Вспоминает вдова великого актера Татьяна ЕРЕМЕЕВА:
Те, кого мы любили
Она лежала на зеленом лугу и смотрела на небо. Низко, почти над деревьями, кружил «мессершмитт». Стояло знойное лето, вокруг жужжали пчелы. Бежать было некуда — вокруг одни ромашки. Оставалось лежать, раскинув руки, и следить за полетом смертоносной птицы в дивном ясном небе. Это был немецкий разведчик. Через несколько дней бомба попала в Тамбовский театр, где она играла Шурочку Азарову.
«Когда меня пригласили в Малый театр в 44-м, то предложили мою немецкую фамилию Битрих заменить на Азарову. Но я взяла псевдонимом фамилию моих друзей, с которыми я выросла, — Еремеева. В Москве в НКВД меня спросили: «Зачем вы приехали сейчас в Москву? Вы разве не знаете, что это закрытый город. Уезжайте немедленно». В Тамбове я играла Джульетту, Турандот, пайка нам не давали, и чтобы выжить, я сдавала кровь. Меня прописали в Москве, но в душе я до сих пор осталась провинциалкой. Помните лермонтовскую «Казначейшу»? А какой воздух в лесу!..
В Малом театре я поняла очень скоро, что я чужая, что очень одинока. Меня не принимали, и тем не менее я получила роль Снегурочки, мне присвоили звание заслуженной артистки, и я уже репетировала в «Двенадцатой ночи». На репетиции мы и встретились с Игорем Владимировичем. Ильинский ко мне никак не относился, мы даже вместе не репетировали. Вскоре после премьеры у него умерла жена. Она когда-то в юности начинала у Мейерхольда, но потом сцену забросила. Детей у них не было. Ильинский сразу же взял бессрочный отпуск и уехал. И года два не появлялся в театре».
Когда они вновь встретились в коридоре театра в 1949-м, он ее поздравил с Татьяниным днем. Татьяной звали и его жену.
Он не любил говорить о первой своей жене. Это была его жгучая тайна. Только однажды он признался, что многое делал неверно. У него были увлечения, поэтому он был виноват перед ней.
Он тяжко переживал ее потерю и даже хотел покончить с собой — пустить газ и выпить снотворное. У него на даче долго стояла бутыль с усыпляющим газом.
«Как-то раз, встретив меня в раздевалке, он пригласил на свой концерт. Игорь Владимирович совершенно меня поразил своим чтением. Взволнованная концертом, я позвонила ему, чтобы поблагодарить за прекрасный вечер. И вдруг как-то очень неожиданно он предложил поехать с ним на дачу: «Чудесная погода, подышите воздухом час-два. И я привезу вас обратно». Репетиций завтра у меня не было, соврать я не могла, и никаких эдаких мыслей не возникало. Утром его машина стояла за углом гостиницы «Савой». Он сам сидел за рулем, сзади сидел его шофер. Во Внуково еще лежал снег, но было очень тепло. Нас встретил старый пес — овчарка Дедок. «Он уже в годах, как и его хозяин». Дача Игоря Ильинского была его убежищем, где он жил, укрывался от любопытных, читал, творил, ходил на лыжах, играл в теннис. В дачу он вложил все гонорары от съемок в кино.
Дом выглядел очень поэтично — легкий двухэтажный с большим балконом и верандой внизу. Вокруг дома росли большие деревья. Но дом был сильно запущен и требовал хозяйской руки. Не было ни водопровода, ни газа, ни телефона. Зимой топилась только плита в однокомнатной пристройке. Гараж и сарай покосились. По соседству здесь, во Внуково, жили Орлова с Александровым, Образцов, Дунаевский, Утесов. Балкон на даче был его любимым местом.
На балконе было прохладно. Я сидела в пальто, а Игорь Владимирович надел теплый домашний свитер с продырявленными локтями. Он неожиданно разговорился. Говорил о себе, в основном плохое. О своих ошибках, о своей вине перед покойной женой, об эгоизме, о сестре, с которой не ладит. «Друзей у меня мало, чаще я бываю один. Мои соседи тоже предпочитают уединение». Меня поразила его исповедь, я дотронулась до его руки и поблагодарила за искренность. Он удивился и поцеловал мне руку: «Вы знаете что, давайте чуть-чуть вина. Я не пью, но вы мой новый друг, давайте немного пригубим». Когда Игорь Владимирович предложил мне молчаливый тост, я выпила свой глоток за то, чтобы ему было со мной не скучно. Ни одной секунды я не думала о том, чтобы стать для него чем-то больше».
