СТОЛКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

У нас были похожие проблемы — мы пришли на чужие земли. Американцы — на индейские, алеутские... Мы — на земли евразийских северных народов: чукчей, эскимосов... Пришли по праву сильного. Нас никто не звал. Пришли и принесли аборигенам свою культуру, дали им чужие имена, подарили технологии. Растворили в себе их самобытность. И каков результат? Что получили мы и что они?

СТОЛКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Раньше это называлось колонизацией. И было колонизацией — грубым столкновением двух цивилизаций разного уровня с последующим покорением и ограблением высокоразвитой цивилизацией цивилизации низкоразвитой. При этом низкоразвитая получала медицину, водопровод, правопорядок, алфавит и железные дороги, исправно платя оккупантам-цивилизаторам восстаниями и партизанщиной.

Потом это стало называться гуманитарной помощью — цивилизация, стоящая на более высокой ступени технологического прогресса, посылала «дикарям» врачей, миссионеров, учителей и тушенку, поскольку в результате воздействия первого, второго и третьего без посторонней продовольственной помощи «дикари» уже прожить более не могли.

Где-то в промежутке между сменой понятий, в узком временном зазоре смены колониальной эпохи эпохой гумпомощи два человека придумали явлению обобщающее название: прогрессорство. Эти два человека были фантастами. Именно они, братья Стругацкие, ввели в фантастический обиход данное словечко, которое позже вышло из рамок чисто литературных и обозначило собой целую проблему. Эта проблема — столкновение двух разноплановых цивилизаций. Причем результатом столкновения всегда являлось неравнозначное разрушение: низкая цивилизация переставала существовать в своей самобытности, а высокую начинали терзать муки совести — она наживала «комплекс бывшего колонизатора» и синдром политкорректности, порой граничащий с идиотизмом.

Когда-то из совершенно благих, гуманистических соображений советская власть решила перетащить палеоантропов — малые народы Севера — из века каменного (костяного, скажем так) в век атома и ледокола «Ленин». Каждый год ранней осенью геологи мучились: нельзя было найти вертолет, чтобы отправиться в экспедицию, — все вертолеты летали по тундре и охотились (буквально!) на детей. Завидев ребенка, представители роно снижались, хватали дитенка и быстро улетали, пока не прибежали из яранги разгневанные родители. И — в интернат его на полгода. После школы в стойбища возвращались дети, которые уже не умели жить по-старому — пасти оленей, есть копанку (полусгнившее мясо), чтобы восполнить недостаток витаминов. В итоге — выпадающие у последних поколений чукчей на северном безвитаминье зубы, социальная апатия. Завершил процесс распада цивилизации нетрадиционный наркотик — водка. Привыкший к традиционным психоделикам (грибы, корень родиолы розовой) организм чукчей с физиологическим наркотиком не справился.

Теперь чукчи уже не могут жить так, как жили тысячи лет. Но и в современность при этом не вписались. Они прочно подсели на цивилизацию — в школе их научили, что нужно жить с электричеством, носить европейскую одежду. Если нынче чукчей бросить, перестать возить им гуманитарную помощь, люди просто вымрут. Поэтому бросать нельзя. Спонсировать дальше? «Где деньги, Зин?..» Самим кушать нечего.

Братья Стругацкие решили проблему позитивного прогрессорства, спроецировав ее на далекое будущее, в котором высокая цивилизация «из сострадания» спрямляла исторический путь низкой цивилизации незаметным вмешательством с помощью внедренных шпионов. Насчет будущего сказать трудно, но как нам сегодня относиться к прогрессорству?

Переместимся на другой берег Берингова пролива. Тем более что чукчи и индейцы родственные народы и принадлежат к монголоидной расе. Так вот истребление индейцев в Америке тоже было своего рода прогрессорством. Во всяком случае выжившие индейцы теперь живут при электричестве, голосуют за президента и ходят в школу. Но нужно ли им это? Тот небольшой процент индейцев, кто получил университетское образование и теперь преподает или лечит, скажут, что, конечно, цивилизация не помешала. А что скажет старый племенной шаман?

И как тогда нам, русским, относиться к прогрессорской деятельности американцев, обогнавших нас на пути технологического и, соответственно, социального развития? Ведь Америка по отношению к России — прогрессор. А как вообще землянам относиться к возможной прогрессорской деятельности наших возможных братьев по разуму? Или она уже идет?..

Короче говоря, нравственно ли искусственно подтягивать живущие, скажем, в каменном веке племена до уровня века атома? Нет? Значит, относиться к людям, как к животным, строя им заповедники (резервации, фактории), занося в Красную книгу и показывая заезжим туристам? Тоже нет? Первичный гуманистический порыв говорит: надо помогать! Хотя бы врачами! учителями!

...Учителями? Появление в той же Африке современного образования привело к тому, что аборигены теперь с легкостью пользуются в войнах друг с другом современным вооружением, вплоть до самолетов и танков с лазерным наведением на цель.

...Помогать врачами? Появление современной медицины в отсталой Африке в середине XX века так резко увеличило численность населения (за счет сокращения детской смертности), что на Африку, где в землю палку воткни — вырастет, обрушился голод. А современные технологии сельского хозяйства, которые бы смогли прокормить возросшее число людей, предполагают развитую химическую промышленность (удобрения), а также всю прочую промышленность (сбор, хранение, доставка, переработка урожая). Плюс вузы для подготовки специалистов, плюс развитый финансовый рынок для обеспечения покупательной способности населения на этот урожай и так далее... И это уже во сто крат дороже, чем врачей-добровольцев из Красного Креста присылать. Такие «подарки» никто не потянет. К тому же отношение к дареному, то есть доставшемуся даром, плевое, стало быть, дареные тракторы, дареная химическая промышленность работать толком не будут, а породят только иждивенчество и разврат.

Значит, надо им это продавать. А что есть у низкоразвитых народов на обмен, кроме сырья? Ничего. Значит, они превращаются в сырьевые придатки, хотя бы на первых порах. Кто сказал «новый виток колонизации»?..

Но и не вытягивать их нельзя. Душа протестует, когда видишь, сидя у плазменного телевизора, как в конце XX века в джунглях Амазонии прыгают с копьями люди, мучатся от глистов и пожирают себе подобных. Как старшему брату не помочь младшим?

А как помочь?..

И как выйти из положения? Сегодня мы решили провести по этой проблеме «круглый стол». Помните, когда-то была модной такая форма? Сегодня мы ее возрождаем на новом уровне: наш «круглый стол» виртуальный, потому что собеседники находятся в разных городах и на разных континентах. Случайных людей на нашем «кругляке», как называли когда-то «круглый стол» журналисты, нет. Тем не менее вряд ли мы найдем за одну беседу ответ на один из главных вопросов XX века. Но хотя бы еще раз обозначить, очертить ситуацию, в которой оказалась планета, сможем...

ИГОРЬ АНДРЕЕВ, ПРОФЕССОР, АФРИКАНОВЕД, БЫВШИЙ РУКОВОДИТЕЛЬ ЛАБОРАТОРИИ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ПРОБЛЕМ, ЗАЩИЩАЛ ДОКТОРСКУЮ ДИССЕРТАЦИЮ ПО ПРОБЛЕМАМ МАЛЫХ НАРОДОВ СЕВЕРА.:

— Столкновение цивилизаций всегда заканчивалось плачевно для малой цивилизации. Влияние же малой цивилизации на большую было не в пример меньшим, а порой просто анекдотичным. Например, известно, что тысячи лет северные монголоиды — индейцы, эскимосы, алеуты — жили в своем замкнутом мирке, причем почти не моясь. И когда им впервые привезли мыло с отдушкой, они его съели, объяснив, что пахло вкусно. А ныне наука признала, что частое мытье не полезно для иммунитета вообще и кожи в частности. И теперь в цивилизованной Германии ширится движение людей, которые принципиально не пользуются мылом во время мытья, потому что небезосновательно полагают, что воздействие жирных кислот (мыла) на кожу вредно.

Не так давно бельгийским миссионерам удалось уговорить часть племени пигмеев-бамбути, которые населяют бассейн реки Итури, покинуть пристанище предков. Взамен образа жизни охотников и собирателей им был предложен упрощенный евростандарт — прямо на опушке установили типовые домики.

Ну и что в результате? Чем же завершился этот эксперимент? Непревзойденные охотники на слонов и гиппопотамов вскоре превратились в деморализованную кучку оборванцев-алкоголиков, безнадежных наркоманов и мелких попрошаек-воришек на уровне клептомании.

Первым признаком физиологического неблагополучия невольных переселенцев стала почти непрерывная резь в глазах и мучительные головные боли. Дело в том, что пребывание в течение тысяч лет в сумраке тропического леса, куда лучи солнца попадают уже многократно преломленными и отраженными, адаптировало зрение пигмеев к приглушенным, матовым цветам. Прямой «удар» экваториального солнца вывел из строя сложившийся режим зрения и оказал неблагоприятное воздействие на кору головного мозга.

