КАРЬЕРНЫЙ ДИПЛОМАТ ДЖЕЙМС КОЛЛИНЗ

Совсем недавно Россия, как будто ей было делать больше нечего, судила и рядила о происходящем в Америке сражении: Гор бушует, Буш горюет, а победить друг друга не могут, уже слабенько так толкаются, на большее мочи нет. Все в легком оцепенении, поскольку президент США — такая должность, что, нравится кому или нет, способен взять и изменить раскладку политических сил во всем мире. Нарушить равновесие или восстановить. Такой могучий человек. Наконец под Рождество объявили результат: победил Буш! Самое время идти к американскому послу в России Джеймсу Ф. Коллинзу, он-то должен знать, как будем жить дальше. Мы и отправились

КАРЬЕРНЫЙ ДИПЛОМАТ ДЖЕЙМС КОЛЛИНЗ

Поздравляю читателей «Огонька» с Новым годом
Джеймс Ф. Коллинз,
посол США в России

— Добрый день, мистер Коллинз! С Рождеством! Очень приятно здесь у вас оказаться. Ни разу не был внутри нового здания посольства. К старому, еще студентом, приходил, было дело, против чего-то протестовать. Сказали, что вместо занятий надо сходить к американскому посольству. Кто же откажется! Вот мы два часа и орали: «Янки, гоу хоум!» — возле неприступного здания. Причем многие, как я сейчас понимаю, с удовольствием бы сами отправились в этот «хоум» вместе с янки. Но — кто бы их пустил? Не случайно позже самая длинная очередь в России выстраивалась именно к вам. А что сейчас с очередью?

— Прежде всего позвольте поприветствовать вас в нашем новом здании. Я очень рад, что вы пришли нас посетить. Как вы уже, наверное, заметили, наши отношения с российским народом становятся все более открытыми.

— Раньше считалось, что работники американского посольства живут как в осажденной крепости и категорически не склонны кого-либо на свою территорию пускать, даже если там случилась какая-нибудь авария. Вот недавно у вас был пожар, вы справились сами, а ведь может возникнуть ситуация, при которой собственных сил не хватит. Разрешено вам обращаться за помощью со стороны?

— Почему нет? Я здесь был 28 марта 91-го года, когда произошел очень серьезный пожар, с которым мы не могли справиться. И мы обратились за помощью. Наши друзья из пожарной охраны на Баррикадной приехали и все потушили. Когда возникает угроза для жизни, то вполне полагаемся на российские власти.

— Так об очереди...

— Сразу после кризиса 1998 года очередь за визами резко уменьшилась. Сейчас опять выросла. Причем в сравнении с тем, что было десять лет назад, большинство в ней стоящих — это не будущие эмигранты. Кто-то едет отдохнуть, кто-то повидаться с родственниками. Но нужно знать, что у нас довольно сложные законы выдачи виз. Виза должна соответствовать целям, которые человек ставит перед собой. Если вы едете в Америку работать — одна виза, если туристом — совсем другая. И еще вам необходимо доказать, что вы действительно едете с той целью, о которой говорите, и что не останетесь там дольше, чем просите.

— Вы ведь уже были в России в хрущевские времена?

— Да, студентом в 65-м году. Жил в общежитии МГУ, в главном здании. Собирал материалы для диссертации на историческом факультете, сидел в библиотеках и архивах. Немало времени провел в автобусе № 111, который курсировал между главным зданием и библиотекой. А потом дважды служил в этом посольстве: в начале 70-х годов и потом с 92-го по 93-й год.

— Так вы московский старожил?

— Да, в целом, получается, я доживаю в Москве девятый год.

— Ну и как вам сейчас Москва?

