ПЫТКА

Преступность

Это дело хорошо знали в Воронеже и за его пределами — осенью 1994 года и местные, и московские газеты подробно описали, что натворила банда, которую 11 августа в один присест ликвидировали офицеры управления ФСБ. От нее пострадали десятки людей — одних убивали и травили, других по нескольку недель держали в собственных тюрьмах и пытали едва не до смерти. От каждого требовали одно: отдать квартиру. Каждая газетная статья заканчивалась победным рефреном: «Банда обезврежена, преступники получат по заслугам».

Сегодня я снова возвращаюсь к событиям двухлетней давности — в августе нынешнего года все до одного бандиты были выпущены на свободу. С одним из них совсем недавно я едва не столкнулся у входа в гостиницу «Дон» — холеный господин вальяжно вылезал из новенького «БМВ». «Это он», — сказал мне шедший рядом опер из ФСБ и минуту спустя показал фотографию.

Договор под пыткой

Не все наши читатели помнят, какой кошмар пережил Воронеж. Первая информация поступала в управление ФСБ рыхлая, отрывочная, зацепиться не за что. Но смысл понятен: в городе действует банда. Хорошо организованная, со своими стратегами, разведкой, исполнителями. Руководит человек богатый, кличка — Делец. Акции разрабатывает уголовный авторитет Умный.

Первое: ищут людей опустившихся, пьяниц и наркоманов, одиноко живущих в собственных квартирах. Кого просто спаивают и охмуряют, кого увозят за город и изо дня в день истязают. А особо упрямые просто исчезают: был человек и нет. От каждого остается только квартира, которую Делец через своих людей тут же продает за хорошие деньги.

Второе: Умный отыскивает коммерсантов, ищет на них компромат и требует не дань, не какой-то там процент от капитала, а все нажитое. Договоры заключаются в загородной тюрьме, со вкусом и знанием дела оборудованной Умным — зря, что ли, мотался по СИЗО и зонам? Камеры под землей, есть еще и пыточная. Все просто, без всяких там новаций: раскаленные прутья, ножовка, удавка. Особо упрямых любили окунать в деревенский сортир. После всех процедур можно было договариваться при полном взаимопонимании. Сначала считали миллионы, потом — миллиарды.

Ни один не пожаловался, не побежал в милицию. Словно догадывались о том, что уже наверняка знали в ФСБ — банде помогает оперуполномоченный РУОП старший лейтенант милиции Юрий Попов. Задача у него была в полном соответствии со служебными обязанностями — через свои связи отыскивать в городе антисоциальные элементы и бизнесменов, не чтящих закон. А также разный на них компромат. О проделанной работе старший лейтенант исправно докладывал по начальству — Дельцу и Умному.

В начале августа в ФСБ уже знали каждого, кто составлял костяк банды: братьев Николая и Владимира Куликовых, Никитина, Роднищева, Шитова, Иванова, Москалева и Сайгушкина. Можно было еще их попасти, поднакопить доказательств, но информаторы слали сообщения, от которых волосы дыбом: эти убиты, эти пропали, в бандитской тюрьме пытки идут днем и ночью, пополнение — каждый день.

И тогда генерал Кулаков, начальник УФСБ, собрал у себя своих заместителей и назначил время Ч: «Брать их всех!»

«От нас не уходят»

Опер ФСБ Саша Дробышев рассказывает мне сейчас:

— В ночь с 10 на 11 августа каждого из нас подняли с постелей: в 5.30 быть в управлении. Никто ничего не знал, конспирация полная. Перед выездом старшие машин получили запечатанные конверты — в них были адреса и фамилии тех, кого мы должны были взять. Не дай бог, спугнуть хоть одного — вся банда растворилась бы мгновенно. Группы разъехались по пятнадцати точкам, около шести утра ребята уже докладывали по телефонам: «Есть захват!» Нашли оружие, сотни патронов, деньги, финансовые документы.

— И никто не ушел? Никого не спугнули?

— От нас не уходят, — ответил Дробышев. — Даже соседи ничего не заметили: всех брали тихо, без грохота и воплей. Как у нас говорят — ласково.