Дальше — больше. Прием лекарств от головной боли лишь усугубил ситуацию. Организм пигмеев, в принципе не знакомый с химией, воспринял ее как новый стресс и шок аллергического типа. Ведь чем реже какое-либо воздействие на биологический объект, тем сильнее его эффект, который в данном случае был не только непредвидим, но и непредсказуем. Самая безобидная таблетка может в подобной ситуации оказать влияние, сопоставимое с наркотиком. Всю жизнь пигмеи лечили, например, простуду путем закапывания в нос выжимки из свежего помета слона. Кстати, эффективность этого экологичного лекарства гораздо выше, нежели у аспирина Упса.

А по поводу их воровства и побирушничества... Мелкое воровство и побирушничество в данном случае отнюдь не преступление, а психологический реликт. Ведь пигмеям еще долго в голову не придет, что пища или какая-то забавная вещица, которая лежит без дела, кому-то принадлежит. И что этот кто-то, даже не нуждаясь в ней, имеет монопольное, непререкаемое, защищенное законом, судом и полицией право другого к ней не допускать. Зачем человеку иметь больше, чем ему нужно, тем более что холодильников в лесу нет? Пигмеям это непонятно в принципе. Обычаи дележа пищи, тепла, одежды с ближним и даже незнакомым человеком естественны и понятны для них.

И это была далеко не первая попытка «цивилизовать» карликов-дикарей декретом сверху.

В конце концов правительство Заира поняло бесполезность «отлова» строптивых сограждан в безбрежном лесу и обратилось за содействием к мировому сообществу... В общем, участники международной конференции пришли к выводу, что пигмеи нужны человечеству именно в том качестве, в котором они пребывают уже тысячи лет.

— И зачем они нужны нам в этом качестве?

И.А.: — Например, затем, что пигмеи, по существу, — единственный одушевленный и достоверный источник непосредственной словесной информации об африканском тропическом лесе. Для всех, кроме них, он недоступен по-настоящему. Крохотные экспедиции ученых проникают в лучшем случае на его окраины, да и то с помощью проводников — тех же пигмеев.

Кстати, надо отдать должное правительству Заира. Оно согласилось с рекомендациями ученых и решило оставить «гномов» в покое.

То же самое происходило и с американскими индейцами. А в лесах Амазонии миссионеры упорно боролись с таким редкостным бесстыдством, как ношение пончо. Если дули пронизывающие ветры, пончо подобно парусу разворачивалось навстречу ему, нередко оголяя при этом детородные органы. Монахи, пугая гневом и карами заморского бога, заставили несколько групп аборигенов надеть европейские брюки как знаковый признак цивилизованности.

Цена этого эксперимента была жестокой. Те из индейских племен, кто последовал насаждаемой «моде», стали вымирать. В климате, влажность которого приближалась к абсолютной, а перепады температур и направления ветров были частыми, ношение брюк, непродуваемых и аккумулирующих сырость, приводило к грибковым заболеваниям и туберкулезу. При этом страдали половые органы, что резко снижало репродуктивную способность обращенных в христианство краснокожих. И никакие будильники, ввезенные святыми отцами, чтобы среди ночи напомнить «ленивым» индейцам о выполнении супружеского долга, не могли спасти послушную паству. Штаны как символ критерия цивилизованности — вот что мы часто предлагаем «дикарям»!..

Сто раз надо подумать, прежде чем безнаказанно «двигать» социальное время других людей, племен, народов, будь то тропики или тундра. Допустимо ли переводить Стрелки Часов Истории даже с целью осчастливить кого-то по собственному разумению?

КАЙАНА ОМАН, ЭСКИМОССКАЯ ПИСАТЕЛЬНИЦА, ПРОЖИВАЕТ НА АЛЯСКЕ, В ЧЕТВЕРТОМ КОЛЕНЕ ПОТОМОК ГАВАЙСКОГО КОРОЛЯ, БЕЖАВШЕГО ОТ МЕСТНЫХ ПЛЕМЕННЫХ РАЗБОРОК, ИНИЦИИРОВАННЫХ БЕЛЫМИ КОЛОНИЗАТОРАМИ.

