МУР, МОН АМУР

Если судить по детективному «мылу» на телеэкранах, правоохранительные органы заметно феминизировались. Что бы это значило?

МУР, МОН АМУР

Тенденция, однако

Волны преступлений и наказаний продолжают накатываться на наш телеэкран. В каждый прайм-тайм российский телезритель имеет возможность увидеть сразу несколько подвигов отечественных и зарубежных сыщиков. И среди них все чаще мелькают симпатичные лица женщин просто приятных и приятных во всех отношениях.

Уж который год не сходит с экранов Настя Каменская. Не закончила, надо полагать, свой сериальный круг следователь Мария Шевцова, посвященная в «Тайны следствия». Относительно недавно Алиса Фрейндлих продемонстрировала очевидные достоинства «Женской логики» в сыскном деле. На том же поприще неплохо зарекомендовали себя Лампа («Евлампия Романова. Следствие ведет дилетант») и Даша («Любительница частного сыска Даша Васильева»). К тому же не стоит сбрасывать со счетов девушку из команды ментов с «Улиц разбитых фонарей».

Заграничное детективное «мыло» на нашем экране представлено неувядающей Джессикой Флетчер («Она написала убийство»). А самое последнее его достижение «Детектив Раш», героиня которого — дотошная, деловая и амбициозная блондинка — разматывает одно за другим запутанные дела.

Тренд налицо. Или, как сказано в одном популярном анекдоте, тенденция, однако.

Сериалы — одно, жизнь — другое

Судя по тому, какое место занимает в новостных сюжетах криминал, интерес народных масс к детективному и чтиву, и зрелищу не кажется преувеличенным. Где существуют серийные убийцы, серийные грабители, серийные коррупционеры, должны быть и серийные следователи, серийные прокуроры, серийные милиционеры. Они с нами в сериалах «Улицы разбитых фонарей», «Гражданин начальник», «Агент национальной безопасности», «Марш Турецкого», «На углу у Патриарших». Тогда кто они, наши ангелы-охранители на улицах разбитых фонарей и в подворотнях с помойными контейнерами? Что они нам? И что мы им?

Детективофилия не может не иметь обратной стороны, коей и является детективофобия. Недовольство обилием работ этого жанра на телеэкране давно стало тривиальностью. Слишком много трупов, крови, драк, выстрелов и погонь...

Есть в этой телевизионной практике и нечто утешительное. При низкой раскрываемости тяжких и особо тяжких преступлений в реальности приятно видеть, как на экране все аналогичные правонарушения не остаются безнаказанными. И нет среди них ни одного «висяка». И всякий преступник оказывается за решеткой. Стопроцентная раскрываемость. С таким показателем можно жить. Детективное «мыло», стало быть, возвращает нам поколебленную было в последние годы веру в торжество справедливости, утраченное чувство душевного комфорта. Пусть ненадолго и всего лишь в воображении.

Раньше и теперь

Хотя, конечно, по части душевного комфорта никогда не было так хорошо, как при советской власти, когда обеспечивали его нам следователи Знаменский, Томин и криминалист Зиночка Кибрит («Следствие ведут знатоки»). Сериал довольно регулярно возобновляется на наших домашних экранах. Да, он и сейчас идет. А несколько раньше была предпринята попытка его продолжения.

Второе пришествие «знатоков» сделало более контрастным своеобразие нынешних «ментов», оттенило некоторые из особенностей героев нашего криминального времени. И полковник Знаменский, и почти все остальные милицейские чины от лейтенанта до генерала в советском кино, они лишь отчасти занимались своим прямым делом — поимкой преступников, распутыванием тугих узлов правонарушений; в основном же они спасали души людей, покинувших путь истинный. То есть они были не столько детективами, сколько моралистами, проповедниками, а также исповедниками. Дело еще в том, что в советское время, когда в стране был не в пример нынешним временам низкий уровень преступности, такое пренебрежение своими служебными обязанностями представлялось естественным. Теперь кажется несколько противоестественным и в чем-то даже лицемерным. Оттого менты с улиц разбитых фонарей не рефлексируют по поводу своего долга и, похоже, вовсе о нем и не задумываются, а попросту исполняют его. Почти так же, как американские копы, но разве что без шика, свойственного, например, Нэшу Бриджесу, без интеллектуального блеска, характерного для лейтенанта Коломбо.

