ПО КОМ ЗВОНИТ ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК?

Рынок начального и среднего образования за последние пять-шесть лет наконец отработал в основном свои механизмы. Примета — престижные школы: гимназии, лицеи, школы с углубленным изучением иностранных языков. Изысканнейшее предметное меню, интенсивный интеллектуальный труд, повышенный уровень... В таких школах сегодня аншлаг — «все билеты проданы». По пять-шесть заявлений на одно место. Как в первый, так и в любой другой класс: хоть во второй, хоть в пятый, хоть в десятый. Путь — собеседование, тестирование, экзамены. Или... правильный ответ на вопрос, который родителям задается с порога: «А что вы можете сделать для школы?». Подсказываем правильный ответ — это тоже вопрос: «Сколько?».

Чем ближе последний звонок, тем чаще звонят телефоны в подростковых службах доверия. Обращаются родители выпускников. Плачут школьники. Жалуются: на школу, на учителей, на нагрузки, на придирки. Учиться в школе — действительно мука мученическая. Сдавать экзамены — тяжкий труд. Почти ратный... Нелегко бойцам и по другую сторону баррикад — учителям. Счастливые победители уйдут с поля битвы, размахивая победным аттестатом, а некоторые и золотой медалью «За взятие наук».

...Кажется, Бисмарк говорил, что великую Германию создал простой школьный учитель. Прав был. Школа — котел, в котором выплавляется будущее страны. Те, кто выходит сегодня в Большую жизнь, вскоре начнут строить мир. По тем рецептам, которые им дали в школе.

Разве не интересно прозреть будущее? Узнать, кто появился на арене жизни. Кто его учил. И — чему...

Школа, как и весь мир, по известному выражению классика, тоже театр.

Перед большим антрактом на сцене всегда накаляются страсти. Перед последним звонком в школе — тоже. Здесь две стороны — учителя и дети. Вот мы и решили устроить для одних заочный педсовет, для других — классный час...

ПЕДСОВЕТ: РАБОТА НАД ОШИБКАМИ

Школа лжи

Монолог «неперестроившегося» учителя

У нас была обычная общеобразовательная школа. Недавно мы получили лицензию и постепенно переходим на статус школы-гимназии. К нам потянулись — школа стала считаться престижной. Мы теперь имеем право отбирать детей в гимназические классы. Попасть к нам ребенку с улицы, которая территориально не прикреплена к школе, очень сложно, даже если его знания на уровне университетских.

Как это делается? Я сама видела не раз: родители несут в школу видеодвойки, компьютеры, конверты с валютой. Вслух сумма не называется, но я слышала реплику завуча: «Мог бы дать и больше». Это после того, как родитель вышел.

Престижная школа — это связи и деньги, которые можно назвать взяткой, а можно — спонсорской помощью. Эта помощь нигде не учитывается, не регистрируется. В школе появляются нужные вещи, допустим, мой кабинет (я преподаю английский) пополнился необходимым для учебного процесса пособием. Я не знаю, идут ли эти деньги еще и кому-то в карман, не могу утверждать. Но могу сказать с уверенностью, что поставить объективную оценку ребенку «спонсора» мне не дадут. «Как это знает на «три»? А ты спроси еще. Вот завтра вызови и спроси!» И каждый день на меня давят по поводу детей «территориальных», то есть тех, кто попал в школу бесплатно. «Вот, — говорят, — что это ты ставишь «пять», за три ошибки?» Ошибки — одна забытая запятая и две зачеркнутые буквы. Сложнейшая работа по языку выполнена отлично, но ведь есть возможность поставить «четверку» или даже «тройку»... А «тройки» — это повод говорить о том, что ребенок «не тянет», что надо бы ему перейти из гимназического в обычный класс. Тогда освободится престижное место. И оно может стать доходным.

Пожалуйста, не называйте моего имени. Я ничего не боюсь, но могут прочитать ученики. Они, конечно, и так обо всем догадываются. Но все-таки: пусть они не знают всей правды.

Школа лицемерия

Монолог униженного учителя

Я работаю в престижной школе с углубленным изучением английского языка. У нас одна из самых острых проблем сегодня — это дети учителей. В дореволюционной России существовал устав, по которому строго запрещалось обучение ребенка в той школе, где работают его родители. Сегодня это — сплошь и рядом. Более того, меня просто уговаривали, чтобы я перевела свою дочь в школу, куда я пошла преподавать. И, честное слово, я долго не могла взять в толк, для чего им это нужно. Теперь, по прошествии трех с половиной лет, картина ясна абсолютно. Складывается круговая порука: я помогу твоему, ты — моему. Готовясь к беседе с вами, я специально подсчитала: у 80 процентов наших учителей дети учатся здесь же, у нас. Четвертый год подряд у нас по два выпускника получают золотую медаль. Один из этих двух — непременно ребенок учителя. Второй — как прикрытие — буквально притягивается, отслеживается. Странная закономерность: классы идут без отличников до 9-го, а после их начинают «делать». Вот ребенок, который отлично успевает по многим предметам. Но есть две-три «четверки». И директор говорит: «Ну не может ученик быть развит всесторонне, какая-то сторона западает. Давайте ему поможем».

