Соратник Шамиля Басаева еще со времен первой войны в Чечне, полевой командир ХАТТАБ тоже согласился принять корреспондента PARIS MATCH в Грозном.
РМ: В Чечне начинается вторая война. Чем она будет отличаться от первой, 1994-1996 годов?
Х.: Разница очень велика. Тогда люди боялись России. Сейчас они знают, что после тех неудач Россия боится Кавказа. Все, что они могут сделать,— это бомбить Чечню.
РМ: Сначала в сообщениях СМИ о Дагестане говорилось о повстанцах-исламистах. Эти слова подхватила западная пресса. Считаете ли вы себя таковым?
Х.: Мы не экстремисты. Мы воюем за свою территорию. Мы защищаем нашу религию. Мы уже видели, что такое закон коммунистов и закон "демократов". Теперь мы хотим наших собственных законов. Если нам суждено умереть, мы предпочтем сделать это на поле битвы, но а не дадим перерезать нас, как баранов.
РМ: Москва заявляет, что война в Дагестане является частью фундаменталистско-исламистского заговора...
Х.: В Чечне война шла всегда: двести лет назад, сто лет назад, пятьдесят, тридцать... На этот раз мы пришли в Дагестан, чтобы защититься от российской армии. Будь мы фундаменталистами и бандитами, мы пошли бы дальше...
РМ: Россия получила от МВФ два миллиарда долларов. А вы получаете помощь из-за границы?
Х.: Мы ни у кого не просили помощи. Наше оружие захвачено у российской армии во время первой войны в Чечне. В будущем оружие поступит еще из России.
РМ: Не делаете ли вы попыток обзавестись новым оружием?
Х.: А где мы могли бы его купить? Чечня в кольце, границы закрыты.
РМ: И все-таки российская пресса говорит, что оружие поступает через Азербайджан и Грузию.
Х.: Какое-то легкое оружие, например пистолеты, и может проскочить. Но не тяжелое вооружение.
РМ. Есть ли у вас контакт с саудовским магнатом Бен Ладеном? Ходят слухи, что он финансирует вас?
Х.: У нас нет контакта с ним. Конечно, мы считаем его нашим братом, мусульманином, поскольку мы каждого мусульманина считаем своим братом. Но он очень занят.
РМ: Не кажется ли вам, что война началась из-за нефти?
Х.: Нет, не думаю. В тот день, когда Россия потеряет Дагестан, она потеряет весь Кавказ. В этом весь интерес к Дагестану. А не в нефти. Это дверь на Кавказ, поистине стратегическая территория, потерять которую Россия боится.
РМ: Примет ли участие в конфликте ООН?
Х.: Здесь такое болото... Это только похоже на землю, но, ступив сюда, можно завязнуть и утонуть. Россия и США заключили сделку: Америка не вмешивается в кавказские проблемы, а Россия не вмешивается в сербские.
РМ: Где вы родились? В Иордании?
Х.: Я мусульманин. Место, где я родился, не имеет никакого значения.
РМ: В прессе писали, что по происхождению вы иорданец. Это могло бы подтвердить идею об исламистском заговоре...
Х.: Я воевал в Афганистане и в Таджикистане. Это не секрет.
РМ: Дружите ли вы с полевым командиром Массудом?
Х.: Я знаком с ним. ("Он знаком со всеми лидерами",— добавляет его переводчик.--РМ.) Я также очень хорошо знаю русских солдат. Они убили многих мусульман. Их политика тупа. Их стратегия — не лучше. Они думают, что технология и война решают все. А американцы применяют другую тактику. Они умеют решать проблемы с помощью денег. Американцы тоже убивают мусульман, но по-другому.
РМ: В ходе первой чеченской войны среди боевиков было несколько женщин. А сейчас?
Х.: Мы не разрешаем женщинам воевать. Женщины должны быть хранительницами очага. Когда все мужчины будут убиты — тогда женщины встанут на их место. Но, слава Богу, мужчин пока хватает.
Перевел ФЕДОР Ъ-КОТРЕЛЕВ