В газетах тех дней что ни статья, то восторги: можем, умеем бороться с бандитами! Пусть посидят теперь под тяжестью кучи статей да дождутся суда, он уж и воздаст сполна.

Пожар в прокуратуре

Уголовное дело по обвинению бандгруппы вело не ФСБ — подобные преступления в его компетенцию не входят. С 8 августа 1994 года оно находилось в производстве старшего следователя прокуратуры Воронежской области Назарова Искандер Мугбил-оглы. Чтобы понять дальнейшее, несколько слов о нем. Назаров приехал в Воронеж из Азербайджана в мае 94-го года, а уже 2 июня был назначен на должность. Ничего удивительного в таком гостеприимстве нет — тогдашний воронежский прокурор Логинов в свое время работал с Назаровым в Биробиджане, по старой дружбе помог и сейчас. Знал бы он, чем эта помощь обернется!

Один из старших офицеров ФСБ вспоминает:

— Как только началось следствие, у нас пошли сплошные заморочки. Ну что прикажете делать, если Назарова замечают то с одним, то с другим сообщником бандитов, гуляющим пока на воле? Что это за встречи то в парках, то в ресторанах? Словом, пока мы осторожно за ним присматривали, через полгода после начала следствия в областной прокуратуре случился пожар. Как раз в кабинете Назарова, поздним вечером. На следующее утро узнаем — дело частично сгорело, пропали приличная сумма изъятых при обыске долларов и табельный пистолет соседа Назарова по кабинету.

Расследование этого прискорбного происшествия завершилось на редкость быстро — Назаров сообщил своим коллегам, что бандитские доллары он одолжил знакомым, а те отдавать передумали. Тогда Искандер Мугбил-оглы в состоянии сильного душевного волнения спалил окаянное дело, а чтобы запутать следствие, утянул у коллеги пистолет. Короче, сам следователь вскоре тоже оказался за решеткой, а прокуратура и ФСБ принялись сожженное дело восстанавливать. Представьте себе, задача эта им удалась, и весной нынешнего года Коминтерновский районный суд принял его к рассмотрению.

Следствием установлено...

Больше всего обвинение тревожили свидетели — мимо внимания ФСБ не прошли визиты к ним бандитских ходоков, сначала за молчание сулили деньги, потом угрожали. Но все обошлось — никто не струхнул, изо дня в день суд выслушивал от потерпевших рассказы, один кошмарнее другого.

Кожемякин Владимир — худощавый, лицо молодое и бледное, на клетку с подсудимыми старается не смотреть:

— На меня насели Куликов Владимир и его дружок Дурукин Вячеслав: узнали, что я собираюсь взять кредит в 25 миллионов рублей. Когда потребовали эти деньги отдать им, я подумал, что это шутка. Через несколько дней какие-то парни вывезли меня за город, бросили в камеру в подвале какого-то дома и стали избивать. Через день-другой связали, взяли обычную ручную пилу и принялись пилить плечо. Я потерял сознание. Пришел в себя — и снова дикая боль: зашивают надрез суровой ниткой. Потом повели во двор, в уборной стали топить. Захлебнусь — вытащат, и снова головой вниз.

Отдал я им чек на 25 миллионов и еще 4 миллиона.

Макаров, предприниматель:

— В подземной тюрьме меня держали более двух недель, приковали наручниками к кровати и каждый день пытали. Дурукин требовал, чтобы я взял себе его фирму, которая по уши была в долгах, на несколько десятков миллионов. В тюрьму меня привезли Куликов Николай, Дурукин и Шитов. Я согласился на все.

Власов, пропойца и бездельник:

— Куликов, Роднищев и Никитин требовали от меня продать им мою квартиру. Когда я отказался, они вывезли меня за город, спаивали, травили какой-то гадостью. Разогревали пассатижи и рвали на мне кожу. Я им все подписал и оказался бездомным.

Таких рассказов в суде прозвучало немало, обвиняемые сопротивлялись вяло — над доказательствами следователи поработали славно. Жаль, конечно, что ни одно из убийств, совершенных бандой, в обвинительное заключение не попало — ни следов, ни свидетелей, только оперативные разработки ФСБ.

Но и то, что было доказано сполна, обещало каждому до 10 лет заключения, мои сегодняшние собеседники были уверены, что в приговоре будет назван именно этот срок.

А следователь кто?

31 июля этого года, когда прения сторон завершились, судья Гончарова вдруг огласила не приговор — определение. С операми и следователями ФСБ, гонявшимися за бандой, об этом удивительном документе я говорить не мог, каждый из них тут же менялся в лице и бормотал неприличное.

Поэтому есть смысл привести отрывки из оглашенного судьей вердикта. После перечисления всех злодейств, учиненных бандитами, читаю: «Данное дело было возбуждено 8 августа 1994 года старшим следователем прокуратуры Воронежской области Назаровым, который был осужден приговором Ленинского районного суда... за уничтожение и повреждение документов особой важности. Приговором установлено, что Назаров, уроженец г. Гянджа, по национальности азербайджанец, проживал в г. Воронеже без прописки. 10 августа 1994 года возглавляет оперативно-следственную бригаду по настоящему уголовному делу. Таким образом, все документы о проведении следственных действий выполняются и подписываются Назаровым.

Однако Назаров не является гражданином РФ и не имеет двойного гражданства. При изложенных обстоятельствах отсутствует лицо, правомочное собирать доказательства и производить следственные действия».

Вы что-нибудь поняли? Два года понадобилось, чтобы выяснить: в воронежской прокуратуре работал иностранец, чья подпись не значит для российского правосудия ровным счетом ничего. А потому судья полагает: следователя по делу, которое она слушала, не было вообще.

И, наконец: «Учитывая, что перечисленное является грубым нарушением уголовно-процессуального закона, которое следует признать существенным, суд считает, что дело должно быть направлено для производства дополнительного расследования в прокуратуру Воронежской области».

В то же мгновение десять угрюмых мужчин, полтора года просидевших в СИЗО и почти пять месяцев в клетке суда, разом повеселели и возрадовались — можно идти по домам.

Попробуй теперь их найти...

Я спросил у генерала Кулакова: где сегодня искать тех, кого еще вчера называли обвиняемыми? Генерал пожал плечами — задачу их отслеживать перед ним не ставили. Во всяком случае, если дело будет возбуждено снова и получена санкция на повторный арест, вряд ли кто из клиентов будет покорно его дожидаться в домашних покоях. Почти все они не раз судимы, связи в уголовном мире надежные. Да и вся цепочка доказательств, добывавшихся с таким трудом, разорвана непоправимо. Простейшее подтверждение: если в августе 94-го года внезапность проведенной ФСБ операции позволила найти при обысках уйму вещественных доказательств, что отыщешь теперь? А все прежние находки, скрепленные подписью Назарова, никакой юридической силы уже не имеют.

Один из офицеров ФСБ тихонько свозил меня на квартиру к одному из потерпевших. С человеком случилась истерика, он твердил одно и то же: «Теперь нас точно убьют. Убьют!»

Мой спутник ему ничего не ответил. А вечером того же дня у гостиницы «Дон» показал мне того, кто вполне может убить.

ПРЕСТУПНЫЕ АВТОРИТЕТЫ ТАК И ОСТАНУТСЯ НЕПРИКАСАЕМЫМИ

По крайней мере до нового года — таков смысл еще одного ответа,
полученного редакцией от заместителя Генерального прокурора РФ
Михаила Катышева

В нынешнем году нам пришлось дважды — в № 3 и 27 — задаваться вопросом: почему милиция, зная наперечет «воров в законе», не может их обезвредить?

Этот вопрос мы оба раза адресовали Генеральной прокуратуре РФ. Мы не могли понять, почему в Санкт-Петербурге после трех лет следствия по делу известной в городе и за его пределами банды Малышева восемь обвиняемых были приговорены к почти символическим срокам наказания, пятеро амнистированы, а четверо оправданы? С чего это вдруг некий Сергей Лалакин — лидер подольской преступной группировки Лучок — Главной военной прокуратурой был арестован по подозрению в крупном мошенничестве, а ровно через десять дней той же прокуратурой был из-под стражи освобожден?

Странную покладистость и прокуратуры и суда мы отмечали в делах Кадиева (Богдан), Захарова (Захар) и многих других преступных авторитетов и «воров в законе» — милиция после многотрудного розыска их арестовывала, следователи корпели над доказательствами, а наказанием никого не обременяли.

Ответ, который редакция получила от начальника управления по надзору за расследованием преступлений Генеральной прокуратуры РФ государственного советника юстиции В. Киракозова, нас озадачил — ни на один вопрос он нам не ответил. А потому делали вывод: дела на «крестных отцов» мафии разваливаются прежде всего потому, что действуют они куда более профессионально, чем сыщики, следователи, прокуроры и судьи. Действительно, все годится в их ремесле: подкуп, угрозы, прямое давление на власть, все еще беспомощную от несовершенства закона. Что же касается явной отписки г-на Киракозова, то в № 27 «Огонька» мы так и писали: «К сожалению, ответ из Генеральной прокуратуры не оставил для нас никаких надежд — выступление журнала, как мы за последние годы привыкли, не произвело никакого впечатления. С нами не спорят и не спешат соглашаться, на наши прямые обвинения попросту не обращают внимания».

С этой безнадегой мы поспешили: вот передо мной письмо, подписанное заместителем Генерального прокурора РФ Михаилом Катышевым. В нашей переписке с уважаемым ведомством новость эта отрадная.

«В Генеральной прокуратуре Российской Федерации внимательно изучены выступления «Огонька» по поводу недостаточной эффективности ряда уголовных дел, о которых шла речь в № 3 и в № 27 журнала.

Можно понять неудовлетворенность редакции результатами предварительного следствия и судебными приговорами в отношении ряда лиц, принадлежащих к категории так называемых авторитетов преступного мира. Однако следует иметь в виду, что действующее законодательство Российской Федерации не предусматривает оснований привлечения таковых к уголовной ответственности лишь (выделено мною. — Г.Р.) за принадлежность к организованной преступной группировке при отсутствии достаточных доказательств совершения ими конкретных преступлений.

Органам предварительного следствия не удалось собрать убедительных доказательств для признания бандитизма в действиях соучастников преступлений, совершенных так называемой санкт-петербургской группировкой, среди лидеров которой фигурировал А. Малышев. Сказанное в полной мере относится и к другим авторитетам уголовного мира.

Что же касается С. Лалакина, то вынесенное в ноябре прошлого года постановление о прекращении в отношении него уголовного преследования за недоказанностью участия в совершении преступления Главной военной прокуратурой отменено, и в настоящее время предварительное следствие по этому делу возобновлено.

Недостатки в расследовании уголовных дел были предметом обсуждения на заседаниях коллегий Главной военной прокуратуры и прокуратуры города Санкт-Петербурга. За упущения в работе к сотрудникам прокуратуры приняты меры воздействия.

В заключение хотелось бы поблагодарить редакцию журнала, которая уделяет должное внимание проблемам борьбы с преступностью. Поднятая «Огоньком» тема актуальна и своевременна, особенно в свете принятия нового Уголовного кодекса, которым несколько расширены возможности правоохранительных органов в пресечении организованной преступности».

Как известно, новый УК РФ вступит в действие с 1 января 1997 года. А до той поры мафиозные авторитеты могут быть спокойны — лишь (выделено мною. — Г.Р.) за принадлежность к банде никто их и пальцем не тронет. И это правда — люди лишь верховодили какой-то там группировкой. Лишь наставляли свою братву, кого из бизнесменов следует обложить данью, кому приготовить очередь из автомата, кому удавку, кому килограмм-другой тротила. Совсем недавно, 9 октября, цвет воровского сообщества Москвы еще раз демонстрировал свое бесстрашие перед законом: стоило только посмотреть, как бандиты всех мастей хоронили на Кунцевском кладбище своих соратников Калигина, Скворцова и Панина. С операми из РУОПа и МУРа вежливо раскланивались такие знаменитости, как Андрей Исаев (Роспись), Владимир Буркалов (Блондин), Николай Ботинкин (Ботинок), Тариэл Качарава (Тариэл Сухумский) и многие-многие их побратимы из верхних эшелонов бандитской власти. Неприкасаемые!