— Я родилась в 1915 году, многое помню. Белый человек принес нашим народам культуру, миссионеры поднимали эскимосов до уровня своей культуры. Но у каждой культуры есть свои плюсы и минусы. В первый раз я увидела пьяного человека, когда мне было 18 лет. У нас никогда не было алкоголя. А потом он появился. Примерно с начала тридцатых годов алкоголь широко распространился и начал косить аборигенов. Но в конце концов принимать или не принимать любой наркотик, зависит только от человека. Я воспитывала своих детей так, чтобы они не тянулись к бутылке.

Много лет тому назад русские эскимосы стали завозить сюда табак. Тогда этот табак, который шел сюда через Сибирь, могли курить только богатые люди. А сейчас — любой. Конечно, белые цивилизаторы вместе с цивилизацией завезли и ее болезни. Точнее, заменили наши традиционные социальные болезни нетрадиционными. Это все отрицательно повлияло на нашу жизнь. Особенно процесс ускорился, когда на Аляску пришли большие корпорации. Большой бизнес окончательно развалил наш традиционный уклад жизни.

Когда белые люди начали осваивать землю, делить ее, мы сначала долгое время не понимали, что происходит. В нашем сознании не укладывалось, что земля может быть собственностью. Что значит «моя земля», если она общая?

С другой стороны, в 1934 году появился закон, который дал право приватизировать землю, на которой когда-то жили твои предки. И если раньше никто не хотел быть эскимосом, то потом эскимосами на Аляске захотели стать все! Можно было легко приватизировать землю, сказав: а здесь когда-то стояла моя яранга. Это вылилось в некую напряженку между корпорациями и местным населением, которое считает: белые люди и их корпорации портят нашу землю. Особенно это характерно для юга Аляски.

Есть и другой опыт решения проблемы — опыт южных штатов и Канады. Там резервации. Отдельно живут индейцы, отдельно — белые, отдельно — алеуты, эскимосы... Мне это не нравится. Именно потому, что они живут отдельно. Нельзя жить в каменном веке, когда планета глобализируется. Рано или поздно одна цивилизация все равно вольется в другую.

ГАЛИНА КРУГЛОВА, ПО НАЦИОНАЛЬНОСТИ УДЭГЕЙКА, ПО ОБРАЗОВАНИЮ ВРАЧ-ИММУНОЛОГ, ПО ЗАДАНИЮ ОТДЕЛА ПОЛЯРНОЙ МЕДИЦИНЫ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ИНСТИТУТА АРКТИКИ И АНТАРКТИКИ ИЗУЧАЛА ЭКОЛОГИЧЕСКУЮ ОБСТАНОВКУ В МЕСТАХ ОБИТАНИЯ МАЛЫХ НАРОДОВ.

— Вот еще некоторые факты касательно взаимовлияния цивилизаций... Я приведу российские данные, поскольку ими располагаю. Медицинская статистика — это вещь, которая все ставит на свои места. Итак, результаты прогрессорства: в то время как по России на 5000 человек один болеет активной формой туберкулеза, среди так называемых коренных малочисленных народов — каждый тридцатый! Здесь дело не только в слабом иммунитете северных народов. Туберкулез — социальная болезнь. Социальный диагноз прогрессорства.

БОРИС СТРУГАЦКИЙ, В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ НЕ НУЖДАЕТСЯ, РОДОНАЧАЛЬНИК ТЕРМИНА «ПРОГРЕССОРСТВО».

— Давайте все-таки помнить, что само понятие «прогрессорство» взято из фантастических романов. Там, в романах, вниманию читателя предлагалась следующая картинка.

...Существует чрезвычайно высоко развитая цивилизация, уже решившая большинство наших нынешних мучительных проблем — экономических, политических, идеологических — и, главное, создавшая и внедрившая Высокую Теорию воспитания, то есть научившаяся из каждого человеческого детеныша выращивать Человека Воспитанного (практически без ошибок и накладок). Эта цивилизация (по определению) превосходит по всем своим параметрам любую из известных нам сегодня цивилизаций настолько, насколько мы сами превосходим нынешние дикие племена, затерянные в джунглях Новой Гвинеи. И вот эта Цивилизация обнаруживает в космосе иные населенные миры, пребывающие на нижних ступенях исторического развития, мучительно барахтающиеся в крови, грязи и невежестве, и немедленно встает вопрос: что же нам, Человекам Воспитанным, делать с этими мирами? Предоставить их естественному течению исторических процессов или все-таки попытаться ускорить эти процессы, используя для такой (благородной вроде бы) цели всю мощь нашей науки, техники и педагогики? Совершенно очевидно, что вопрос этот не для праздной болтовни, он не решается (не должен решаться!) простым голосованием, а решаться он должен специалистами, причем самого высокого уровня. Специалисты изучают проблему, и очень скоро выясняется, что единого мнения здесь нет, да и быть не может.