Когда он овдовел в 49 лет, в театре все судачили: «Ох, окрутят сейчас Ильинского». Он очень сокрушался, что у них не было свадьбы, что нельзя было венчаться. Он много раз предлагал сделать это тайно. Они пошли в районный загс без свидетелей. В театре отнеслись к этому очень настороженно, все считали, что безродная бедная артистка из провинции подловила известного вдовца. «Я бегала от Ильинского два года, мне надо было еще разводиться с первым мужем. Почему-то все думали, что я из-за карьеры вышла за него замуж. Особенно сильно меня ненавидела Пашенная... Ее дочь после войны осталась одна с двумя сыновьями. И Вера Пашенная мечтала ее выдать замуж».
«Когда я познакомилась с Ильинским, ему было 49 лет. Я была на одиннадцать лет младше. Когда же поженились, ему стукнул 51 год. В 1952-м у нас родился Володя. Мы были совершенно разные: он спортсмен, а я никогда не делала даже зарядку, он — комик, а я — лирик, он — оптимист, а я — пессимист. Но жили мы более 30 лет душа в душу, как старосветские помещики».
...Его долго уговаривали вступить в партию. В райкоме часто интересовались, почему Ильинский не в партии? Он всегда отвечал: «Я верующий». Он действительно часто ходил к храму Нечаянной радости. Он сдался, когда стали его убеждать: скольким людям он поможет! Когда он несколько раз посидел на партийном собрании, то сказал: «Танюша, я несчастный человек, мне так не нравится все, что там происходит. Я хочу выйти из партии». Его удержало только то, что его сын поступал в иняз. С тех пор его оставили в покое: «Я вношу свои пять рублей и до свидания».
Сына они крестили тайно на даче, пригласив отца Александра. Никто тогда и не думал, что всех, кто совершал церковные обряды, заносили в специальные списки КГБ. Когда Ильинский пришел к следователю Ряжскому по делу о реабилитации Мейерхольда, он ему сказал, что всю жизнь Ильинский был под колпаком и состоял в списках, которые подавали священники. Прочитав дело Мейерхольда с его последним письмом о невиновности, Ильинский был потрясен. Он вернулся домой, весь дрожа и рыдая.
...У него был друг, Вася Камарденков, художник, который вдруг умер. Его жена со слезами позвонила Ильинскому: «Игорь Владимирович, помогите, Васю не разрешают похоронить с родителями на Новодевичьем». Ильинский идет к начальству и спрашивает: «Скажите, когда я умру, я имею право лежать на вашем кладбище?» «Ну что вы, конечно». — «Тогда вместо меня похороните Камарденкова». И представьте, его хоронят на мемориальном кладбище. Умирает Самуил Яковлевич Маршак. Ильинскому звонит вдова Мария Андреевна и просит помочь похоронить на Новодевичьем. История повторяется. Игорь Владимирович идет к уже знакомому начальнику и, хитренько прищурившись, спрашивает: «Я имею право на Новодевичье?» «Конечно, конечно». — «Тогда похороните вместо меня Маршака». Когда умер Ильинский, его похоронили на Новодевичьем, где уже лежали его друзья.
...В 1966 году Ильинский собрался в Лондон на чемпионат мира по футболу. Он решил взять и сына, который учился в английской школе: «Ему будет полезно». Но тогда не выпускали детей по туристическим путевкам. Игорь Владимирович на даче подошел к Громыко, который тоже жил во Внуково, и спросил, к кому обратиться. Володя поехал с ними в Лондон.
