МЫ ДОЛЖНЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЫИГРАТЬ

Трагедия в Беслане не изменила календаря футбольного чемпионата России. В воскресенье владикавказская команда «Алания» встречалась в Москве с «Локомотивом». За два дня до матча на базу команды отправился наш корреспондент

МЫ ДОЛЖНЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЫИГРАТЬ

На базе «Бор» обычно тренируется сборная России. На прошлой неделе здесь тренировалась «Алания».

— Повязки траурные пока в команду не привезли, будут ближе к матчу, — говорит представитель технического персонала клуба Аслан. — Мы даже и какого-то собрания не проводили. Просто всей командой съездили на похороны, а сейчас, я заметил, ребята даже стараются не говорить об этом.

Футболисты, как говорят в клубе, отвечают на бесланскую трагедию тишиной — даже тренировки, обычно очень живые, порой вспыльчивые и веселые, проходят в «Алании» непривычно тихо.

— Я тут слышал, какой-то журналист спрашивал, мол, зачем команда всем составом едет на похороны, там ведь иностранцы одни и тренер-француз — он ведь не поймет ничего по-русски, зачем ему ехать? Честно говоря, это очень идиотский вопрос. На похоронах ведь не говорят ничего. Тишина там, ее любой иностранец поймет.

У кромки поля готовится горячий чай. Первым подходит к столику главный тренер француз Ролан Курбис.

С Курбисом вообще отдельная история. На прошлой неделе появились первые сообщения о том, будто французский тренер «Алании» собирается покинуть владикавказскую команду — боится терактов. Через два дня появилась другая информация: возмущенный Курбис все опровергает и даже не думает покидать «Аланию». У меня есть возможность спросить француза, как все на самом деле с его отъездом.

Курбис — плотный невысокий француз, удивительно похож на осетина — пьет чай и через переводчика опровергает... обе версии: целиком пессимистическую и целиком оптимистическую. Правда посередине.

— Я остаюсь в «Алании». Но, конечно, после теракта я долго думал о том, чтобы уйти. Мне звонили много родственников, друзей из Франции — просили больше не рисковать своей жизнью. Можно сказать, я оказался меж двух огней. С одной стороны — президент клуба, который уговаривает остаться, с другой — моя мама, которая уговаривает вернуться. Мне ведь всего 51 год. А мама у меня больная, плакала по телефону. В общем, решение остаться было очень тяжелым.

Ролан Курбис объясняет это решение так: гарантий полной безопасности нет нигде — ни во Владикавказе, ни в каком другом городе мира.

— И маме я сказал: а ты можешь мне гарантировать, что такое не произойдет в Марселе?

Ролан как-то очень по-французски пожимает плечами.

— Я не стану пафосно говорить о том, что влюбился в Россию и так далее. Мне здесь нормально. Мне создали очень неплохие условия для психологической адаптации в вашей стране. И я даже нашел себе друзей во Владикавказе, нашел, с кем можно поговорить по-французски. Но главное — нашел очень интересную работу!

Надо сказать, что французский тренер — удивительно гармоничная личность в «Алании». Француз хорошо подошел под осетинский темперамент (сам он южанин, из Марселя, корни алжирские, так что все с темпераментом, в общем, понятно). Из всех тренеров-иностранцев Курбис оказался самым вспыльчивым и бескомпромиссным, порой за рамками правил. И журналисты его постоянно спрашивают — зачем он набросился на судью после одного из матчей? Я решил тоже спросить. Курбис, как настоящий осетин, приходит в негодование:

— Набросился, да? А никто никогда не думал, что судья в футболе — это самая опасная фигура? Я уже 15 последних лет борюсь против современной системы судейства. Рефери принимает решение за 15 секунд, а зрители на стадионе видят повтор и понимают — так ошибаться нельзя. И этот судья прав?

Комментарий Аслана:

— Смелый мужик! И вот он всегда так — все прямо говорит!

Футболисты после тренировки сидят в холле и смотрят по телевизору футбол. Курбис подходит и говорит по-французски с несколькими игроками. Например, неплохо владеет языком Игорь Яновский, который долгое время играл в «ПСЖ».

— Трагедия коснулась не только осетинских футболистов. Я в ту пятницу, когда все закончилось, был в Москве, сидел с семьей, смотрел телевизор. А потом — такое... Я сразу позвонил нескольким игрокам... К счастью, трагедия не коснулась никого из ближайших родственников, друзей. Но общее состояние — просто никакое.

Все как один заявляют, что предстоящий матч будет особенным. Только версии разные: по мнению молодых, после такой трагедии «мы должны вырвать победу у соперника». Опытный Курбис настроен гораздо осторожнее:

— После Беслана, знаете ли, наступил такой ступор. И понимаешь, что результат уже не важен. Главное — просто выйти и сыграть.

Среди штаба команды оказался и человек, который был в самой гуще трагедии — видеооператор. Он случайно попал в тот день в школу и чудом остался жив. Сейчас в больнице.

— Обычный парень, тихий, снимает матчи команды. А тут вдруг пошел на 1 сентября в первую школу Беслана... Мы смотрели потом эту пленку. Там две минуты он снимает — а потом его попросили выключить камеру... И все.

Аслан замолкает.

Две главные звезды клуба — осетины Алан Кусов и Георгий Базаев — стоят у входа на базу и вспоминают о том, что делали в тот злополучный день.

— У команды был отпуск, мы все отдыхали. А я как раз попал в больницу, когда меня настигла эта новость. Конечно, очень переживал. Беслан — это совсем не деревня. Я там, например, очень часто бывал. И друзей там много. К счастью, близких там никого не оказалось.

Георгий Базаев стоит рядом и вспоминает про свой день:

— Мне тогда Кус позвонил из больницы в среду и сообщил. Я сразу сел в машину и помчался к школе. И так делали все осетины. У нас очень маленькая республика, поэтому если захватывают более тысячи человек — не может быть такого, чтоб у кого-то из осетин не было там родственников или друзей. Поэтому... никто во Владикавказе не верил телевизору — все ехали посмотреть своими глазами. И я поехал. Приезжаю — там натуральная паника на площади. Те, кто постарше, успокаивают и отправляют всех по домам. Потом я ездил на эту площадь каждый день — чтоб узнать настоящие новости, чтоб обсудить с осетинами, что происходит. И в пятницу собрался ехать, но по пути заехал помыть машину. Мне ее моют, включаю новости — а там информация о штурме. Мне стало плохо.

...Я уже собирался уезжать с базы, когда нам навстречу вышел врач команды. На всякий случай я и его спросил о том, какое психологическое состояние у игроков.

— Очень плохое, — однозначно ответил он. — Этого не понять тому, кто не из Осетии. У нас же республика маленькая, и поэтому любого однофамильца принято считать родственником. Близким, дальним — не важно. Родственники могут и не быть знакомы. Но если они погибают — трагедия в семье. И месть за каждого. Вот так.

Тем временем на улице окончательно потемнело. Команда закончила ужин и в полной тишине отправилась по своим комнатам.

Александр БАЗАРОВ