Сергей ШУТОВ, художник:
Частная жизнь
Всегда, в любые времена получается так, что существует с десяток художников, которые определяют не завтрашнюю, но хотя бы сегодняшнюю ситуацию в искусстве. При этом даже и не важно, хорошие они или плохие. Они стали определять эту ситуацию благодаря совершенно разным качествам — кто благодаря тому, что он очень умен или нечеловечески талантлив, а кто и благодаря тому, что пронырлив и глуп патологически, но чем-то все они привлекательны. Мне, например, одинаково интересны оба Ильи, как Глазунов, так и Кабаков. Ведь это же герои наших дней! И что заставляет людей выстаивать эти безумные очереди, чтобы посмотреть на очередные работы Глазунова? Что заставляет других людей платить немыслимые деньги за какие-то странные сооружения Кабакова? Вот это-то и есть секрет. Можно, конечно, спекулировать и на идеологии, на профессионализме, на новых технологиях, но, кроме спекуляции, существует нечто, что характерно только для талантливого человека. Талант — вот та загадка, которую никто не может разгадать...
Лев АННИНСКИЙ, литератор:
Я говорю: «Империя не может быть «национальной», русские — не нация, а сверхнация».
Отвечают: «Ты русофоб, ты русских ненавидишь».
Можно было бы сказать: «ну и дураки!» — Но нельзя. Потому что все чувствуют реальность происходящей драмы: когда народ, собравшийся из десятков племен, достигает однородности и ощущает себя нацией, он уже не может «откатить» обратно. И русские, почувствовавшие себя сейчас нацией — новой нацией! — уже не могут да и не захотят вернуться в свое прежнее сверхнациональное состояние — только идти дальше.
Но дальше в однородном растворе начинают выпадать фракции — под социальными ли, племенными или еще какими-нибудь лозунгами, и целое неотвратимо дробится, готовя почву для нового неведомого единства. Так было с римлянами полтора тысячелетия назад. Так будет с американцами лет через пятьсот.
С нами — сейчас.
Валентина ТЕЛИЧКИНА, актриса:
Я просто запрещаю себе считать себя несчастливой. Категорически! Уж если эта жизнь дана... Сейчас ее так сложно получить — никто рожать не хочет, а меня седьмой родили (нас было пять сестер и два брата, я — последняя, младшая), я просто права не имею быть несчастливой.
Вадим СТЕПАНЦОВ, поэт
ордена куртуазных маньеристов,
солист группы «Бахыт Компот»:
В течение нескольких десятилетий, вплоть до отделения России от Казахстана в 1991 году, мы были свидетелями уникального эксперимента, возникшего в недрах коммунистического общества. Коммунисты, быть может, сами этого не желая, создавали в СССР фундамент новой цивилизации — цивилизации гуманитарного типа. В общественном сознании доминировали иные, нежели в так называемых развитых странах, ценности. Кино, литература, театр, живопись, музыка — вот куда на протяжении пяти последних пятилеток стремилась самая пылкая молодежь. Мне могут возразить, что в условиях диктата тоталитарной системы не было возможности ознакомиться с трудами Солженицына, Набокова и пр., зато скальными глыбами нависали над нами Проскурины и разные Марковы. Возражу: Солженицын и не писатель вовсе, Набоков-прозаик — зануда страшная (а поэт прекрасный!); кого из запрещенных эмигрантов действительно недоставало, так это Газданова и Бориса Зайцева, например. Но стоило повеять ветеркам перемен — шлюзы открылись, оказалось, многие из нас это читали, знали, а кто не успел узнать — радовался открытиям. Что касается хорошей зарубежной литературы (не бульварного чтива), то в советские времена ее издавалось гораздо больше, чем сейчас, и безуспешно «мой глупый земляк Солоухин» звал нас «в лес соленые рыжики собирать» (цитирую Вен. Ерофеева). Плевали мы на его соленые рыжики! Псевдозначительность наших горе-деревенщиков была прекрасным фоном всему настоящему. Похожая ситуация была и с кино. А какой великолепный был у нас театр!
История показывает, что там, где государство заинтересовано в искусстве, там оно, искусство (да и государство тоже), достигает наибольшего расцвета. Я не призываю к крайностям. Но культуру нужно пестовать, о ней нужно заботиться. Иначе мы превратимся в жующую толпу, бессмысленно приплясывающую под «ламца-дрица» и тупо разглядывающую железные кубы и черные квадраты — вместо Венеры-Калипиги и св. Себастьяна.
Михаил ЗАДОРНОВ, сатирик:
Я в каждом городе нахожу новые впечатления. Надо мной даже смеются, когда я хочу, допустим, пойти в музей Палеха или в краеведческий. В нашем понимании краеведческий музей — это обязательно череп неандертальца, который нашли неподалеку, и трусы матроса Кривкина, простреленные пулей белогвардейца. Но среди этой чуши попадаются очень интересные экспонаты. В Киеве в одной церкви я видел удивительные фрески. Про русских иногда говорят, что они глупые... А вот русский художник в одиннадцатом веке сделал фреску «Ангел, сворачивающий небо», которую только сейчас мы и можем понять. Стоит грустный-грустный ангел и, как свиток, сворачивает небо — все, наступил конец, небо больше никому не нужно. Смотрите, как это актуально.
На иллюстрации:
И.Глазунов. «Утро». 1956 г.