...В шкафчике с архивами до сих пор хранятся 13 орденов Ильинского. Но носил он только значок «Лауреат Ленинской премии». Как-то еще очень молодым он прочел со сцены рассказ Зощенко и решил познакомиться со знаменитым писателем. Сам поехал в Ленинград, нашел адрес и пришел к Зощенко в гости. Эта дружба продолжалась 30 лет. Для Зощенко настали тяжелые времена. Он переехал на дачу в Сестрорецк, стал ездить автобусом и носить черные очки. От него многие старые знакомые отказались. Когда Зощенко попал в затруднительное положение, Ильинский ему предложил деньги. Зощенко написал письмо, которое до сих пор сохранилось: «Я всегда ощущал доброту вашего сердца. Я ни в чем не нуждаюсь, благодарю. Работаю в основном над переводами. Живу тихо и сравнительно спокойно. Получаю зарплату как средний инженер и мне хватает. В свое время я был богат, но счастлив не был».
...Он начинал одеваться за два часа до концерта. Насвистывал, тщательно повязывая галстук. Всегда брал с собой на концерт запасную рубашку. Костюмы шили в Таллине у знакомого мастера, потом стали заказывать в Финляндии, где жили родственники жены.
...Всю жизнь боролся с полнотой. Занимался спортом. Лет в 18 побеждал даже в соревновании по гребле в одиночном каноэ. Недалеко от дома на Петровке, 24, был каток, куда он ходил кататься. И там же летом был теннисный корт, где он сражался с Николаем Озеровым. «Николай Николаевич приезжал к нам во Внуково играть и в футбол и в теннис. Перед домом на даче Ильинский сам сделал корт. Специальным катком раскатывал траву и посыпал солью. В квартире Ильинского вся стенка была увешана клюшками с подписями хоккеистов. Мы ездили в Вену на хоккейный турнир, где он выступал перед хоккеистами. Сына учил, гонял шайбу со всеми соседскими мальчишками. Даже сын Громыко приходил к нам на каток».
...Он был очень нетребовательный в еде. Но перед Пасхой не мог дождаться, когда же наступит 12 часов, чтобы приступить к куличам. Все время прибегал на маленькую кухню и спрашивал: «Ну что, уже пять минут осталось. Можно попробовать?»
...На даче, когда он там бывал один, ему сторожиха Ольга Петровна что-то жарила в сторожке и носила в дом поесть. Он ездил на дачу каждый день — ему был необходим воздух, ведь он страдал с детства бронхиальной астмой. До самой смерти, даже когда ничего не видел, он ровно час по утрам занимался специальной дыхательной гимнастикой.
После его смерти в 1987 году на книжке осталось 18 тысяч рублей, когда стали выдавать деньги по старым вкладам, вдова получила миллион новых денег. Встал вопрос о памятнике. Министр культуры Николай Губенко сделал исключение и выдал не 5 тысяч, как было положено, а чуть-чуть побольше. Памятник стоил 10 тысяч. Она продала две дорогие вазы и поставила памятник.
...На премьеру фильма «Волга-Волга» он не пошел. «Там будут бесконечные песнопения в честь Орловой и коробки конфет с ее портретом. Кому интересен мой Бывалов». В то время критики писали, что его герой в фильме вообще не нужен, а сейчас, наоборот, говорят, что это центральная роль.
...Он воспринимал жизнь очень просто. Обыкновенно. Любил, чтобы жизнь была полна и творчески осмысленна. Во время отпуска он часто играл с соседом в шахматы. Он ходил даже в дачный магазин за молоком, чтобы сыграть с директором в шахматы. Ему обязательно после партии отдавали дефицитное молоко и кефир, специально припрятанные. «Когда наступал отпуск, мы уезжали на дачу и начиналась домашняя, какая-то ласковая и спокойная жизнь. Он сидел в любимом кресле-качалке, любовался деревьями, читал книжку. Когда стал хуже видеть, я читала ему вслух. Последнее, что я ему читала, были «Бесы» Достоевского».
«Ильинский был горяч в минуты гнева. Он уходил и из Малого театра. Когда мы встретились, прошло уже четыре года, как он потерял жену, и он был совсем другим. Жизнь его переделала, поломала».
...Когда по телевизору показывали его немые фильмы, ему было стыдно смотреть. Через минуту он просил: «Выключи этот балаган». А ведь эти фильмы принесли ему славу.
«В нашем театре ставили спектакль Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая». Ужасная пьеса. Ильинский не постыдился при авторе сказать на обсуждении: «Не надо ничего переделывать, надо оставить все как есть. Как в Сталинграде оставили дом Павлова. Чтобы все знали, во что превратился Малый театр».