Очевидно, что вторгаться в исторические процессы надо исключительно осторожно, избегая «хирургических» методов и норовя обойтись исключительно методами терапевтическими. Иначе можно так напахать, что лечение окажется страшнее болезни.

Я не стану перечислять всех проблем и проблемок, которые неизбежно возникают, когда пытаешься ответить на вопрос: «Должна ли Цивилизация вмешиваться в ход исторических процессов, а если должна, то — как?» Я хотел бы только подчеркнуть здесь следующее. Фантастическое наше прогрессорство только внешне, только по форме своей напоминает ту деятельность, о которой вы говорите. Мы, нынешние, находимся в качественно другой ситуации, нежели Человеки Воспитанные из фантастических романов!

Во-первых, мы бесконечно далеки от совершенства. Во-вторых, имеем ли мы хоть малейшее представление о том, КАК надлежит помогать «отсталым»? И наконец, а знаем ли мы, какое именно устройство общества может и должно считаться образцовым?

— Тогда я спрошу: а что же нам делать? Просто стоять и смотреть?

Б.С.: — И не только вы спрашиваете — их много, людей, «сердце которых полно жалости» и которые не могут и не хотят стоять в стороне, равнодушно наблюдая, как «бедные дикари» мучатся и страдают, погруженные в жизнь, по всем нашим канонам отличающуюся от «правильной». У меня нет ни советов, ни рекомендаций на этот счет. Советы и рекомендации могут быть только у специалистов. А пока специалисты не определились — да, лучше всего именно «стоять в стороне и, страдая, наблюдать», но уж никак не вмешиваться с неуклюжими дарами своими и сомнительными советами.

Г. К.: — Сегодня стоит проблема не только разрушения культурной самобытности, но и простого физического выживания малых народов. Большая цивилизация так изменяет под себя нашу общую окружающую среду, что это боком выходит малым, в особенности северным, народам. Поскольку места обитания малых народов богаты ископаемыми, там идет обширное промышленное освоение территорий. Резкое изменение экологического фона крайне неблагоприятно влияет на здоровье аборигенов.

Страшнее не то, что происходит с их здоровьем, а то, что происходит с их психикой. Вот пример. Будучи в экспедиции, мы поехали на одну из северных рек порыбачить. Подходит к нам коренной житель. Просит, я извиняюсь, водки. Водки я ему не дала, конечно. И тогда он, знаете, что попросил? Никогда не поверите. Меня это тогда просто потрясло... Он попросил рыбы!.. Это был сентябрь, когда лосось идет на нерест. Знаете, как там рыбу ловят? Во время отлива сеть растягивают на берегу, а после прилива-отлива ходят по берегу и выбирают рыбу из сетей. Но он просто не хочет ходить и собирать. Проще попросить у белого человека, он даст.

— Есть и другая культурная парадигма: дать голодному не пищу, а удочку, чтобы сам ловил.

ЛАРИСА ПОНОМАРЕВА, БЫВШИЙ ПОМОЩНИК ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСКОМСЕВЕРА РОССИИ, НЫНЕ ПОМОЩНИК ДЕПУТАТА ГОСДУМЫ ПО ЧУКОТСКОМУ АВТОНОМНОМУ ОКРУГУ.

— Но они уже не хотят работать. Произошли какие-то необратимые изменения в психике. Еще пример. Вот недавно мы побывали в селе Айон. Для того чтобы привлечь людей на работу в Айон, администрация заключала договоры — за пять лет работы человек получал квартиру. С материка зазывали. А приглашали кого — дизелистов, сварщиков... Не сильно умственные работы. При этом в Айоне среди местных, коренных жителей царит страшная безработица. Но они работать дизелистами не хотят. Почему такая апатия? Я не в упрек это говорю, поймите. Я сама сильно переживаю все это.

— Что же делать с ними теперь нам, замученным социальной совестью?

Л.П. (вздыхает): — У меня нет готового ответа. Интуитивно могу сказать: наверное, нужно возвращаться назад — к факториям. Чтобы малые народы занимались в них традиционными промыслами. Но основная проблема, с которой мы столкнемся, — водка. Здесь, думаю, могут помочь национальные лидеры, национальные комитеты.

