Крупнейшее бомбоубежище Новосибирска стало местом проведения необычного арт-проекта, названного "Убежище вне времени". 12 добровольцев-художников на четверо суток были заточены в противоатомном бункере. На выходе их встретила корреспондент Ъ МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА.
Новосибирск трудно назвать центром современного искусства. Слава Академгородка, когда-то привечавшего диссидентов от культуры, давно поблекла. В легендарном выставочном зале Дома ученых, где проходили первые в СССР выставки Филонова, висят пенсионерские натюрморты с цветочками. Оценив ситуацию, организаторы акции (Сибирское отделение соросовского института "Открытое общество" и Научно-технический фонд имени Кондратюка) выбрали для презентации современного искусства бомбоубежище как место, свободное от каких-либо культурных ассоциаций. Туда и поместили 12 добровольцев. Для того чтобы, как высокопарно сообщал пресс-релиз, накануне наступления третьего тысячелетия "пережить мистерию выхода из времени".
Помимо новосибирцев в бункере оказались два словенца, один поляк, один петербуржец и один москвич. И ни одной женщины — желающих провести четыре дня в бетонном мешке с мокрыми стенами, спать на нарах и питаться сгущенкой-тушенкой среди них не нашлось.
Выпасть из времени удалось не совсем — хотя добровольные узники были лишены часов и какой-либо связи с внешним миром, оказалось, что в бункере слышны поезда метро, по которым легко было вести счет суткам. Тем не менее в целом эксперимент можно считать удавшимся. Когда бункер был вскрыт, перед глазами публики предстали двенадцать одичавших мужиков с просветленными лицами, которые сокрушались, что за ними пришли так рано, когда они только-только начали договариваться о законах будущего мироустройства.
Журналисты никак не могли добиться от художников внятного объяснения того, является ли созданный ими за четыре дня беспорядок (горы мусора, надписи на стенах, подвешенная к потолку кастрюля) художественным произведением, инвайронментом. Оказывается, по этому поводу в коллективе возникли серьезные разногласия. Московский анархист Олег Киреев призывал всех отказаться от производства искусства, сосредоточившись на анализе стихийно сложившегося сообщества как модели любого социума. В результате поляк Ежи Трушковский, изобразивший на стене некое подобие картины, был подвергнут остракизму как контрреволюционер.
Все остальные объекты вполне могли бы характеризоваться как творчество заключенных. Отснятое видео подтвердило подозрения: попав в замкнутое пространство, художники стали структурировать свое времяпрепровождение как пребывание на зоне — с соответствующими нехитрыми развлечениями, "дедовщиной", лидерами и изгоями. Особенно свирепствовали новосибирские радикалы Вячеслав Мизин и Константин Скотников. Трудно сказать, что бы изменилось, если бы в бункере были женщины. Если бы иностранцы не были в меньшинстве. Если бы акция продолжалась не 77 часов, а хотя бы месяц. Акция произвела впечатление, о ней сообщили все информационные агентства, и никто не признался в том, что ничего в ее цели не понял. Но дело в том, что именно этого и добивались авторы. В сущности, единственной целью художников было еще раз задать вопрос о том, что такое искусство сегодня и каково его место в обществе. Ответ напрашивается — под замком и на нарах.