...Когда режиссер Равенских решил, что роль Акима в спектакле «Власть тьмы» будет играть Ильинский, в театре многие пожимали плечами: «Да какой он мужик? Из этого ничего не выйдет». Игорь Владимирович долго не решался браться за эту трагическую роль. Потом он купил магнитофон и, сидя на балконе, стал часами учиться говорить по-мужицки: «Таеть, ты не того». А играл на сцене с минимумом грима.
...Внуково — это был дачный поселок московских писателей. Ильинский очень дружил с писателем Виктором Ардовым, который давал кров и помогал Ахматовой. Игорь Владимирович часто читал его рассказы с эстрады. Иван Семенович Козловский на каждый день рождения присылал милые записочки «Многие лета, многие лета...» и одну розу. Он говорил, что Ильинский у нас один и цветок должен быть один. Они встречались где-то в санатории и ходили вместе на пляж. Ильинский хорошо очень плавал...
...Все свои трюки в кино он делал сам. Когда снимали «Волгу-Волгу», Александров показал нижнюю палубу Ильинскому и пошутил: «Вот отсюда вам придется прыгать в воду». «Подумаешь, вот если бы с верхней, это было бы эффектнее». Игорь Владимирович был уверен, что прыгать позовут каскадера. Когда Орловой по роли надо было прыгать, пришла пловчиха. Режиссер командует: «Раз, два, три! Четыре!!», камера работает, а... она не прыгает. Так и не прыгнула ни за что. Долго искали замену и нашли чемпионку по прыжкам с трамплина. Настал черед прыгать Бывалову, к Ильинскому подходит второй режиссер и спрашивает: «Слушай, Игорь, ты, правда, прыгнешь с верхней палубы?» «Я пошутил, что ты...» — «А все говорят, что ты прыгнешь». Появляется Александров и командует: «Игорь Владимирович, наверх, пожалуйста». Потом Ильинский рассказывал: «Когда я поднялся наверх в своих сапогах и с портфелем, с которым никогда не расставался, то понял, как это страшно, во мне все задрожало... Оператор был готов, все, задрав головы, смотрели на меня, я не мог подвести съемочную группу. Мне ничего не оставалось делать...»
В «Процессе о трех миллионах» его герой Тапиока лезет по крыше. Этот эпизод снимали в Ялте, но Протазанов ему азартно обещал: «Подождите, вот мы вернемся в Москву, мы вам найдем дом повыше». В «Мисс Менд» он бросался с парапета в воду в Ленинграде, выныривал в Ялте, плескался уже в Одессе, а в Москве доснимали, как он вылезает из воды.
...Игорь Ильинский был верующий человек. Только потом он осознал, что совершил грех, снимаясь в «Празднике святого Йоргена». Он по молодости лет не думал, что будет так резко высмеяна церковь. Ему написали даже письмо: «Как вам не стыдно сниматься в таком фильме».
...«Мери Пикфорд» стали снимать, как только Мери поцеловала Ильинского. Когда она приехала в Москву, его попросили подойти к ней, а ее — поцеловать Ильинского. Потом уже сели за сценарий. В фильме есть замечательный трюк Игоря Владимировича, когда он на проволоке над баком с водой крутит велосипед, потом падает и висит вниз головой. Он охотно шел на любые эксперименты.
...«Мы были на премьере фильма «Старый знакомый», вдруг из толпы к Ильинскому бросился худой высокий юноша: «Игорь Владимирович, можно вас на минуточку. Я только что окончил ВГИК, я режиссер и хочу снимать фильм по своему сценарию «Карнавальная ночь». Ильинский прочел сценарий, и ему вначале он показался неубедительным. Но Рязанов пообещал все менять на ходу. Фильм снимали в театре Советской Армии».
Потом Рязанов пригласил сниматься Ильинского в «Снежном человеке». Однажды он предложил снимать сцену против Моссовета — на коня Юрия Долгорукого должен был залезть снежный человек. Пригнали пожарную машину с высокой лестницей, Ильинский послушно туда полез. «Когда я залез, то понял, что мне никогда не залезть на огромный круп лошади. Очки мои полетели далеко вниз. Вместо меня туда взобрался молодой электрик, который слез совершенно мокрый и сказал мне: «Игорь Владимирович, вас Бог спас». После этого Ильинский ушел с роли. Ему было тогда уже 56 лет.
