В Собинбанке третий день подряд идет обыск, и уже появились сообщения о том, что банк причастен к отмыванию денег через Bank of New York. Одним из главных действующих лиц скандала вокруг Собинбанка неожиданно стал Александр Мамут — советник главы президентской администрации и председатель совета МДМ-банка. Сразу несколько СМИ назвали его ключевой фигурой "семьи" и обвинили в причастности к вывозу капитала из России. Свое первое интервью АЛЕКСАНДР МАМУТ дал корреспонденту "Коммерсанта" АЛЕКСАНДРУ Ъ-СЕМЕНОВУ.
— Для ясности. Вы действительно советник Александра Волошина?
— Да. На общественных началах. Руководитель администрации вправе выбирать людей, с которыми он по тем или иным вопросам хотел бы посоветоваться.
— А с вами по каким?
— По тем, которые входят в круг моего профессионального ведения,— право, финансы. Я юрист по образованию, но последние годы работал в банке.
— Какой-нибудь пример такого сотрудничества можете привести?
— У меня никогда не было какого-либо поручения, которое мне давалось, или документа, который надо было проработать. Такого не было никогда. Просто иногда интересна моя точка зрения. Сам Волошин — глубокий, фундаментальный экономист. С ним всегда интересно что-то обсуждать, спорить, общаться. Просто вместе искать истину. А человек такого уровня общается с огромным количеством людей, а потом сам принимает решение.
— Вас упоминают в связи со скандалом в Собинбанке, подозревающемся в сомнительных операциях с Bank of New York. Утверждается, что вы имели непосредственное отношение к ним. Как вы можете прокомментировать эти обвинения?
— Ложь. А истину устанавливает только суд — после долгого изучения всех обстоятельств дела, документов, причастных лиц. Все, что есть до судебного решения,— домыслы, версии и слухи. И если их до этого распространяют, то только преследуя какую-то цель. Например, для того, чтобы увести следствие в какую-то другую сторону. Но серьезный наблюдатель, аналитик ждет каких-то фактов, сути дела. Что касается Собинбанка, то я не являюсь его руководителем, более того, я в полном смысле слова и не работал в нем. Я занимал достаточно номинальную должность одного из семи членов совета директоров. Причем совет директоров не влияет на оперативное управление банком.
— В чем тогда был смысл вашего присутствия в банке?
— В связи с тем, что банк "Компания проектного финансирования" (КОПФ), который я тогда возглавлял, и Собинбанк имели одного общего клиента — компанию АЛРОСА. И для того чтобы правильно координировать обслуживание этого клиента, я стал членом совета директоров Собинбанка. Затем АЛРОСА окончательно определилась в пользу Собинбанка, и это сейчас один из главных их партнеров. Произошло это в сентябре прошлого года, и с тех пор я не принимал никакого участия в деятельности Собинбанка. В общем, я был главой КОПФа и имел почетную должность в Собинбанке из-за общего клиента.
— Теперь вы работаете в МДМ-банке, который также считают причастным к схеме вывоза капитала...
— В МДМ-банке я работаю второй месяц, и банк просто не может в связи с моим именем иметь какое-то отношение к скандалу в BONY. Эта связь между Собинбанком и МДМ-банком создана искусственно. Просто сейчас происходит такая куча-мала, когда еще не разобрались, нет системы. Более того, мы не скрываем и готовы предоставить в случае необходимости всю документацию, которая свидетельствует, что МДМ-банк уже около двух лет не работает с BONY. У МДМ-банка открыт корсчет в BONY, но МДМ никогда не проводил по нему активных операций. Есть другой американский банк-корреспондент, с которым ведется работа.
— Какой тогда смысл проводить параллели между вами и этими банками?
— Как я понимаю, моя фамилия упоминается в качестве руководителя Собинбанка, поскольку это работает на версию, которая прежде всего направлена на мою личную дискредитацию.
— В чем она заключается?
— Те СМИ, которые версию изобрели и дополняют ее мистификациями и враньем, строят политико-пропагандистскую работу в рамках начавшегося предвыборного процесса на дискредитации власти вообще. Исполнительной власти в любом ее проявлении — президента, администрации, правительства. Люди вокруг них должны быть дискредитированы, уличены. Авторам кампании надо создать фон негативного отношения к власти и фон справедливой борьбы с ней. Такая вот предвыборная стратегия, которая вполне технологична. Она для нас в новинку, поскольку предполагается конституционный переход власти в будущем году, чего не было за всю историю страны. И мы не готовы к тому, что переход власти в рамках свободного общества может сопровождаться явным злоупотреблением свободой слова.
— Так что из того, что о вас пишут, правда, а что — ложь?
— Правда то, что я действительно знаком с Юмашевым и Дьяченко. Я никогда от этого не отказывался. Но глубоко обсуждать мои отношения с ними я не считаю возможным. Это моя личная жизнь, к тому же я не уверен, что этих людей порадуют мои комментарии, учитывая информационный контекст, в котором я сейчас нахожусь. Скажу лишь, что на принятие решений я не влияю.
— То есть решения все-таки принимают эти люди?
