды сопротивлялись (первая демонстрация африканских иммигрантов прошла в 1983-м), но до недавнего времени мирно. Иммигранты первого поколения вообще, как правило, отстаивали свои права мирными способами, дорожа тем, что пробились во Францию. Другое дело их дети, родившиеся во Франции и получившие французские паспорта, — они стали совершенно неукротимыми. Хотя юридически эти молодые африканцы считаются французами, их «социальная натурализация» не состоялась. Эта категория молодежи, утверждают социологи, не стремится принадлежать к французскому национальному сообществу, которое, в свою очередь, не признает их своими членами. Новое поколение приводит в ужас даже чернокожего писателя Каликста Бейалу, который в 90-е годы активно боролся за права негров во Франции. «Эти молодые люди считают, что находятся в состоянии войны с белым населением», — утверждает он.
По сути, африканские семьи на окраинах французских городов живут по своим обычаям. Когда министр внутренних дел Николя Саркози во время прошлогодних беспорядков зашел в одну из квартир под Парижем, обитатели предстали перед ним в национальных африканских одеждах, а для общения потребовался переводчик. Во многих таких семьях практикуется полигамия и даже эксцизия (варварский обычай, предписывающий ампутирование женских гениталий).
ПОЙДУТ ЛИ ПАРТИЗАНЫ НА ВЫБОРЫ?
Согласно «республиканским идеалам», все граждане Франции, в том числе выходцы из Африки, равны, но на практике дело обстоит иначе. Недаром в дни беспорядков жители окраин произносили ставшую ключевой фразу: «Нас не считают французами».
Действительно, людей с темным цветом кожи нет ни в политической элите, ни в бизнесе. За двумя характерными исключениями: алжирец Амлауи Мекашера — министр-делегат по делам ветеранов, среди которых множество выходцев из бывших колоний, а другой алжирец Азуз Бегаг — министр-делегат по развитию равных возможностей. Появление после беспорядков 2005 года на основном телеканале ТФ-1 нового ведущего — выходца с Мартиники Арри Розельмака — стало настоящим событием.
Легкость, с которой французские власти наделяют документами выходцев из Африки, одни объясняют психологическим комплексом вины по отношению к жителям бывших колоний. Другие — близорукой иллюзией, что чернокожие граждане с благодарностью займут положенные им места на нижних ступенях социальной лестницы и избавят коренных жителей от «черной работы». Так или иначе, но иммигранты остаются во Франции гражданами второго сорта, а известный публицист Николя Бавере даже говорит о «своеобразной форме апартеида».
Стычки иммигрантской молодежи с полицией в последние месяцы не только участились, но и приняли характер настоящей городской герильи. «Партизаны» из предместий выманивают патрульные машины на окраины, либо сообщая по телефону о вымышленном происшествии, либо провоцируя на преследование нарушителя. Там же их поджидают засады, где со стражами порядка разбираются по-своему: избивают, отнимают оружие и средства связи, сжигают автомашину.
Накануне годовщины бунта 2005-го была организована утечка доклада службы внутренней безопасности «Рансеньман женеро», авторы которого предупреждали о риске нового взрыва на окраинах. В документе особо отмечалось, что ждать стоит «не стихийных, а организованных беспорядков», направленных против представителей власти и правоохранительных органов.
Бывший руководитель Центральной службы по борьбе с бандитизмом, ныне глава аналитического центра Шарль Пеллегрини в одном из интервью заявил, что «некоторые зоны в парижском регионе считают себя независимыми республиками, границы которых проходят по автомобильным или железным дорогам, а патрульных полицейских — нарушителями этих границ». «Мы должны признать, что часть населения окраин отвергает ценности нашего общества. Их привычки и обычаи — не наши. Пока мы не отделим тех, кто хочет интегрироваться, от тех, кто не хочет, у нас ничего не выйдет», — предупреждает комиссар Пеллегрини.
Между тем в 2007-м Франции предстоит выбирать президента и парламент, и вопрос о том, что делать с кризисом иммигрантов, запертых в пригородах, политизируется на глазах. Ведь из 4,31 миллиона иммигрантов, находящихся в стране, 1,56 миллиона обладают французскими паспортами. А это значит, что они — избиратели.
Фото: Benoit Tessier/Reuters; Regis Duvignau/Reuters; Jean-paul Pelissier/Reuters