Б.С.: — Я, признаться, вообще не уверен, что отсталые племена когда-нибудь сумеют влиться в нашу цивилизацию, как равные. Слишком велик разрыв между нами. Во всем. Я не уверен даже, что племена эти способны просто выжить как самостоятельные образования, — не потому даже, что их травят «дарами цивилизации», а просто по естественному ходу вещей, как умирает (почти умерла уже) русская, например, деревня — разбрелась по городам, по заводам и вузам, иссякла, утратила традиции, стала частью нового мира, перестав быть.

Можно по-всякому относиться к социально-историческим процессам такого типа. Я склонен воспринимать их как естественные. «Обер давит унтера». «Воля народа — воля Бога». Более жизнеспособная и «востребованная» цивилизация побеждает в конкурентной борьбе.

— Значит, более прогрессивная Америка победит нашу самобытность в конкурентной борьбе?

Б.С.: — В этом смысле меня отнюдь не пугает наступление «массовой культуры Запада». Эта массовая культура, несомненно, величайшее порождение XX века, и она не может не вызывать восхищения, пусть даже смешанного с раздражением, а иногда и с отвращением. Это всеобщая грамотность плюс технический прогресс принесли с собою последствия, о которых не задумывались ревнители народного просвещения: массовую литературу, массовое кино, массовую музыку. И самое замечательное в этой массовой культуре то, что она оказалась интернациональна. Она — для всех.

— Вернемся к прогрессорству... Не думал я дожить до времен, когда Стругацкий, придумавший прогрессорство, будет так активно высказываться против него: «стоять и смотреть»...

Б.С.: — Если совсем коротко: я против прогрессорства. Прогрессорство — это всегда насилие, осуществляемое меньшинством в отношении большинства. Недаром тоталитарные режимы обожают прогрессорство.

Не надо лечить больное общество хирургическими методами. Не надо кавалерийских наскоков, не надо рубить врага в капусту, не надо ходить на целые народы в идеологические атаки. Только терапия. Только терпение и постепенность. Только педагогика и всяческое поощрение высокой нравственности. И ни в коем случае не торопиться: «Божьи мельницы мелют медленно».

АКОП НАЗАРЕТЯН, ДОКТОР ФИЛОСОФСКИХ И КАНДИДАТ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ НАУК, ПРОФЕССОР, АВТОР КНИГИ «АГРЕССИЯ, МОРАЛЬ И КРИЗИСЫ В РАЗВИТИИ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ».

— Я хотел бы обратить внимание еще на один аспект проблемы. Ведь более развитая цивилизация дает менее развитой не только прелести медицины, азбуку и так далее, но и технологии. В том числе и технологии разрушения — оружие. А между тем культурный уровень менее развитой цивилизации совершенно не соответствует той инструментальной мощи, которую она получает. Дело в том, что с развитием технологий, с развитием «убойности» оружия растет и степень сдерживающих факторов. У высокоразвитой цивилизации этот сдерживающий фактор, называемый еще моралью, соответствует инструментальной мощи этой цивилизации, а у примитивной цивилизации — нет.

Некоторые почему-то полагают, что нравственность человека не возросла со времен каменного века. Другие вообще считают, что «дикари» более нравственны, чем современные «цивилизованные варвары». На самом деле все наоборот! И наука это подтверждает.

Есть закон технико-гуманитарного баланса: чем выше энергетическая мощь, уровень технологий, тем более сильные культурные механизмы сдерживания агрессии необходимы. Если наступает дисбаланс — цивилизация может погибнуть. Когда в горные селения Вьетнама были завезены американские карабины, это довольно быстро привело к тому, что племена деградировали. Просто перестреляли друг друга. Их «культурный предохранитель» соответствовал лукам и копьям, а в руках оказалось оружие большей разрушающей силы. В этом опасность контакта — резкий рост технологических возможностей приводит к ощущению эйфории, вседозволенности и вандализму.

— Но если цивилизации встретились, прогрессорство дальше уже пойдет автоматически. И что нам делать с теми, кого мы уже «приручили»?

Б.С.: — Я ответил. Оставить их в покое. Перестать эксплуатировать. Помаленьку лечить и учить тех из них, кто хочет лечиться и учиться. Терпение и методичность. Пока специалисты не поймут, как можно форсировать ситуацию, если это вообще возможно.

Вел «круглый стол» Александр НИКОНОВ