Это только кажется, что жизнь в Гимры замерла. На самом деле Коран не противоречит физике, как объяснил «Огоньку» один из потомков имама Шамиля
На прошлой неделе дагестанский ОМОН, усиленный морской пехотой и спецназом ГРУ, продолжил поиски боевиков в труднодоступном Унцукульском районе республики, начатые еще 4 января. По сути, весь месяц на западе Дагестана идут военные действия. Крестьяне радуются, что все это началось лишь в январе: ноябрьский урожай хурмы успели вывезти и продать.
УРОЖАЙ ВАЖНЕЕ «ЭТИХ»
— Четыре дня гору снарядами вспахивали, — рассказывает житель Гимры Магомед о новогодних боях с боевиками близ родного села. — Грохот такой, будто не в пяти километрах стреляли, а прямо по селу — эхо-то в горах громче пушек. И при чем тут мы? Преступления эти совершают, а страдаем мы.
«Этими» в Гимры называют тех, кого мы называем террористами. Поскольку это село — одно из самых труднодоступных в Дагестане и живет до сих пор общиной (джамаатом), называть своих террористами здесь не принято. «Эти» — и так уже максимальная степень отстранения. А называть их так здесь стали с декабря, когда на общем сходе в Гимры решили: те, кто с оружием в руках воевал с властями, должны перестать прятаться за спины родственников и покинуть село.
Решение было принято как нельзя вовремя. Затяни крестьяне с ним на неделю-другую — и ОМОН того и гляди в декабре начал бы зачищать село. Для Гимры это — коллапс: по перекрытым на время зачистки дорогам урожай хурмы не вывезти.
К хурме в селе отношение трепетное: рядом с каждым домом, даже на клочочке земли, растет хурма. Ее здесь так много, что издалека осенью село кажется оранжевым. Вообще, дело, наверное, в горном солнце, но махачкалинский журналист Марко объяснил мне, что «за фруктовыми деревьями здесь ухаживают, как за своими детьми». Так или иначе, хурма для Гимры — основной источник дохода, поэтому жители стараются увеличить плодородные участки за счет террас. В свое время село славилось хурмой и грушами на весь Союз. С грушами, однако, беда: за последние 10 лет они утратили былую сладость.
— Климат изменился, — объясняет Магомед, с беседы с которым мы начали наш рассказ. — В районе целых две ГЭС строят — сыро стало. Груши этого не любят. А хурма ничего, прижилась.
Окруженное горами под три тысячи метров, Гимры расположилось на нескольких склонах — здесь запросто можно было бы снимать фильмы, где с одной горы можно докричаться до человека, который стоит на другой горе. Места мало, поэтому дома жмутся друг к другу. По узким и кривым улочкам на большой скорости проносятся редкие автомобили. Но главный вид транспорта, как и пару веков назад, ослики.
Ощущение, что попал в прошлое, усиливается, когда по улице проходят женщины с большими железными кувшинами с водой. Одеты они как встарь — длинное платье с шароварами и хиджаб. Правда, на старинных домах (большинству за сто лет) красуются спутниковые антенны-тарелки. Только эта примета времени кажется здесь не к месту. Затерянное в горах и погруженное в тишину, которую пять раз в день нарушают призывы к намазу, село продолжает жить в XIX веке. Том самом, в котором знаменитый уроженец Гимры имам Шамиль воевал с царскими войсками.
ОТ ШАМИЛЯ ДО ШАМИЛЯ
Дорога в западную часть Дагестана идет через Буйнакский тоннель. Через него из Махачкалы в Гимры можно попасть за час. Если в объезд — то за восемь.
Стройкой века местные жители зовут тоннель уже лет 20: «начали при Советах, не могут закончить при капиталистах». Ставку на строительство ГЭС в этих краях сделали еще при Андропове — другого способа провести электричество в горные села Дагестана не просматривалось. Тогда же взялись и за тоннель. Но не достроили — распад Союза заморозил работы. Только к середине 90-х российские энергетики довели тоннель до ума. До отделки стен руки, правда, все еще не дошли, но такие мелочи, как стекающая вода и отваливающаяся порода, местных жителей не смущают: проехать-то можно…
С востока — со стороны Махачкалы — тоннель не охраняется, а вот на выезде стоят омоновцы. Стоят не зря: в октябре террористы пытались взорвать тоннель. Местные, правда, считают, что метили не в тоннель, а в военных, которые тут часто проезжают. «Боевикам не нравится, что в районе обосновались военные, — говорит постовой Исмаил Магомедов. — Но взрывать тоннель они не решаются — им тогда придется воевать с местными жителями, которые и так их не любят».
Когда выбираешься из четырехкилометрового тоннеля на свет, первое, что видишь, — это трафареты с сурами из Корана. Они, как дорожные указатели, дают понять, что ты попал в другой мир. Этот мир начинается с напоминания, что нужно жить по канонам Корана.