— Я думаю, что вашим читателям, так же, как и мне, прекрасно понятно, что Москва изменилась. В сравнении с 60 — 70-ми годами меня поражает количество света и цвета, большой динамики в центре Москвы, этого раньше не было. Город стал прибранным, убранным, в нем приятно находиться. При этом кое-что осталось таким, каким было. Нет лучше города, где можно послушать замечательную музыку. Театральная жизнь — бурлит. И еще одно важное отличие: сейчас иностранцам можно спокойно общаться с россиянами. Говорить на любые темы. А это всегда у вас такие шумные обсуждения. В 70-е тоже были обсуждения, но такие тихие...

— Вы человек значимый. Машина к подъезду — и... А по улицам вы ходите?

— Я довольно много занимаюсь вещами, которые не очень характерны для посла.

— Какими?

— Гуляю, езжу на метро. Езжу по рынкам, магазинам. Я постоянный клиент ваших книжных магазинов. Если ездить только в машине с флажком, у вас получится очень искаженное восприятие реальности.

— В каких театрах бываете? Какие покупаете книги?

— За последние пару месяцев бывал в «Современнике», в «Таганке». Несколько раз в консерватории. А вот недавно попал в интереснейшее место — в библиотеку Министерства путей сообщения. Вы знаете, что там полтора миллиона книг?

— Действительно?

— Да, и боюсь, не каждый россиянин это знает. Я специалист по Петру Великому, писал диссертацию и подбираю литературу о тех временах. Единственное, о чем сожалею, — времени на чтение почти не остается. У меня рабочий день начинается где-то часов в семь утра и длится до десяти-двенадцати ночи. Еще бы. В то время, когда я в МГУ писал диссертацию, американцы были редкостные птицы здесь. Нас было шестнадцать американских студентов. Да и вся американская община в Москве насчитывала не более 200 — 300 человек. А сейчас я даже не знаю, сколько здесь всего американцев.

— В посольстве этого не знают?

— Это невозможно. Как посол я располагаю определенными полномочиями по отношению лишь к тем из официальных лиц, что здесь работают. Что касается частных лиц, очень редко мы знаем: кто они, чем занимаются, надолго ли приехали. Они не обязаны никому об этом докладывать. Это их личное дело.

— У нас всегда завидовали американцам именно потому, что они безбоязненно разъезжают по всему свету, твердо зная, что, если где-то, в какой-то стране, американского гражданина обидят, тут же за его спиной возникнет Шестой американский флот. Это была извечная мечта российского человека — чтобы государство точно так же его защищало. Сейчас-то мы понимаем, что и у американцев не все просто. И тем не менее посольство еще для того существует, чтобы помогать своим гражданам?

— Конечно. И когда возникает угроза их безопасности, они сами быстренько сюда бегут. И мы можем помочь разными способами, вплоть до использования средств эвакуации в случае необходимости. Американцы ведь не всегда даже представляют, что это за страна — Россия. Они считают часто, что есть где-то такая маленькая страна.

— Маленькая, уютная... Я однажды в Европе разговорился в поезде с пожилой женщиной из американской туристической группы. Она меня спросила: «Откуда вы?» Я говорю: «Из России». Она: «Россия? Россия... а где это?» Я: «Ну, гласность, перестройка! Москва!» — «А-а! — говорит она, — знаю! Это в Сибири».

— Да. И я лично считаю, что одна из наиболее важных задач нашего посольства — довести до сведения нашего народа, насколько разнообразна, сложна, богата Россия, с которой нам приходится постоянно иметь дело.

— Не потому ли вы и стали не историком, а дипломатом? Что, кстати, нужно для того, чтобы стать послом? У нас для этого чаще всего достаточно оказаться отставным политиком, вот вас и отправят куда-нибудь...

— Приблизительно две трети послов США — это карьерные дипломаты. Они шли тем же путем, что и я. С низшей ступени, служащими, обычно в консульских отделах. Я начинал в Измире, в Турции. И так ступенька за ступенькой — наверх. На конкурентной, кстати, основе. В нашей системе есть так называемая служба карьеры, вот они и рекомендуют кандидатов на повышение, из кандидатов выбирают и послов, а в конечном счете свой выбор делает уже президент. Есть среди послов и политические назначенцы. Это люди, которых президент и его партия выбирают. Они могут быть по профессии не дипломатами, а кем угодно: учеными, бизнесменами, политиками. Мне приходилось работать и с теми и с другими. И в той и в другой категории есть прекрасные люди, а есть совсем не прекрасные. Важно ведь, чтобы для человека на этой должности была интересна та страна, в которой он аккредитован.

