НТВ вместе с ассоциацией «Дикси» сняли двухсерийный документальный фильм о фильме «Семнадцать мгновений весны». Автор его Сергей Костин, продюсер и ведущий Леонид Парфенов.
Рассказывает Леонид Парфенов
— Как вы решились снимать еще две серии к фильму, который наша страна за 25 лет выучила наизусть?
— Во-первых, это неверно, это не серии к фильму, а фильм о фильме. Во-вторых, это не моя идея. Меня позвали, и я с радостью согласился. Ведь «Семнадцать мгновений весны» для меня, как и для каждого человека моего поколения, — это родное. Знаете, есть такие национальные святыни: поэт — Пушкин, река — Волга, вратарь — Яшин, разведчик — Штирлиц. Так вот, не отметить 25-летие этой картины было просто нельзя.
— Но разве можно сказать что-то новое о фильме, про который бог знает сколько уже сказано и написано?
— Сказать новое — можно. А еще хотелось сделать фильм о том, что «Семнадцать мгновений...» — до сих пор не пустой для сердца звук.
— Хотелось разгадать секрет популярности этого сериала?
— Чего тут разгадывать, этому можно только завидовать. Казалось бы, детектив. Но в любом детективе, даже таком как «Шерлок Холмс», есть действие. Холмс не только Ватсону рассказывает о своем дедуктивном методе, он в конце концов и на дело идет. А здесь одна разведка — никакого внешнего действия. Об этом, кстати, Броневой говорит: «Что за фильм? Пошел по коридору, что-то в трубку сказал». И информация к размышлениям — голос Копеляна за кадром. А сцена встречи Штирлица с женой? Пять с половиной минут одних взглядов и ни единого слова — в детективе (!). Даже по сегодняшним временам это неслыханно, это дерзость.
Или, казалось бы, чего можно добиться фразами типа: «А вас, Штирлиц, попрошу остаться». Но добились же!
— А главный герой вашего фильма о фильме «Семнадцать мгновений весны» — Татьяна Лиознова!
— Да, наконец-то ей воздается по заслугам. Она русская Агата Кристи. Она создала самый художественный детектив. Штирлиц ведь вращается среди мундиров, но вокруг него происходит жизнь. И жизнь эту создают второстепенные, казалось бы ненужные, персонажи. Подвыпившая дама с лисой пытается подцепить Штирлица в баре — Инна Ульянова с ее фразой: «Когда о нас, о математиках, говорят как о сухарях — это ложь... В любви я Эйнштейн!». И все эти сюжетики, персонажи — все это находки Лиозновой.
Вообще Татьяна Лиознова — совершенно фантастический человек. Двенадцать серий, двести действующих лиц, костюмы, которые шились по всей стране — одному Тихонову только сто белых рубашек. То, что сделала эта женщина, сделать не смог бы у нас никто. Помните провал профессора Плейшнера? Так вот, Плейшнер — Евстигнеев начинает идти в Майсене в Германии, смотрит в зоопарке на медвежат в Тбилиси, а доходит до Блюменштрассе и выпадает из окна в Риге. Вот «ТАСС уполномочен заявить» — тоже сериал по Юлиану Семенову, тоже про контрразведку, тот же Тихонов в главной роли, но художественности нет — есть социальный заказ всесильного ведомства, и только.
— Было ли в рассказе Лиозновой что-нибудь такое, что вас особенно поразило?
— Татьяна Михайловна, сидя за рулем «Опеля», говорит: «Я заранее знала, какое у Штирлица выражение лица во сне».
— Ваш фильм снимался в тех же местах, что и «Семнадцать мгновений весны». Какие у вас были ощущения, когда шли дорогами Штирлица?
— Мы сидели с Татьяной Михайловной в «рент'а'карной» машине у той самой обочины, у той отметки «до Берлина столько-то километров», где Штирлиц засыпает на двадцать минут. Она мне рассказывала о финале, которого в фильме нет, но он подразумевался при съемках — Штирлиц, приехав в Берлин, погибает. Поэтому, наверное, такое пронзительное прощание с ним в фильме — фильм ведь заканчивается не на бравурной ноте, хотя, казалось бы, задание выполено, дали Героя — можно бы и в литавры бить.
Да вот, дом Штирлица в Берлине, на Хайнрихманнштрассе, 16. Когда я увидел его, подумал: сюда бы экскурсии водить — его особняк, гараж, палисадник. Это же для нас уже мемориальное. Это как Бейкер-стрит для англичан.
— Во время съемок фильма были ли какие-то открытия?
— В подвале гестапо на Принцальбертштрассе, откуда Штирлиц забирал пастора Шлагга, — музей. Там, знаете, фотографии... знакомые фамилии и даже некоторые знакомые лица. Гиммлер очень похож на Прокоповича, Табаков с Шелленбергом практически одно лицо. Но вот Мюллер скорей похож на Тихонова — такое нормальное, пригожее лицо, отмеченное печатью умственной работы. Может, конечно, их форма делает похожими, но все равно кажется, что лицо знакомое.
— Кстати, о лицах. «Семнадцать мгновений...» — это первый, если не единственный отечественный фильм о войне, где немцы не воспринимаются как враги?
— У нас вообще особое отношение к немцам. Всех мы называем по названию стран, жителей Финляндии — финнами, Франции — французами, а вот Германии — не германцами, а немцами. Немец — немой, человек, который и сказать-то ничего не может, то есть самый-самый иностранец, самый враждебный.
А вот с этого фильма в массе своей русские люди перестали считать немцев врагами. Немцы стали народ как народ. Произошло изживание реакции типа: гады немцы брата Ваську убили. Ну конечно, и время прошло, и раны зажили. Я разговаривал с разными людьми: «Вот представьте, Мюллер погибает в десятой серии или даже, например, в конце фильма. Вам было бы жалко, ведь он такой занятный?». Многие говорили: «Жалко!». В фильме впервые показали умных немцев в нацистской форме. Впервые положительный поп — пастер Шлагг, до этого священники были или наши неопрятные обжоры, или иезуиты — словом, попы. Впервые полностью положительный фриц — охранник Гельмут. Я уже не говорю о такой великой роли, как Плейшнер Евстигнеева.
— И что, Мюллер перестал быть врагом?
— Нет, перестал быть только врагом. Он — шеф гестапо — рыбок кормит в аквариуме. Когда у него болит голова и Штирлиц предлагает сделать массаж, шутит: «Я закрою глаза, а вы шандарахнете меня по башке, как бедного Холтофа»... Помните сцену, когда к нему приносят результаты экспертизы? Мюллер смотрит на совпавшие отпечатки пальцев на чемодане советской радистки, вызывает помощника... Но вместо ожидаемого крика: «Догнать! Расстрелять!» — слышим: «Где, где те шведские лезвия, почему я должен двадцать раз обо всем говорить!».
Наверное, кто-то скажет, что «Семнадцать мгновений...» — это не высокое искусство. Но этот фильм можно поставить рядом только с «Чапаевым». Он весь, все 12 серий — фольклор. Даже в Интернете сегодня 700 или около того анекдотов про Штирлица. И каждый из нас знает как минимум десяток. Что это, как не самая высшая форма народности?
Записала Ольга ВЛАДИМИРОВАНа фото:
- «Это признание», — подумала Лиознова.
- «Я заранее знала даже, какое у Штирлица будет выражение лица во сне — вот такое».
Фото предоставлены НТВ