— Я не это имел в виду. Решения принимаются совершенно по-другому. Просто версия о том, что они принимаются сектой, узкой группой,— это один из сюжетов, который развивается с целью дискредитации власти. Но вообще обывательское сознание подготовлено к тому, чтобы принять теорию заговора. Идеи такого — византийского, что ли,— управления обществом легко узнаваемы. Поэтому это охотно подхватывают и в это верят. Короче, с этими людьми я знаком, встречаюсь. С кем-то чаще, с кем-то реже, с тем же Волошиным — достаточно редко. Это правда, а все, что между этих строк,— ложь. И я опротестовал это в исках, которые подал в суд.
— На кого?
— На Gazeta.ru, программу "Итоги", газеты "Сегодня" и "Версия".
— Ну а что вы ответите на слухи о том, что вы хотели сделать главой Минюста своего отца?
— Ему сейчас идет 71-й год. И я даже представить не могу его на административной должности. Он всю жизнь преподавал, занимался научной работой. Единственная его административная должность — председатель ученого совета. Он просто никогда не смог бы работать министром. А планы организации бизнеса в системе Минюста — ложь от начала до конца в принципе.
— И все же почему, как вы говорите, кампания идет против вас, а не против какой-то другой фигуры, близкой "семье"?
— Например?
— Ну Юмашева, например...
— Может быть, скоро придумают. Здесь же важно набрать числом, и оно будет набираться.
— МДМ-банк собирается финансировать выборы?
— Нет. Просто выстраивается следующая схема: "семья"--"человек, в нее вхожий"--"банк, причастный к отмыванию капитала". Если замкнуть два крайних звена цепи, получится: "семья"--"вывоз капитала". Брешь в том, что МДМ-банк в этом никогда не участвовал. Об этом, возможно, просто не знали.
— Чем вы занимаетесь в МДМ-банке
— Стратегическим планированием, позиционированием банка. Ведь большинство российских банков, кроме двух-трех, которые неплохо капитализированы,— это банки переходного периода. И сколько осталось до того момента, когда большая часть банков исчезнет, а остальные трансформируются, это надо понять. Причем до этого момента нужно решить, как качественно прожить этот период времени.
— Лоббистские задачи перед вами ставятся?
— Когда я руководил КОПФом, за все время его существования и по сей день там никогда не было какого-то фундаментального государственного ресурса. Причем это было в те времена, когда было больше денег и контроль за ними был не таким усовершенствованным, как сейчас. Я не лоббирую. Я говорю, какие у нас возможности по кредитованию, обеспечению расчетов. Я знаю, что мы можем, и в рамках этого предлагаю — в рамках нравственных представлений о том, что правильно, а что нет. Должна быть правильная идентификация и самооценка. Я, например, не считаю правильным, когда кто-то приходит и говорит: у меня дырка в $200 млн, поэтому разместите у меня весь пенсионный фонд.
— Некоторые считают, что конфликт мог возникнуть из-за отмены конкурса на право обслуживания счетов ГТК...
— На мой взгляд, это маловероятно. Нам невыгодна отмена конкурса, так мы стали бы одним из его победителей. Я в этом уверен, если бы там только не было условия не выбирать банки, название которых начинается на букву "М". К тому же МДМ занимает среди банков, обслуживающих средства таможни, далеко не лидирующие позиции — может быть, четвертое-пятое место. И если будет принято решение о переводе счетов в систему казначейства, мы легко согласимся с этим решением, потому что в структуре наших пассивов средства ГТК занимают крайне небольшую долю.
— Как, по-вашему, будут развиваться события?
— Думаю, что я — всего лишь высотка в дальнем походе. Постараются кого-нибудь еще включить в члены "семьи".
— Вы сказали, что в МДМ работаете всего два месяца. Почему именно в этом банке?
— Я хорошо знаю менеджмент банка, и они вовремя сделали мне это предложение — сразу после того, как я закончил реструктуризацию КОПФа. Но меня ведь в свое время и Потанин с Прохоровым приглашали, Ходорковский, когда уходил Зурабов. "Газпром" в Венгрию звал, в свой банк, который у него там.
— Почему вы отказались от всех этих предложений?
— Был свой бизнес, к тому же, например, в ОНЭКСИМбанке работало очень много квалифицированных людей, моего уровня. Я не хотел затеряться, ведь я же не телефонной книжкой торгую.
— И все-таки, учитывая возможности вашей телефонной книжки... Кто будет следующим президентом в России?
— Не знаю. Но хотелось бы надеяться, что Путин. Просто потому, что так для экономики будет лучше.
— То есть?
— Из существующих претендентов он кажется наиболее адекватным. Возможно, есть другие, но общество их сегодня не знает. Путин успешно сочетает в себе качества всех предшествующих руководителей правительства. На него можно положиться — такие ассоциации вызывал Черномырдин. В Кириенко видели современное понимание экономических процессов — и это присутствует в Путине: он занимался экономикой в Ленинграде, который достаточно далеко продвинулся по пути реформ. В Путине есть и то, что нравилось в Степашине: обаяние, чувство юмора, знание силовой работы. И он не меньший государственник, чем Примаков,— посмотрите, что он делает по наведению порядка в самом "горячем" регионе. К тому же ему 47 лет — возраст, когда человек сохраняет силы, чтобы вести страну в следующее тысячелетие.