Но вот что касается детективов женского пола, то здесь мы, пожалуй, больше преуспели. Наши милицейские богини все хорошенькие. Хоть на конкурс красоты их посылай. Не то что ихние — старушка Марпл, писательница в летах Флетчер. Да и детектив Лилли Раш, хотя и молода, и статью не подвела, но уж больно сурова и суха.

Моя мисс Милиция меня бережет

То все «шерше ля фам» да «шерше ля фам», а тут собственно сама ля фам шершеит и шерстит преступников в сериалах с криминальным уклоном.

Активная феминизация такой мужской работы, как милицейская, — в некотором смысле новость в истории отечественного детективного «мыла». Впрочем, и здесь традиция восходит к тем же «знатокам» — к Зиночке Кибрит. Но там она была на «подсобке» — служила скромным экспертом-криминалистом. Ну и еще — украшением чисто мужского коллектива. А ныне аналитик Настя Каменская — в главных персонажах. Она — мозг расследования. А мужчины-оперативники — всего лишь ее руки и ноги, ее слуги, включая ее непосредственных начальников и мужа-неоперативника.

Настя — воплощенная интуиция и олицетворенный рассудок. В каждом сюжете выстраивается конструкция, удовлетворяющая склонность этой девушки к нарциссизму. Детективные коллизии могут меняться, но всякий раз новый эпизод отвечает на вопрос, висящий в воздухе: «Всех ли умнее на свете Настя Каменская?» А заодно: «Всех ли милее, белее, женственнее и т.д.».

Следом за Каменской явилась не менее женственная Маша Шевцова («Тайны следствия»). Но тут уже другая «песня». Тут ни на грош романтики следственной работы — сплошной быт.

У хорошенькой следовательницы то зуб ноет, то ребенок кашляет, то сама беременеет и т.д. И все это между посещением морга, приготовлением супа, совещанием с высоким начальством и проницательными догадками о заказчиках и исполнителях очередной «мокрухи». Детективная лодка вот-вот разобьется о прозаическую повседневность.

Впрочем, в самое последнее время мы видим, что сама «лодка» несколько перестроилась, стала другой и изменила курс.

Любители и любительницы частного сыска

За феминизацией на телеэкране детективного ремесла не могла не последовать и его частичная приватизация. Появившиеся один за другим сериалы «Любительница частного сыска Даша Васильева» и «Евлампия Романова. Следствие ведет дилетант» — тому наглядное свидетельство. Тут сыск уже не долг и не обязанность, и тем более не дело профессиональной чести (как на госслужбе), а инстинкт, врожденный рефлекс и в значительной степени праздное, чисто женское любопытство. Последнее, не зашоренное милицейским опытом, детективными стереотипами и клише, позволяет Даше и Лампе, девушкам «с приветом», выходить на след истинных преступников. Женская непоследовательность, женская взбалмошность им только в помощь.

А что мужчины-следователи, находящиеся на зарплате у государства? Они все время запаздывают. Лампа уже опрашивает важного свидетеля, а они только узнают его адрес. В конце концов эти ребята, столкнувшись с очередным запутанным делом, решают: сядем на хвост Лампе, и все будет в порядке.

Вообще-то коллизия, знакомая еще по Конан Дойлу. Холмс ведь тоже был частным сыщиком и тоже невольно конкурировал со Скотленд-Ярдом, который для них, что для нас — Петровка, 38.

...Следить за тем, что происходит на рынке детективных зрелищ, довольно любопытно. И не потому, что по изменениям на нем мы получаем возможность судить о тех или иных процессах в стране. Думаю, что не получаем.

Получаем нечто другое. Анализируя это или просто озирая это, мы можем судить о настроениях. Мы видим, что рядом с чисто криминальным зрелищем вроде «Бандитского Петербурга» занимает свое почетное место женский детектив с женщиной-детективом во главе. Значит, это кому-то надо.

Хотя, конечно, дамы, снедаемые, терзаемые, обуреваемые тайнами следствия, — это уже игра в жанр наподобие кроссвордных или ребусных забав, милых сказок и побасенок.

Между прочим, нет ничего правдивее сказок и побасенок. Не в смысле их достоверности, но в смысле наших ожиданий и массовых чаяний перед лицом, возможно, отчаяния.

Юрий БОГОМОЛОВ