ВАСИЛЬЕВ ВОЗВРАЩАЕТСЯ

После спектаклей "Взрослая дочь молодого человека" и "Серсо" в Анатолии Васильеве увидели долгожданного лидера нового русского театра. Эти спектакли стали театральной легендой 80-х. Растянувшаяся на десятилетие пауза эти надежды ослабила

Культура

Жизнь Васильева внешне выглядит разорванно. Один театр, потом другой, третий. Независимый, неуживчивый характер, бесконечные идейные расхождения с Ефремовым, Эфросом, критикой, режиссерами, актерами, со всеми вплоть до домоуправления. Резкость поступков и суждений.

Он говорил, что поступать нужно именно резко. Так он приобрел славу неуживчивого гения, почти безумца. Но внутри, в подсознании, была одна неуклонная цель. Цель стать первым. Претензии на лидерство в режиссуре сильно отличали его от других, которые как-то умели мириться, подстраиваться, угождать обстоятельствам и людям, ставить перед собой более выполнимые задачи. Васильеву же нужно было настоящее признание, а не рецензии, восторги в кулуарах, местная московская слава.

...В глубине души он ощущал себя реформатором сцены, чуть ли не Станиславским. Отсюда его глобальные претензии на создание целостной театральной теории, которая бы на новом историческом витке развивала знаменитую "систему". Отсюда его долгие до чрезвычайности, скрупулезные до мелочей, изнуряющие и его и актеров репетиции. "Серсо" он, к примеру, репетировал четыре года. Он боялся сделать плохо. Он боялся повторов. Каждый следующий спектакль должен был быть принципиальным шагом по сравнению с предыдущим.

Отсюда его неутолимая потребность в признании. Он очень зависел от чужих мнений. Болезненно переживал критику. Не переносил равнодушия. Потребность в признании - почти детская черта. Когда тебя хвалят, ты ощущаешь комфорт, безопасность и нужность.

Оборотная сторона этой медали - крайняя неуверенность в себе. Ощущение собственной неполноценности, бездарности. Поэтому каждый следующий шаг - это попытка преодоления своей несостоятельности, стремление доказать свою неординарность. Каждый следующий шаг - это крутой подъем в гору.

Те несколько спектаклей, которые он сделал в 70 - 80-е годы, стоили ему немалых физических, энергетических, духовных затрат. Первый вариант "Вассы Железновой", "Взрослая дочь молодого человека", поставленные им в театре Станиславского, "Серсо" на малой сцене театра на Таганке - вот все, что он сделал в этот период. Начинал еще многое, но доделал только три. Но в этих трех спектаклях отражена эпоха. Не самая лучшая, не самая светлая из нашей недавней истории, мучительная для человека и художника, сумеречная. Он был ее певцом, ее поэтом.

Васильев в 70 - 80-е годы не делал карьеры. Он слыл гением-одиночкой. О том, что ему могут дать свой театр, тогда не могло быть и речи. Кто он, в сущности, такой, что он сделал? Все его интеллигентские метания и прорывы, стенания по поводу нереализованности поколения сорокалетних, к которому он сам тогда принадлежал, воспоминания о серебряном веке России, не несли в себе ничего позитивного.