«Главой семьи был Игорь Владимирович. Он ничем не занимался в хозяйстве и ничего не умел, но все решения принимал сам... Я занималась покупками, хозяйством. Я была ведь и женой, и матерью, и дочерью. У него был замечательный шофер, который его возил вечером после спектакля. Ильинский из-за зрения боялся сам сидеть за рулем, хотя машину водил хорошо. Шофер ему покупал продукты, когда мы еще не были женаты. А готовила ему одна старушка. Когда я пришла, то хозяйством стала сама заниматься. Все у него было очень запущено. Я вызывала мастеров, которые чинили мебель и заново ее обивали». Как-то к ним пришла в гости Серафима Бирман и была потрясена, что такой артист живет в такой небольшой квартире с женой, тещей и сыном, который женился.
Ему предлагали квартиры в престижных домах на Тверской, но он все время отказывался: «Зачем мне это?» Дали маленькую квартиру сыну. Теперь он мог сидеть в отдельной комнате и писать книгу «Сам о себе».
...Ильинского Мейерхольд считал «нравственно здоровым человеком», потому что он никогда не пил и не курил. У него всегда были дома хорошие папиросы, их специально он покупал для друзей. А на даче у него хранилось вино, тоже для друзей.
«Я поздно стал отцом. Лишь после 50 лет я познал великое чувство отцовства. С грустью и недоумением думаю, ведь могло случиться так, что я и не испытал бы этого великого чувства». (Игорь Ильинский «Сам о себе».)
«Он не баловал сына, хотя был хорошим отцом. Когда мы поехали в Сочи, он сказал 8-летнему Володе: «Мы сейчас на море, и ты должен обязательно научиться плавать». Он познакомил его с тренером, Володя стал плакать. «Что это такое, если ты завтра не пойдешь на занятие, я с тобой разговаривать не буду, тебе предстоит стать мужчиной». Купил ему коньки и сам ходил с ним на каток. Когда мы поехали в Финляндию, он ему купил полное хоккейное обмундирование. Приходил поздно после концерта, а Володя не спал, ждал отца, когда он ему на ночь расскажет сказку. Он переодевался, садился к Володе и сочинял на ходу. У него были удивительные персонажи — и Гномик-химик, и Кособака-мурмышка...»
В последние годы за кулисами театра ставили такой специальный маячок для Ильинского, чтобы он на него выходил со сцены. Он почти не видел: зрение стало минус 16 и отслоилась сетчатка. Владимир Ильинский: «Он с нами, мальчишками, играл во все дворовые игры. Нам было лет по 17 — 18, а он в возрасте. Я помню, что безумно захотелось показать свою удаль молодецкую и я применил силовой прием отцу. Он упал, и у него дня два болела сильно рука. В теннис он меня все равно запросто обыгрывал. Он пытался увлечь внуков разговорами об актерской профессии. Но ни Антон, ни Игорь не стали актерами, как и я. Со мной был тяжелый случай. Мне как-то сказал отец, что он разговаривал с Чухраем и тот согласен меня взять без экзаменов. Как только мне это сказали, я тут же решил идти в переводчики. На кладбище теперь неприятно ходить — на Новодевичьем, как в музее, водят экскурсии. Мы с мамой стоим у могилы, а мимо идет толпа: «А теперь посмотрите налево — здесь похоронен знаменитый артист».
...За аренду земли семье Ильинского приходится платить 2 миллиона рублей. Дача ветшает. ...Жильцы дома пишут письма в мэрию, чтобы спасти единственное дерево перед их московским домом, Татьяна Александровна даже решилась упомянуть в письме, что в доме когда-то жил Ильинский. Кстати, о мемориальной доске на доме. Там написано: «Здесь жил болгарский революционер-интернационалист Роман Аврамов».
Ирина ЗАЙЧИКФото П. Кривцова и из архива «Огонька»,
репродукции Л. Шерстенникова
Из-за огромного количества фотографий, иллюстрирующих данный материал, их размещение не обязательно совпадает с упоминаемыми событиями или ролями Игоря Ильинского.