— Россия — сложная страна для дипломата?

— Не найти, пожалуй, другой страны, у которой с Америкой сложились бы такие всеобъемлющие связи, как Россия. Арсенал стратегических вооружений, который мы накопили за период «холодной войны», вынудил обе стороны принять на себя сложнейшие обязательства. По мере того как Россия восстает из своего прошлого и строит новое государство, у нас налаживается новый диалог с ней. И не только в двустороннем плане — мы совместно обсуждаем проблемы, возникающие в других регионах мира. Не думайте, что Америка считает, будто существование в мире демократической, экономически жизнеспособной, процветающей России не в наших интересах. Россия — огромная страна, занимающая важное пространство, которая может быть нашим партнером для обеспечения глобальной стабильности в мире. И поэтому мы готовы помогать России, чтобы она заняла полноправное и соответствующее ей место в мире. Я не хочу сказать, что мы всегда поступали безошибочно. Но наша политика строилась на решимости обеспечить возможность России занять достойное место в международном сообществе, из которого в прошлом она была отброшена. «Холодная война» закончилась. Новый мир принес новые проблемы. Экология, организованная преступность, терроризм. Все это мы должны решать вместе. И как показал опыт нашего общения 90-х годов, мы научились вести постоянный диалог по всем вопросам. И разногласия научились разрешать.

— Посол обречен жить за границей. Как же складывается ваша личная жизнь?

— У меня нормальная семья. Два сына, Роберт и Джонатан. Один окончил юридический факультет Университета Джорджа Вашингтона, сейчас он адвокат в Чикаго, занимается электронной коммерцией. Второй сын живет в Калифорнии, окончил университет в Лос-Анджелесе. Он занимается СМИ, Интернетом, пытается стать сценаристом. Супруга моя работает в Вашингтоне. Наоми менеджер, довольно много писала о гуманитарных науках. Сейчас она консультант в американском Совете по делам образования. Иногда она ко мне приезжает, а чаще я к ним. Что делать, мы люди разъезжие, если можно так сказать.

— Господин посол, вы демократ или республиканец?

— Как государственный служащий я не могу быть политически ангажирован.

— Ну хорошо. Но ведь как бывает: меняется президент, и посол тоже меняется.

— Я, конечно, к услугам президента, независимо от того, кто им является. Сюда меня направил господин Клинтон. А сейчас будет все зависеть от господина Буша. Политические назначенцы, это с полной определенностью можно сказать, уходят вслед за своим президентом. А с карьерными дипломатами не совсем так. В Госдепартаменте считают, что срок службы карьерного посла — не более трех-четырех лет.

— То есть ни заслуги, ни значимость человека как личности не срабатывают. Срок вышел — надо уходить? Так?

— Срок может продлить только президент. Я работаю послом в России уже более трех лет.

— Наши аналитики склоняются к тому, что теперь, когда победил Буш, наши отношения усложнятся. Поговаривают, что может подняться новая волна «холодной войны».

— Я знаю, что такого рода домыслы и умопостроения вызывают большой интерес у читающей публики, но, как правило, они идут из весьма недостоверных источников и строятся на недостаточно проверенных фактах. Я считаю, что в любом случае Россия останется очень значимой страной для Соединенных Штатов. Я думаю, новый президент и его новая администрация внесут определенные коррективы в подходах, деталях. Я не верю в рассуждения типа: если это хорошо для Америки, то обязательно плохо для России. И надеюсь, что в будущем люди наших стран сумеют жить, осознавая нашу взаимозависимость. Сумеют лучше, чем делали это в прошлом.

Владимир ЧЕРНОВ