Милиционеров, охраняющих западный въезд в тоннель, это тоже касается: в магазинчике, расположенном рядом с постом, ассортимент скудный — печенье, дешевые местные соки и, как принято у правоверных, никакого спиртного.
По серпантину дороги от тоннеля до Гимры кружить минут 15. За это время водитель Абдул успевает рассказать историю жизни имама Шамиля: «Вот, слева от дороги прямо в скале крепость — здесь имам месяц сидел в осаде, но смог вырваться и убежать». Имам Шамиль, который десятки лет воевал против царской России, а в 1859 году был пленен и последние годы провел в Калуге, в Дагестане национальный герой. Здесь, однако, считают, что войну с русскими он вел по правилам — не то что его современный тезка. «Имам был личностью, — твердит всю дорогу водитель, — он никогда не поднял бы руку на ребенка, а нынешний ничем не гнушается».
СХОДНОЕ РЕШЕНИЕ
На самом деле Гимры — родина двух имамов. Но имаму Гази-Магомеду, хотя он так и не сложил оружия, далеко до славы Шамиля, который, как считают здесь, к концу понял, что зря воевал с Россией. Эти внутренние нюансы важны с учетом той репутации, которая сложилась у села.
— Знаете, как о нас обычно пишут журналисты? — посмеивается Абдулла Магомедов, 60-летний глава администрации района Гимры. — Проезжая мимо по трассе, посмотрят на село сверху, потом наслушаются сплетен в ресторане в Махачкале — и готово. Недавно ваш коллега из британской газеты написал, что Гимры — село ваххабитов. Нет чтоб с людьми поговорить или на здание администрации глянуть, где у меня российский флаг развевается. Исламское знамя у нас только в одном месте — на кладбище, у мавзолея имама Шамиля.
По мнению главы района, оба символа не мешают друг другу. В его кабинете висит портрет имама Шамиля кисти неизвестного автора. Картина впечатляет: некогда белая черкеска выцвела и даже слегка позеленела — кажется, будто имам одет в камуфляжную форму. Глава района признается, что и сам заметил это недавно.
— Ну какие мы ваххабиты? — возмущается Абдулла Магомедов, которого переизбирают уже 15 лет. — Мы ими и в 1991-м, когда я возглавил район, не были. А тогда ведь даже тоннеля не было — Гимры представляли собой тупик, где жили по местным традициям. Жили, можно сказать, одной семьей: преступлений не было, каждую драку всем селом обсуждали.
То, что община решает главные вопросы местной жизни, вовсе не значит, что в селе процветает радикальный ислам. В преступники же, по мнению Магомедова, пошли те, кто не мог найти работы и не хотел ее долго искать. Грабежи, похищения людей — это легче, чем выращивать хурму, объясняет глава района. К религии это никакого отношения не имеет.
Однако у МВД Дагестана вдаваться в эти тонкости нет возможности: в оперативной разработке с прошлой осени 46 жителей Гимры. Их обвиняют в участии в незаконных вооруженных формированиях и нападении на правоохранительные органы на территории республики.
— Я собирал сходы, на которых мы всем селом общались с родственниками тех, кто прикрывается ваххабизмом, а на самом деле просто не в ладах с законом, — рассказывает Магомедов. — И не я, а сами жители просили родственников убедить этих уйти из села. Родственники обещали.
О том сходе, как об одном из главных политических событий в жизни села, вспоминают многие. Плотник Мухаммед уверен, что решающими были его аргументы:
— Я им тогда на сходе прямо сказал: если что натворили, так признайтесь в открытую и скажите нам, почему вы это сделали. Иначе получается, что эти совершают преступления, а нам всем селом отвечать.
Гласное изгнание на сельском сходе 46 подозреваемых в пособничестве терроризму из Гимры можно считать самой успешной контртеррористической операцией дагестанской милиции в Унцукульском районе. Именно поэтому бои сейчас и идут в горах, а не в самом селе. Эта история вряд ли значит, что в Гимры, где на три с половиной тысячи человек четыре мечети, вопрос о ваххабизме закрыт. Но все, с кем я говорила в селе, таким развитием событий довольны. И дело не только в вывезенной хурме. В самом селе успех связывают с тем, что глава МВД Дагестана Адильгерей Магомедов встречался со старейшинами Гимры и убедил их пойти на сотрудничество. По сути, власть доверила самим жителям на основе местных традиций решать, за мир они или за войну. Сход сделал выбор.
ФИЗИКА НЕ ПРОТИВОРЕЧИТ КОРАНУ
Потомки знаменитого имама Шамиля живут в Гимры до сих пор. Самому младшему из них 14 лет, его зовут так же, как знаменитого предка, да и живет он в том доме, где родился имам. Отец мальчика — тоже Шамиль — преподает физику в местной школе. Шамиль-старший никуда не собирается уезжать — «надо же, чтобы кто-то учил детей». Он правоверный мусульманин, но уверен, что физика не противоречит Корану. В том, что его потомки будут жить в том же доме, он не сомневается ни на минуту. Но сына отправил учиться в Москву — математике.