В каждом округе Москвы при департаменте образования существуют медальные комиссии, которые ученика — претендента на «золото» в глаза не видят. Туда представляют классные журналы за 10-й и 11-й классы. У учеников-претендентов за эти годы не должно быть ни одной «четверки». Еще представляются школьные сочинения выпускника за весь последний год и его письменные экзаменационные работы по математике и литературе. И вот тут все: люди «гибнут» за медаль.

Учитель, знающий, что этим двум нельзя ставить ничего, кроме «пятерки», пребывает в унизительнейшей ситуации. 10-й и 11-й классы — это уже взрослые люди, их не обманешь. «Иванова ответила на «четверку», за что ей ставят «пять»?». Она отказалась отвечать — это вообще «двойка» в журнал, но ей не ставят. Под прицелом двадцати пар насмешливых глаз можно и сорваться и поставить эту самую «двойку». И что тогда? А тогда журнал будет полностью переписан в конце года. Невозможно переписать только одну страничку, и если в этом классе работают десять учителей, все десять втихомолку, по просьбе администрации, будут переписывать. Я и сама переписывала. Аргумент: «Ваши дети тоже учатся здесь, а вдруг настанет момент, когда и у них возникнут проблемы?». Даже если вы бездетны, нужно найти в себе силы отказаться — окажетесь в изоляции, снимут надбавки к зарплате, не станут платить за кабинет, не дадут разряда, объяснив, что вы «не созрели». Что удивляет? За год рабочий классный журнал становится помятым, захватанным, там иногда второпях неправильно вписываются программы, путаются числа. А везем мы в комиссию чистенький, аккуратненький журнал, заполненный одним цветом. Учитель не может так работать: у него то фиолетовая, то синяя ручка... И медальная комиссия принимает этот журнал...

В школе мы говорим детям правильные вещи. А они видят ту же Иванову, которая к устному экзамену выучила только один билет и вытянула именно его. Потому что знала, где он лежит. Которая, когда никого нет, вечерком, после утреннего письменного экзамена, приходит в школу, чтобы переписать свою же, уже выправленную учителем работу. Сочинения, написанные ею за год, также заранее переписываются учителем.

Как чувствуют себя медалисты? Они послушны, вкрадчивы и тихи. Их тянут, им надо «играть». Остальные ребята? — Посмеиваются, иногда допускают реплики, и только. Зачем себе портить оценки? Учителя? — Страдают, говорят о неэтичности, но тоже — и только. У нас недавно был педсовет, мне запомнилось одно выступление: «Мы учим детей жить на примере литературных героев. К примеру, на образе Чацкого. А учить-то надо на Молчалине: сыграй, поклонись, прислужи, промолчи. А вот когда в силу войдешь, тогда ты будешь править бал».

Мы поражаемся беспределу, который творится в армии, в милиции, беспределу вообще. Но все закладывается в школе. Униженные учителя, вынужденные творить безнравственные вещи, — разве это не уроки беспредела?

КЛАССНЫЙ ЧАС: «МНОГО РАЗНЫХ МЕЧТОВ И МЕЧТЕЙ»

Перед вами поток возмущенного сознания нашего корреспондента Леночки Кудрявцевой, которую редакция командировала пообщаться с выпускниками школы на предмет выяснения их жизненных идеалов.
— Как там у будущего нации с личным, гражданским и религиозным пафосом? — попросили мы разобраться Лену, которая сама не так давно покинула школьные стены.
— У этой нации вообще нет будущего, — зло ответила тонкая девочка Кудрявцева после первой встречи с выпускниками...

Ну и детишки! Ну и средняя школа Южного округа столицы, станция метро «Кантемировская», третий двор налево по Чонгарскому бульвару! Ну и 11-й «Б» на физкультуре — восемь мальчиков, двадцать две девочки. Физрук-то их быстро построил во весь баскетбольный рост, велев отвечать на вопросы «Огонька», меня то есть. Девочки-то еще ничего, но вот мальчики... Знаете, что они ответили на мою решительную попытку втянуть их в физкультурно-философскую дискуссию о жизненных ценностях?.. Я-то с ними на «вы», вообще думаю: диктофон вытаскивать не стану, засмущаются. «У тебя, — говорит, — лямка от лифчика из-под кофточки торчит». А второй, по росту-то маленький, и тот туда же: «А по-моему, вполне секси, клево». Ну, спасибо, хоть защитил.

Но я не сдалась. Написала анкету специальную и опять пошла в народ. Может быть, в эпистолярном жанре они меня не так сильно обидят... В анкете было два вопроса: как молодежь представляет себе идеальный день через десять лет и ради чего, собственно, они собираются жить.

...В школе № 870 наглецов, конечно, тоже хватает. На гуманитарный 11-й «А» класс — целых семь человек. Один из них, по фамилии Веселовский, так представляет себе идеальный день лет через десять: «7 мая 2008 года. Просыпаюсь в 10-00, включаю телевизор. Выступает президент РФ О.М. Веселовский. Он говорит о свободе секса и порнографии, я с ним согласен. 11-30 — полуфинал чемпионата мира по хоккею, Россия — Канада — 8:0, я счастлив. 13-30 — звоню Лебедеву, узнаю, какого цвета у него «Мерседес». Если у него белый, то беру черный». Вечер у Веселовского тоже занят: «22-30 — хватаю бас-гитару и полтора часа бездарно играю. Плевать на соседей». Примечательно, что будущий глава государства и владелец «Мерседеса» неопределенного цвета зачеркнул красными чернилами нашу вежливую формулировку «анкета для господ выпускников», написав сверху: «товарищей». (Однозначно товарищами себя мнят еще трое.) Жалко, что коммунист, но вообще я спокойна за своего президента в 2008 году. Во всяком случае 7 мая все у него будет хорошо. В финале Лиги чемпионов, например, «Спартак» выиграет у «Интера» — 4:0.

Кстати, спортсмены наши и не представляют, какой глубокий комплекс они развили у нации своими неудачами. В 11-м «А» мною зарегистрировано не меньше 7 — 8 случаев параноидального желания спортивных успехов для Родины. Вот, для примера, еще один идеальный день ученика: «Сидим мы с Юрчиком на трибуне и смотрим финал чемпионата мира по хоккею. Наша сборная делает сборную Чехии. В воротах Шталенкова не побывало ни одной шайбы, а в воротах Гашека уже 7». Да, мы просили, конечно, в анкете «фантазировать сколько влезет», мотивируя это тем, что «нас действительно интересуют ваши ИДЕАЛЫ». Но 7:0 — это, вы знаете, клиника.

Теперь по поводу цели жизни... Из тех, кто собирается «посвятить жизнь себе, любимому», кроме президента, выделилась девочка по имени Тина: «Я хочу (без общепринятых глупостей) наслаждаться жизнью и полученную от этого энергию направить в творческое русло. Я реально собираюсь создать то, что вышло бы за рамки моего существования».

Но именно эгоисты, надо заметить, разочаровали. Один из тех, главной жизненной мечтой которого по зрелом размышлении оказалось «купить «Ягуар» или «занять высокую должность», описывая свой идеальный день через десять лет, на 13-30 назначил: «Обедую в ресторане «Прага». Видимо, моду на прибалтийское спряжение глагола «обедать» в его отношении к ресторану «Прага» ввел вещающий оттуда телеведущий Урмас Отт.

Нет, с эгоистами неинтересно. Благо, не так их оказалось много. В большинстве детишки оказались до слез совестливые. «Посвящу свою жизнь врачеванию. Моя мечта — стать хирургом». «Жить собираюсь ради любимого человека и детей... И еще очень хочу, чтобы никогда не было войны». Слышишь, президент Веселовский, чтоб не было, одноклассница просит. А еще одна стеснительная выпускница, отличившаяся обобщением: «У меня много мечтей и мечтов», хочет, «чтобы мой папа был здоров!», и в скобках интересуется у редакции «Огонька»: «Что, банально?». Отвечаем: нет, не банально. Мы все желаем твоему папе здоровья. Кроме тебя, анонимная ты наша, никто о здоровье родителей, мечтая, не вспомнил. Позвоните через десять лет родителям.

Королев Максим, однозначно хороший мальчик, желает «организовать питомник для бездомных собак». Его поддерживает девочка, которая 7 мая 2008 года собирается вернуться «вечером на своей машине со своей любимой работы в свой любимый дом к своему любимому человеку и кошкам», которых, как она определяет выше, должно быть от двух до четырех. Видимо, они поженятся с собачником Максимом.

К деньгам это поколение, должна вам сказать, относится просто. Поколение просто хочет денег. Все до единого заявили, что они необходимы — кому-то на «Ягуар», кому-то для папиных лекарств, кому-то для собак, кому-то для подкупа футболистов «Интера». Для обретения в будущем дензнаков весь 11-й «А» собирается в настоящем поступать в вузы. Также всем свойственна забота о детях. И падающий в Тихий океан мэр Кривого Рога, и покупатели «Ягуаров» и «Мерседесов» — все много думают о продолжении рода. Когда говорят «счастье», наши в основном представляют идиллию семейную. Вот Пинкин Андрей даже стихами написал: